Сказка о мертвой царевне
и о семи богатырях
Пересказывать сказку нет смысла, потому что ее все наизусть знают, причем с самого раннего детства… Итак, на фоне постоянно присутствующей смерти, в сказке все время решается вопрос отношений мужчины и женщины… Более чем в других сказках Пушкина. Даже само название мертвая царевна и семь богатырей… Этим почти все проблемы очерчены…
Но, сначала появляется молодая (? это не очевидно) беременная царица сидящая у окна всю зиму (с апреля по Новый год), глядящая на поле и на дорогу… И ждущая царя, который просто смылся ото всяких забот до поры до времени… А может, он и дома был, но не хотел лишний раз появляться… Кто же его знает, что делать с женой, да тем более беременной? А может, он по девкам или по гулькам ударился? Все может быть… “От нас все это церковь утаила” или цензура. Но самое главное, что сидячий образ жизни, переживания по поводу отсутствия мужа-разгильдяя, безответственно бросившего свое царство на произвол судьбы… Мало ли может накрутить себя женщина, когда такие глобальные перестройки всего организма, связанные с вынашиванием плода. Но результат на лицо. Еще пара ударов: сами роды, и возвращение этого блудного мужа-царя — и летальный исход… И девочка, пол суток жившая с матерью… Да, у нее будет кормилица, но у нее никогда не будет родной матери… А это чуть ли не самое основное в этой сказке — царевна как огня боится замужества, боится секса. В этом и есть разгадка всей этой сказки. Иначе нестыковки такие, что вообще не понимаешь, зачем писалась эта страшилка. Но как хорошо написано!.. Что до сих пор, почти двести лет, все зачитываются и восхищаются.
А вообще, эта сказка про женщин (девушек) и для женщин (девушек). Причем все так классно и в таком маленьком объеме написано… И так вкладывается в сознание… а тем более в подсознание.
В сказке четыре героини: царица первая, царица вторая (мачеха), царевна и Чернавка.
Самая однозначная, самая неестественная и самая невозможная в жизни — роль первой царицы (матери царевны). Почему? Она не знает, что ей делать. Хотя ее учили с детства, что ей нужно выскочить замуж и родить ребенка-двух-трех-четырех… Пока сил хватит… И все. В этом предназначение женщины — быть самкой, которая беременеет через два месяца после родов, и снова… и снова… Пока, что-нибудь не откажет. То есть, ей нужно, после небольшого отдыха (два месяца — см. Левит и т.д.) получить чуть-чуть секса и снова высиживать… как наседке… Вынашивать.
Но она царица… ей даже готовить не надо, убирать не надо, двигаться не надо… Поэтому она получила все и… все… А то, что она из себя кроме животворящего чрева не представляет, так это уж — так получилось. Домашний очаг держится на женщине… А она его, мужа своего законного, выгнала в путь-дорогу… Лишь бы его дома не было. Соответственно, и результат налицо.
Итак, родив на свет сиротку, она может спокойно помирать. А маленькая девочка, под присмотром мамок и нянек растет. Появление мачехи в доме не скрашивает ее жизни. Кому нужна эта сирота, тем более, что неизвестно даже есть ли дети у новой царицы. Но речь пока не о ней. Итак, выросла царевна писанной красавицей… Ни в сказке сказать, ни пером описать. То есть все есть для того, чтобы выгодно продаться, даже приданное, достойное принца или королевича… Но хочет ли она этого? НЕТ!!! Она этого как огня боится, она знает, что случилось с ее матерью, она думает, что и нею будет то же самое… И если умирать все равно придется, и этого не избежать никак, то отношений с мужчинами — боль, беременность — боль, роды — боль… А потом еще и смерть — снова боль. Она бежит от этого. Другого она даже не представляет, что может еще быть в ее жизни.
