Глава 2

- Ну и где этот несчастный поезд? – грозно вопросила Елена Валерьевна мужа, сгибающегося под тяжестью чемоданов и сумок. – Уже должны были подать – а на табло нет. Что это за шуточки?

Александр Степанович попытался пожать плечами, но только уронил большую клетчатую сумку.

- Осторожнее! Тут подарки для тети Ани! – ахнула Елена Валерьевна, прижимая к обширной груди коробку. Из коробки периодически доносилось грустное кваканье. – Главное – не урони. Там все такое хрупкое...

- Надеюсь, оно безопасное, - пробормотал Александр Степанович. – Мне бы совсем не хотелось, чтобы этот вокзал взорвался или чтобы тут все заквакали.

- Оно безопасное, - отрезала Елена Валерьевна, заглядывая в коробку. – Там только ингредиенты, которые будут интересны старушке.

- Как там Паша? – поинтересовался Александр Степанович, не желая продолжать беседу о странных наклонностях некоторых пенсионерок.

- Нормально, как же еще! – отозвалась Елена Валерьевна, вглядываясь в прыгающие по табло буквы и цифры.

- Поезд Москва-Энск отправляется с... - дальнейшая фраза объявления диктора потонула в грохоте подходящего поезда.

- Тихо! Слушай! Сейчас повторят! – Елена Валерьевна бережно закрыла коробку и насторожилась.

- Поезд Москва-Энск отправится с трифуфифа пути датифафи платформы. Номера вагонов начинаются с хвоста поезда.

Номер пути и платформы разобрать было невозможно. То ли это был дефект репродуктора, то ли дефект речи дикторши. Странно, что все остальные слова были слышны отчетливо и внятно, только необходимая информация о месте расположения поезда представлялась чем-то похожим на информацию о размещении сверхсекретного объекта, особенно если учесть тот факт, что на табло объявления так и не появилось.

- Ну что ж, нужно искать, - обреченно вздохнул Александр Степанович, поправляя клетчатую сумку.

- Я им сейчас покажу... я им сейчас устрою... - бормотала возмущенная Елена Валерьевна. – Понабрали тут неизвестно кого объявления делать... Ничего толком не умеют... Вообще обнаглели...

- Леночка, не нужно, - Александр Степанович со страхом посмотрел на двигающиеся пальцы жены. – Мы так вообще никуда не уедем, если ты из всего персонала вокзала жаб понаделаешь. Да и вообще, держи коробку покрепче.

- Я им покажу... - продолжала бормотать Елена Валерьевна, не обращая внимания на мужа. – Они у меня попляшут... Будут знать...

Ее пальцы уже складывались в какой-то знак, вдалеке заурчал гром и над вокзалом заклубились черные тучи. Но в этот момент коробка, естественно, выпала из разжавшихся рук. Елена Валерьевна ахнула. Тучи мгновенно рассеялись. Вместо грома и молнии с неба упал огромный апельсин, пребольно стукнув женщину по макушке, растрепав прическу. Паша уже выбирался из своей коробки, когда она подхватила его.

- Пашенька, нельзя! – взволнованно прошептала она. – Вдруг кто наступит! Ты только посмотри, сколько вокруг народа!

Жаба возмущенно заквакала. Естественно, Паше хотелось посмотреть на то, что творится вокруг. Здоровое детское любопытство так и рвалось из него. А вместо того, чтобы бегать, совать свой нос везде и всюду, рассматривать все окружающее, ему приходилось сидеть в вате в тесной и душной коробке. Это никак не могло обрадовать, и он капризничал.

- Так, Леночка! – взял бразды правления в свои руки Александр Степанович. – Таким манером мы никуда не уедем. Постой-ка вот тут, около киоска, а я поищу поезд.

Елена Валерьевна кивнула, прислоняясь к фанерной стенке. Хрупкое сооружение вздрогнуло от соприкосновения с ее массивным плечом. Александр Степанович сгрузил у ног жены сумки и чемоданы, убедился, что ничего не собирается упасть и рассыпаться, и помчался на поиски нужной платформы. Он подбегал к каждому поезду, интересуясь – не это ли – «Москва-Энск», но поезд словно провалился сквозь рельсы и исчез в неизвестном направлении. Наконец, когда он уже почти потерял надежду, на самом последнем пути, как, собственно говоря, всегда и бывает, он обнаружил скромно приткнувшийся поезд всего лишь с восемью вагонами. Это и был нужный. Прикинув расстояние от поезда до киоска, Александр Степанович несколько заскучал, но деваться было некуда. Вздохнув, он побрел обратно – грузиться сумками-чемоданами.

