Сказка о золотом петушке
Подробный комментарий писать не
хочется... приведу маленький кусочек из
своего романа «Без риска быть непонятым«,
(глава 6). Разговор двух главных героев:
—Недавно анекдот услышала,— продолжила начатую тему Жанна.— Как раз про Гвидона. Пошел он на охоту, пристрелил коршуна. Лебедь подлетела к берегу, ударилась о Землю, стала Царевной и говорит: «Три желания твоих исполню». А князь Гвидон отвечает: «А у меня только одно желание, но исполнишь ты его три раза».
—Да, тут он еще дебильнее. Народ точно чувствует…— в размышлении сказал Слава. И продолжил анализ сказок:— А «Сказка о золотом Петушке» — это вообще классическая детективная история. Думаю, что Звездочет этот был явно вражеским шпионом и Петушка своего он нарочно Додону подсунул, чтобы усыпить его бдительность. А когда за два года царское войско весь свой боевой дух потеряло, учинил провокацию, заманил его по частям в ловушку. Сначала царевичей Девицей соблазнил, так что они обо всем на свете забыли, а потом и самого Царя. Девица, конечно, тоже шпионкой была, этакой Мата Хари, о чем говорит ее внезапное исчезновение во время паники по случаю кончины царя, а Петушок — прекрасно выдрессированной птицей, в нужный момент уничтожившей основного предводителя противника. В этой сказке ни одного доброго персонажа нет, она однозначна. Сказок с целой кучей злых героев много можно вспомнить, а вот есть ли сказка, где все герои — добрые или хотя бы положительные?
—Что-то не припомню. «Курочка ряба», может быть, или «Три медведя».
—Да ну! Они там все никакие. Ни плохие, ни
хорошие — нейтральные,— Слава решил
сменить тему:— А ты бы хотела в сказку
попасть?
Николай Доля «Без
риска быть непонятым»
|
Негде, в тридевятом царстве, В тридесятом государстве, Жил-был славный царь Дадон. Смолоду был грозен он И соседям то и дело Наносил обиды смело, Но под старость захотел Отдохнуть от ратных дел И покой себе устроить; Тут соседи беспокоить Стали старого царя, Страшный вред ему творя. Чтоб концы своих владений Охранять от нападений, Должен был он содержать Многочисленную рать. Воеводы не дремали, Но никак не успевали: Ждут, бывало с юга, глядь, — Ан с востока лезет рать. Справят здесь, — лихие гости Идут от моря. Со злости Инда плакал царь Дадон, Инда забывал и сон. Что и жизнь в такой тревоге! Вот он с просьбой о помоге Обратился к мудрецу, Звездочету и скопцу. Шлет за ним гонца с поклоном. Вот мудрец перед Дадоном Стал и вынул из мешка Золотого петушка. «Посади ты эту птицу, — Молвил он царю, — на спицу; Петушок мой золотой Будет верный сторож твой: Коль кругом все будет мирно, То сидеть он будет смирно; Но лишь чуть со стороны Ожидать тебе войны, Иль набега силы бранной, Иль другой беды незваной, Вмиг тогда мой петушок Приподымет гребешок, Закричит и встрепенется И в то место обернется». Царь скопца благодарит, Горы золота сулит. «За такое одолженье, — Говорит он в восхищенье, — Волю первую твою Я исполню, как мою». Петушок с высокой спицы Стал стеречь его границы. Чуть опасность где видна, Верный сторож как со сна Шевельнется, встрепенется, К той сторонке обернется И кричит: «Кири-ку-ку. Царствуй, лежа на боку!» И соседи присмирели, Воевать уже не смели: Таковой им царь Дадон Дал отпор со всех сторон! Год, другой проходят мирно; Петушок сидит все смирно. Вдруг однажды царь Дадон Страшным шумом пробужден: «Царь ты наш! отец народа! — Возглашает воевода, — Государь! проснись! беда!» — Что такое, господа? — Говорит Дадон, зевая, — А?.. Кто там?.. беда какая? — Воевода говорит: «Петушок опять кричит; Страх и шум во всей столице». Царь к окошку, — ан на спице, Видит, бьется петушок, Обратившись на восток. Медлить нечего: «Скорее! Люди, на конь! Эй, живее!» Царь к востоку войско шлет, Старший