Поэтому она бежит с Чернавкой перед самым девичником в лес… Скорее всего договорившись с нею. Но, возможно, цели у них совпали. И Чернавки, и царевны. Только когда они не находят укрытия, в котором обещала ее спрятать Чернавка, она вдруг понимает, что возможно с нею что-то сделают. Возможно, она и хотела смерти, взамен свадьбы, но потом испугалась. И попросилась остаться одной. Положившись на Божью волю. Если попадется в лапы зверю, то все равно кранты, а если удастся сбежать… То может и все нормально будет… Только что будет? она не знает пока, да и знать не хочет. Рано еще.
Но выбравшись из леса, она попадает из огня да в полымя. Убежав от одного — она попадает к семерым сразу. С ними она тоже уговорилась, сошедшись на том, что из дома ей пришлось сбежать от злой мачехи. И она просто хочет дождаться, и с той должно что-то случиться, а когда она сама будет царицей… Она тогда сможет сама устанавливать правила… Как она этого хотела добиться, я не знаю… Но осталась жить у семи богатырей. Я не верю, что уговора не было. Разве можно было живя в том царстве, где у царя пропала дочь, тем более находясь на службе у него, не доложить и не доставить ее во дворец. А они сразу узнали в ней царевну… По крайней мере, можно было бы стать героями, спасителями и т.д. По крайней мере, выполнить свой долг.
И так они и живут некоторое время. Но они же не железные… Это ей не хочется, она боится, а им-то каково. Только одна строчка:
|
“Взять тебя мы все бы рады” |
То есть все бы ее хотели, и все хотят, “но нельзя”. И ставят ее перед выбором: выбирай хоть кого. Остальные облизнутся, но не обидятся… А она не хочет:
|
“…Коли лгу, пусть Бог велит Не сойти живой мне с места. Как мне быть? ведь я невеста. Для меня вы все равны, Все удалы, все умны, Всех я вас люблю сердечно; Но другому я навечно Отдана. Мне всех милей Королевич Елисей”. |
Врет же. Именно от него она убежала, именно про него она и не вспоминала, пока жила тут. Но она говорит ту фразу, которая и решает исход всего дела и расставляет все на свои места: “Коли лгу, пусть Бог велит \\ не сойти живой мне с места”. Что заказывали, то и получили, но не сразу же все делается. Небеса не разверзлись и молния не поразила ее, но царица нашла в очередной раз зеркальце, то обозначило местопребывание царевны, и пришлось Чернавке снова решать за своих госпожей их задачи, да так, чтобы ее потом не приговорили, не мучили рогаткой, не вздергивали на дыбе. Так убить, чтобы живой осталась, так выполнить, чтобы другой дуре первая не мешала. Да и самой не замараться.
Чернавка, единственная грамотная, сообразительная героиня в этой сказке, которая заслуживает уважения. Она все выполняет, но правильно, не мараясь сама, и так, что всем хорошо. Ведь не она погибает, ведь ее даже не наказывают, а может, даже и наградят, хотя необязательно. Ей была обещана награда в том случае, если царевна станет царицей. А этого не может произойти никогда. Потому что она не могла ею стать в принципе. Она могла стать только королевой… И то неизвестно когда. Тем более, был еще один фактор ее нежелания выходить замуж за королевича Елисея: Ей необходимо было поменять веру. С православной на католическую, или тем более на протестантскую. А это довольно сложно. У нас только немецкие принцессы могли свободно менять веру. У русских смена православия (которое единственно правильно славит Бога) на что-либо давалось очень с трудом.
Значит Чернавка была минимум ведьмой (от слова ведать) или чародейкой, а может, просто очень грамотной. Но она дала ей такое яблоко, с таким ядом, что царевна не умерла, а впала в летаргический сон (как в “Ромео и Джульетте” сама Джульетта). Чтобы потом, как только придет время, или сменятся условия, царевна смогла бы проснуться. Кто за этим проследит? кто-нибудь. Но если в Спящей красавице фея снимает смерть и заменяет ее на сон. И у нее только на это ее магических сил хватает, то у Чернавки значит такая же сила, или столько же умений… Как у той феи. Итак, она приносит это яблоко царевне.
Царевна знает, что там. Там ее смерть. Довольно легкая и безболезненная. Поэтому она и хочет его, поэтому оно и манит ее. Поэтому она не выдерживает и, чтобы не передумать, заканчивает жизнь самоубийством. Один только пес Соколко против этого всеобщего сговора. Именно он один и страдает.