Тем временем, Паша продолжал рваться из коробки, оглашая окружающее пространство возмущенным кваканьем. В общем гуле вокзала его практически не было слышно, лишь пробегающие мимо люди недоуменно оборачивались и бежали дальше, занятые исключительно своими делами. И все бы было хорошо, не приди в голову Елене Валерьевне посадить Пашу на прилавочек киоска, чтобы он мог выбрать себе конфету. Она чувствовала себя виноватой перед сыном, который именно из-за ее несдержанности был вынужден находиться в образе жабы, и хотела хоть как-то компенсировать временные неудобства. Опять-таки, если бы продавец в киоске был мужчиной, все могло бы закончиться иначе. Однако это была молодая девушка, которая, увидев в окошечке жабью голову с человеческими глазами, дико завизжала и попыталась упасть в обморок. Ее визг прорезал вокзальный шум, разделив его, как нож масло, на обычные и важные звуки. На важные звуки следовало ожидать реакции.

Елена Валерьевна с презрением посмотрела на визжащую продавщицу и почесала жабу пальцем под подбородком. Паша недовольно дернул головой и моргнул, чем вызвал очередной взрыв визга. Елена Валерьевна не обратила на это ни малейшего внимания, увлеченная беседой с сыном. Беседовала, собственно, она одна, Паша же отвечал недовольным поквакиванием.

- Пашенька, маленький, - ворковала Елена Валерьевна, вызывая своими словами злобное кваканье и сердитые гримасы жабы. – Может быть, ты хочешь муху? Или еще что-нибудь, раз тебе не нравятся конфеты?

Продавщица стояла, замерев, судорожно сглатывая слюну, совершенно бледная. Но когда она увидела, что Елена Валерьевна потянула из кармана коробочку в которой что-то жужжало, гудело и билось о стенки, девушка не выдержала.

- Ми-и-или-и-иция-а-а! – тонкий вопль продавщицы заставил Елену Валерьевну выронить коробочку.

- Ну и зачем так кричать? – искренне удивилась она. – Вы что, девушка, жабы никогда не видели?

- Уйдите! Уйдите отсюда немедленно! – задыхаясь потребовала продавщица.

- А что это я уходить буду? – возмутилась Елена Валерьевна. – Тут – общественное место. Хочу – и буду стоять!

- Уходите! – не унималась девушка. – Вы мне всех покупателей распугаете со своим страшилищем!

- Ах, вот как! Так покупатели дороже! – Елена Валерьевна закипала. Как же – единственного и любимого сына назвали страшилищем! – Да я тебе сейчас!..

Александр Степанович, приближаясь к киоску, увидел людей, собирающихся в кучки, рассматривающих что-то и показывающих пальцами насмешливо. Справедливо рассудив, что виновница необычайного поведения окружающих – его собственная жена, он ускорил шаг. Подойдя, Александр Степанович обнаружил, что Елена Валерьевна стоит, прижимая к груди жабу, и торжествующе разглядывает продавщицу. Там действительно было на что посмотреть! Прическа несчастной девушки напоминала копну, вставшую дыбом. Она лила на голову минеральную воду из бутылки с надписью «Святой источник», но это, разумеется, не помогало. От заклинания статического электричества нет никакого избавления. Александр Степанович искренне посочувствовал продавщице, вспомнив, как сам проходил с подобной прической пару дней, когда в молодости посмел сказать жене что-то оскорбительное. Снять такое заклятие тоже невозможно, по причине его потрясающей простоты. Нужно только подождать, пока оно не развеется само. Но Елене Валерьевне наказание явно казалось недостаточным, потому что при ближайшем рассмотрении Александр Степанович увидел, что волосы девушки выкрашены в кокетливые оранжевые и голубые полоски, в них воткнуты перья, на манер индейцев и прикреплены какие-то перламутровые бусинки. Зрелище впечатляло.

Осмотрев результаты деятельности супруги, Александр Степанович подхватил ее под локоть, оттаскивая к чемоданам.

- Леночка, не знаю, за что ты так поиздевалась над бедной девочкой, но наш поезд отходит через пятнадцать минут, а стоит он во-он на том конце вокзала! – Александр Степанович выразительно махнул рукой. – Так что давай, быстренько заталкивай Пашу в коробку, и побежали.

Александр Степанович вполне резонно предполагал, что уговаривать жену снять заклятие прически – бессмысленно, и закончится только тем, что они опоздают на поезд. Подумав, что ему самому совершенно не хочется быть разукрашенным под ирокеза на тропе войны, он принял верное решение – увести Елену Валерьевну к поезду. Она на удивление послушно согласилась, очевидно считая, что продавщица вполне наказана. Тем не менее, когда они уже отошли от киоска, направляясь к поезду, Елена Валерьевна мстительно усмехнулась и быстро щелкнула пальцами. Александр Степанович обернулся и ахнул. Фанерные стены киоска дрожали, расплываясь в жарком мареве. В одну минуту весь киоск оказался вывернутым наизнанку. Полки с лежащими на них товарами, оказались снаружи, и к ним уже спешила с радостным визгом детвора, не слушая перепуганных родителей. Трель милицейского свистка заставила его подтолкнуть жену, ускоряя их бег к поезду.