сын его ведет. Петушок угомонился, Шум затих, и царь забылся. Вот проходит восемь дней, А вот войска нет вестей; Было ль, не было ль сраженья, — Нет Дадону донесенья. Петушок кричит опять. Кличет царь другую рать; Сына он теперь меньшого Шлет на выручку большого; Петушок опять утих. Снова вести нет от них! Снова восемь дней проходят; Люди в страхе их проводят; Петушок кричит опять, Царь скликает третью рать И ведет ее к востоку, — Сам не зная, быть ли проку. Войска идут день и ночь; Им становится невмочь. Ни побоища, ни стана, Ни надгробного кургана Не встречает царь Дадон. «Что за чудо?» — мыслит он. Вот осьмой уж день проходит, Войско в горы царь приводит И промеж высоких гор Видит шелковый шатер. Все в безмолвии чудесном Вкруг шатра; в ущелье тесном Рать побитая лежит. Царь Дадон к шатру спешит... Что за страшная картина! Перед ним его два сына Без шеломов и без лат Оба мертвые лежат, Меч вонзивши друг во друга. Бродят кони их средь луга, По притоптанной траве, По кровавой мураве... Царь завыл: «Ох, дети, дети! Горе мне! попались в сети Оба наши сокола! Горе! смерть моя пришла». Все завыли за Дадоном, Застонала тяжким стоном Глубь долин, и сердце гор Потряслося. Вдруг шатер Распахнулся... и девица, Шамаханская царица, Вся сияя, как заря, Тихо встретила царя. Как пред солнцем птица ночи, Царь умолк, ей глядя в очи, И забыл он перед ней Смерть обоих сыновей. И она перед Дадоном Улыбнулась — и с поклоном Его за руку взяла И в шатер свой увела. Там за стол его сажала, Всяким яством угощала, Уложила отдыхать На парчовую кровать. И потом, неделю ровно, Покорясь ей безусловно, Околдован, восхищен, Пировал у ней Дадон. Наконец и в путь обратный Со своею силой ратной И с девицей молодой Царь отправился домой. Перед ним молва бежала, Быль и небыль разглашала. Под столицей, близ ворот, С шумом встретил их народ, — Все бегут за колесницей, За Дадоном и царицей; Всех приветствует Дадон... Вдруг в толпе увидел он, В сарачинской шапке белой, Весь как лебедь поседелый, Старый друг его, скопец. «А, здорово, мой отец, — Молвил царь ему, что скажешь? Подь поближе. Что прикажешь?» — «Царь! — ответствует мудрец, — Разочтемся наконец. Помнишь? за мою услугу Обещался мне, как другу, Волю первую мою Ты исполнить, как свою. Подари ж ты мне девицу, Шамаханскую царицу». Крайне царь был изумлен. «Что ты? — старцу молвил он, — Или бес в тебя ввернулся? Или ты с ума рехнулся? Что ты в голову забрал? Я, конечно, обещал. Но всему же есть граница. И зачем тебе девица? Полно, знаешь ли, кто я? Попроси ты от меня Хоть казну, хоть чин боярский, Хоть коня с конюшни царской, Хоть полцарства моего». — «Не хочу я ничего! Подари ты мне девицу, Шамаханскую царицу», — Говорит мудрец в ответ. Плюнул царь: «Так лих же: нет! Ничего ты не получишь. Сам себя ты, грешник, мучишь; Убирайся, цел пока; Оттащите старика!» Старичок хотел заспорить, Но с иным накладно вздорить; Царь хватил его жезлом По лбу; тот упал ничком, Да и дух вон. Вся столица Содрогнулась, а девица — Хи-хи-хи да ха-ха-ха! Не боится, знать, греха. Царь, хоть был встревожен сильно, Усмехнулся ей умильно. Вот — въезжает в город он... Вдруг раздался легкий звон, И в глазах у всей столицы Петушок спорхнул со спицы, К колеснице полетел И царю на темя сел, Встрепенулся, клюнул в темя И взвился... и в то же время С колесницы пал Дадон — Охнул раз, — и умер он. А царица вдруг пропала, Будто вовсе не бывало. Сказка ложь, да в ней намек! Добрым молодцам урок. 20.09.1834 |
А.С. Пушкин. Собрание сочинений в десяти
томах. Том 3.
М.: Изд-во «Правда», 1981, стр.340-345
Библиотека "Живое слово"
Астрология Агентство ОБС Живопись Имена
|
|
|||
|
|
|||
Материалы, содержащиеся на страницах данного сайта, не могут распространяться |
|||