Таким образом царевна получает то, что просила у Бога — смерть, легкую и безболезненную, таким образом она отделывается от притязаний семерых богатырей и королевича Елисея. “Не досталась никому \\ Только гробу одному”. А то, что она не умерла, так об этом тоже ясно сказано в сказке. Три дня она лежала, как живая, только не дышала… Да и потом… в своем хрустальном гробе на шести столбах…
И только пережив эту символическую смерть, она сменила основание, по которому не могла выйти замуж. Ей оказалось плохо там, за гранью смерти. И именно потому, что там ничего нет… Ни рая, ни ада… Пустота. Отсутствие времени и пространства. Поэтому она выбирает жизнь…
Правда какую? Не знаю. В сказке не написано, а за нее придумывать не хочу.
Можно правда рассмотреть варианты:
Их пока два: судьба ее матери — роль самки, то есть матери, животворящего чрева…
И вторая, которая ничем не лучше первой — судьба ее мачехи…
Вот теперь пришла очередь и к ней вернуться.
Во-первых, молодая, высокая, красивая… Но сразу царица… Сразу над всеми… Выше всех… Муж. Царь. Да, его надо беречь, за ним надо следить, чтобы он никуда не делся, чтобы войны не развязывал серьезные, чтобы не заводил себе девок-фавориток… Мало ли. И вот она уже — стерва. Которая в каждой видит свою соперницу, и в каждом видит желанное, но недостижимое. Опуститься до “какого-нибудь там” она не может, царь он ей тоже уже надоел… Вот и получается, что от всех таких делов крыша начинает ехать. Тут не только зеркальце заговорит человеческим голосом, но и золотые рыбки начнут попадаться. Царица-мачеха и старуха из сказки о рыбаке и рыбке — это один типаж, одна сучность. С огромными запросами… и с очень ограниченным умишком. Потому что хотят только того, что им принесет наибольший вред. Поэтому и старуха осталась ни с чем, и царица умерла, отравившись собственной злобой и желчью.
Хорошо, что сказка заканчивается ничем — свадьбой. То есть у нее есть выбор: быть матерью или быть стервой. И хорошо, что Пушкин не дает этого решения.
Да, кроме того, в сказке есть еще немного о персонажах мужского пола.
Их вообще 9, но семерых можно считать за одного. Тем более, там только один и говорит, а остальные в толпе…
Самый мерзкий мужской персонаж — царь. Остальные не лучше, но их хоть понять можно. А этого…
И вообще, царь непутевый, в принципе… Появляется в сказке пять раз: заделал ребенка и уезжает, приезжает как все закончилось, женится, в очередной раз в силу своей греховности, сватает за семь городов и сто сорок теремов дочку, и тужит… Все… его не интересует судьба пропавшей дочери, скорее всего, кто-то ему ляпнул, типа какая разница, не пропала бы сегодня, завтра все равно бы увезли навсегда. А может он тужит, что на свадьбе не погулял. Но его не было на свадьбе… Царь никакой. От первой жены сбежал, при второй и не появлялся… Не говоря о том, чтобы действовать хоть как-то, объявить всесоюзный розыск, прочесать близлежащий лес. Она же жила не дальше чем в пол-дне пешего хода. Вообще, при такой царице только такой царь и нужен — недодельный и недоделанный. Про него не хочу писать. Читай про старика из Сказки о рыбаке и рыбке.
Королевич Елисей. Тут случай посложнее. У него из-под венца убежала невеста. Это говорит о том, что его мужскому достоинству нанесен сильнейший и возможно непоправимый удар. Поэтому, он собирает дружину и едет ее искать… Ищет и плачет… Плачет и дальше едет… Плачет не о ней, а о себе… Ведь никто даже помочь ему не хочет… Не знаю когда, но вроде бы они виделись… Но если и виделись, то только очень мало. Одно упоминание об этом, что ему еще раз хочется увидеть царевну, и только когда он узнает, что она уже мертва. Это хорошо. Не надо обидчиков наказывать, не надо за измену убивать свою еще будущую жену. Вообще, он, по-моему, только для этого ее искал. Потому что ее отец плюнул на нее, мачеха вообще зуб точила… А честь надо было спасать любым путем. Так что начиналась их совместная жизнь прекрасно. Позавидуешь. Интересно, что он понапридумывал за то время, когда ее искал?