- Будут теперь знать! – удовлетворенно пыхтела Елена Валерьевна на бегу. – Саша, ты можешь себе представить, эта невоспитанная девчонка сказала – страшилище!

- Очевидно, она просто боится земноводных, Леночка, - выдохнул Александр Степанович, сгибаясь под тяжестью ручной клади. – Не стоило тебе так волноваться.

- Вот наш вагон! – рявкнула Елена Валерьевна. – Затаскивай вещи!

- Ваши билеты, пожалуйста! – проводник равнодушно зевнул, протягивая руку.

Александр Степанович поставил чемоданы, уронил клетчатую сумку на ногу проводника, что заставило того болезненно сморщиться, и полез в карман за билетами. С удивлением рассмотрев пустую ладонь, он полез в другой карман. Потом в третий. В четвертый. Обыскав все имеющиеся карманы, он уставился на жену. Губы Александра Степановича дрожали.

- Леночка, я не могу найти билеты... - прошептал он.

- Что значит – не могу? – так же шепотом вопросила жена. – Куда ты их положил?

- Значит так... - напрягся в воспоминании Александр Степанович. – Купив билеты, я привез их домой, положил на полку в серванте, там, где хрустальная сахарница. Да, вот в сахарницу и положил. Потом мы собирались. Потом я одевался. Потом ты причесывалась. Потом ты одевалась. Потом ты причесывалась. Потом...

- Ясно! – прошипела Елена Валерьевна. – Билеты лежат в сахарнице. Прекрасно!

- Поезд Москва-Энск отправляется через три минуты с трапарата пути тилидримпампа платформы! – жизнерадостно прозвучало объявление. Откуда отправляется поезд было по-прежнему непонятно, но время, оставшееся до отправления прозвучало предельно четко, придавливая неудачливых путешественников к перрону.

- Отвлеки проводника! – страшным голосом сказала Елена Валерьевна, стараясь, чтобы ее услышал только муж. Он понимающе кивнул.

- А вот, простите пожалуйста, - завел разговор Александр Степанович, стараясь своей хилой спиной прикрыть массивные формы жены. – Скажите, если полка расположена по ходу поезда, правда, что укачивает меньше?

- Ваши билетики! – неуверенно сказал проводник, разглядывая странных пассажиров.

- Да, конечно, билетики! – радостно заулыбался Александр Степанович. – Сейчас вот жена из коробки достанет. Вечно куда-нибудь сунет. Ну, сами понимаете, эти женщины... - Александр Степанович получил пинок в бок и тут же перевел разговор на другую тему. – Так как насчет укачивания? Мне-то не страшно, но вот жена...

Проводник понимающе усмехнулся и начал объяснять Александру Степановичу методы борьбы с тошнотой при укачивании. Тут фигурировала и хорошая деревенская сметана, в которой ложку повернуть нельзя, и конфеты «Взлетные» или «Барбарис», а так же, как панацея от всех бед – традиционные сто грамм водки.

- Правда для вашей жены я бы не рекомендовал, - заговорщицки сообщил проводник, оглядывая могучую фигуру Елены Валерьевны. – Нет, решительно бы не рекомендовал. Хотя, если примете вы лично, то вряд ли вас взволнует вопрос – укачивает ее или нет, - проводник довольно усмехнулся, довольный собственной шуткой.

- Дорогой! – нежно пропела Елена Валерьевна, придвигаясь к мужу. – Знаешь, у меня билетов нет. Думаю, что ты плохо смотрел в карманах. Посмотри еще раз, а то поезд вот-вот отправится.

- Да, поторопитесь, пассажиры, - закивал проводник. – Сейчас отправляемся.

Александр Степанович попробовал объяснить жене, что он уже искал во всех карманах, но она была непреклонна и требовала повторения поисков. Обреченно вздохнув, он в очередной раз полез в карман. Под его рукой карман пиджака оттопырился и затрещал. Что-то разрывало его изнутри. Пиджак перекосился на одну сторону, как будто в кармане лежало нечто тяжелое. Александр Степанович растерянно ахнул и извлек на свет небольшую хрустальную сахарницу, радостно переливающуюся под лучами солнца. Проводник изумленно раскрыл рот, недоумевая – зачем же носить посуду такого рода в карманах. Александр Степанович извлек из сахарницы билеты, вручил их проводнику и смущенно пожал плечами:

- Женщины... понимаете ли...

- Конечно! – проводник пропустил их в вагон. – С женщинами только одни хлопоты, - пробормотал он, наблюдая, как странные пассажиры пробираются к своему купе. Коробка в руках Елены Валерьевны подозрительно вздрагивала, шуршала и, кажется, издавала непонятные звуки.