Ну и семь богатырей. Они или на службе, либо разбойники. Что по большому счету мало чем одно от другого отличается. Какая разница как и кого убивать? Врагов или граждан? Главное, они от этого получают удовольствие. Ратный труд всегда был выгоден государству и царю. Также, как и разбойники. Ведь если бы не было разбойников, с кем бы тогда бороться? Как оправдать расходы из казны, чтобы получить доходы от народа.
Но похоже здесь они все же на службе. Но служба у них не понятная, служат они своей только прихоти, молодецкому разбою… Поэтому, я конечно понимаю, что не хотелось царевне выходить замуж хоть и за доброго, но профессионального убийцу. Но из-за того, что они все же православные, и не хотели уступать друг другу, а вместе ее использовать не могли… то так и получилось, что по отношению к ней они получились как бы порядочные. Но все хотели, и все потом жалели, что так и не попробовали ее ни разу.
Итак, положительных героев в сказке нет. Примеры все отрицательные. Сказать что Чернавка положительная не решусь. Никто не поймет. Она слишком подчинена властьимущим, поэтому даже ее немереные знания идут ей во вред. Она сама чуть под карательную машину не угодила. Нельзя столь усердствовать. И все же самый близкий герой к необходимому — это Чернавка. Грамотная служанка, почти, как и Балда. Но жизнь у них тяжелая, поэтому иногда приходится делать то, что никогда бы не сделал… На грани фола. На грани жизни и смерти. И в конце-концов можно оказаться как раз тем стрелочником, который и будет за все отвечать.
Единственный персонаж, который не делает ошибок — это первая царица-мать. Она вообще ничего не делает, но в этом она и ошибается, именно этим она и заслуживает свою смерть. Самой первой, и самой неестественной… От счастья…
Николай Доля
|
Царь с царицею простился, В путь-дорогу снарядился, И царица у окна Села ждать его одна. Ждет-пождет с утра до ночи, Смотрит в поле, инда очи Разболелись глядючи С белой зори до ночи; Не видать милого друга! Только видит: вьется вьюга, Снег валится на поля, Вся белешенька земля. Девять месяцев проходит, С поля глаз она не сводит. Вот в сочельник в самый, в ночь Бог дает царице дочь. Рано утром гость желанный, День и ночь так долго жданный, Издалеча наконец Воротился царь-отец. На него она взглянула, Тяжелешенько вздохнула, Восхищенья не снесла И к обедне умерла. Долго царь был неутешен, Но как быть? и он был грешен; Год прошел, как сон пустой, Царь женился на другой. Правду молвить, молодица Уж и впрямь была царица: Высока, стройна, бела, И умом и всем взяла; Но зато горда, ломлива, Своенравна и ревнива. Ей в приданое дано Было зеркальце одно: Свойство зеркальце имело: Говорить оно умело. С ним одним она была Добродушна, весела, С ним приветливо шутила И, красуясь, говорила: «Свет мои, зеркальце! скажи Да всю правду доложи: Я ль на свете всех милее, Всех румяней и белее?» И ей зеркальце в ответ: «Ты, конечно, спору нет; Ты, царица, всех милее, Всех румяней и белее». И царица хохотать, И плечами пожимать. И подмигивать глазами, И прищелкивать перстами, И вертеться подбочась. Гордо в зеркальце глядясь. Но царевна молодая, Тихомолком расцветая, Между тем росла, росла. Поднялась — и расцвела. Белолица, черноброва, Нраву кроткого такого. И жених сыскался ей, Королевич Елисей. Сват приехал, царь дал слово. А приданое готово: Семь торговых городов Да сто сорок теремов. На девичник собираясь. Вот царица, наряжаясь Перед зеркальцем своим, Перемолвилася с ним: «Я ль, скажи мне, всех милее. Всех румяней и белее?» Что же зеркальце в ответ? «Ты прекрасна, спору нет; Но царевна всех милее, Всех румяней и белее». Как царица отпрыгнет, Да как ручку замахнет, Да по зеркальцу как хлопнет, Каблучком-то как притопнет!.. «Ах ты, мерзкое стекло! Это врешь ты мне назло. Как тягаться ей со мною? Я в ней дурь-то успокою. Вишь какая подросла! И не диво, что бела: Мать брюхатая сидела Да на снег лишь и глядела! Но скажи: как можно ей Быть во всем меня милей? Признавайся: всех я краше. Обойди все царство наше, Хоть весь мир; мне ровной нет. Так ли?» Зеркальце в ответ: «А царевна все ж милее, Все ж румяней и белее». Делать нечего. Она, Черной зависти полна, Бросив зеркальце под лавку, Позвала к себе Чернавку И наказывает ей, Сенной девушке своей, Весть царевну в глушь лесную И, связав ее, живую Под сосной оставить там На съедение волкам. Черт ли сладит с бабой гневной? Спорить нечего. С царевной Вот Чернавка в лес пошла И в такую даль свела, Что царевна догадалась, И до смерти испугалась, И взмолилась: «Жизнь моя! В чем, скажи, виновна я? Не губи меня, девица! А как буду я царица, Я пожалую тебя». Та, в душе ее любя, Не убила, не связала, Отпустила и сказала: «Не кручинься, бог с тобой». А сама пришла домой. «Что? — сказала ей царица,— Где красавица-девица?» — «Там, в лесу, стоит одна,— Отвечает ей она,— Крепко связаны ей локти; Попадется зверю в когти, Меньше будет ей терпеть, Легче будет умереть». И молва трезвонить стала: Дочка царская пропала! Тужит бедный царь по ней. Королевич Елисей, Помолясь усердно богу, Отправляется в дорогу За красавицей-душой, За невестой молодой. Но невеста молодая, До зари в лесу блуждая, Между тем все шла да шла И на терем набрела. Ей навстречу пес, залая, Прибежал и смолк, играя; В ворота вошла она, На подворье тишина. Пес бежит за ней, ласкаясь, А царевна, подбираясь, Поднялася на крыльцо И взялася за кольцо; Дверь тихонько отворилась. И царевна очутилась В светлой горнице; кругом Лавки, крытые ковром, Под святыми стол дубовый, Печь с лежанкой изразцовой. Видит девица, что тут Люди добрые живут; Знать, не будет ей обидно. Никого меж тем не видно. Дом царевна обошла, Все порядком убрала, Засветила Богу свечку, Затопила жарко печку, На полати взобралась И тихонько улеглась. Час обеда приближался, Топот по двору раздался: Входят семь богатырей, Семь румяных усачей. Старший молвил: «Что за диво! Все так чисто и красиво. Кто-то терем прибирал Да хозяев поджидал. Кто же? Выдь и покажися, С нами честно подружися. Коль ты старый человек, Дядей будешь нам навек. Коли парень ты румяный, Братец будешь нам названый. Коль старушка, будь нам мать, Так и станем величать. Коли красная девица, Будь нам милая сестрица». И царевна к ним сошла, Честь хозяям отдала, В пояс низко поклонилась; Закрасневшись, извинилась, Что-де в гости к ним зашла, Хоть звана и не была. Вмиг по речи те опознали, Что царевну принимали; Усадили в уголок, Подносили пирожок, Рюмку полну наливали, На подносе подавали. От зеленого вина Отрекалася она; Пирожок лишь разломила, Да кусочек прикусила, И с дороги отдыхать Отпросилась на кровать. Отвели они девицу Вверх во светлую светлицу И оставили одну, Отходящую ко сну. День за днем идет, мелькая, А царевна молодая Все в лесу, не скучно ей У семи богатырей. Перед утренней зарею Братья дружною толпою Выезжают погулять, Серых уток пострелять, Руку правую потешить, Сорочина в поле спешить, Иль башку с широких плеч У татарина отсечь, Или вытравить из леса Пятигорского черкеса, А хозяюшкой она В терему меж тем одна Приберет и приготовит, Им она не прекословит, Не перечат ей они. Так идут за днями дни. Братья милую девицу Полюбили. К ней в светлицу Раз, лишь только рассвело, Всех их семеро вошло. Старший молвил ей: «Девица, Знаешь: всем ты нам сестрица, Всех нас семеро, тебя Все мы любим, за себя Взять тебя мы все бы рады, Да нельзя, так Бога ради Помири нас как-нибудь: Одному женою будь, Прочим ласковой сестрою. Что ж качаешь головою? Аль отказываешь нам? Аль товар не по купцам?» «Ой вы, молодцы честные, Братцы вы мои родные,— Им царевна говорит,— Коли лгу, пусть Бог велит Не сойти живой мне с места. Как мне быть? ведь я невеста. Для меня вы все равны, Все удалы, все умны, Всех я вас люблю сердечно; Но другому я навечно Отдана. Мне всех милей Королевич Елисей». Братья молча постояли Да в затылке почесали. «Спрос не грех. Прости ты нас,— Старший молвил поклонись,— Коли так, не заикнуся Уж о том».— «Я не сержуся,— Тихо молвила она,— И отказ мой не вина». Женихи ей поклонились, Потихоньку удалились, И согласно все опять Стали жить да поживать. Между тем царица злая, Про царевну вспоминая, Не могла простить ее, А на зеркальце свое Долго дулась и сердилась; Наконец об нем хватилась И пошла за ним, и, сев Перед ним, забыла гнев, Красоваться снова стала И с улыбкою сказала: «Здравствуй, зеркальце! скажи Да всю правду доложи: Я ль на свете всех милее, Всех румяней и белее?» И ей зеркальце в ответ: «Ты прекрасна, спору нет; Но живет без всякой славы, Средь зеленыя дубравы, У семи богатырей Та, что все ж тебя милей». И царица налетела На Чернавку: «Как ты смела Обмануть меня? и в чем!..» Та призналася во всем: Так и так. Царица злая, Ей рогаткой угрожая, Положила иль не жить, Иль царевну погубить. Раз царевна молодая, Милых братьев поджидая, Пряла, сидя под окном. Вдруг сердито под крыльцом Пес залаял, и девица Видит: нищая черница Ходит по двору, клюкой Отгоняя пса. «Постой, Бабушка, постой немножко,— Ей кричит она в окошко,— Пригрожу сама я псу И кой-что тебе снесу». Отвечает ей черница: «Ох ты, дитятко девица! Пес проклятый одолел, Чуть до смерти не заел. Посмотри, как он хлопочет! Выдь ко мне».— Царевна хочет Выйти к ней и хлеб взяла, Но с крылечка лишь сошла, Пес ей под ноги — и лает, И к старухе не пускает; Лишь пойдет старуха к ней, Он, лесного зверя злей, На старуху. «Что за чудо? Видно, выспался он худо,— Ей царевна говорит,— На ж, лови!» — и хлеб летит. Старушонка хлеб поймала; «Благодарствую,— сказала.— Бог тебя благослови; Вот за то тебе, лови!» И к царевне наливное, Молодое, золотое Прямо яблочко летит... Пес как прыгнет, завизжит... Но царевна в обе руки Хвать — поймала. «Ради скуки, Кушай яблочко, мой свет. Благодарствуй за обед»,— Старушоночка сказала, Поклонилась и пропала... И с царевной на крыльцо Пес бежит и ей в лицо Жалко смотрит, грозно воет, Словно сердце песье ноет, Словно хочет ей сказать: Брось! — Она его ласкать, Треплет нежною рукою; «Что, Соколко, что с тобою? Ляг!» — и в комнату вошла, Дверь тихонько заперла, Под окно за пряжу села Ждать хозяев, а глядела Все на яблоко. Оно Соку спелого полно, Так свежо и так душисто, Так румяно-золотисто, Будто медом налилось! Видны семечки насквозь... Подождать она хотела До обеда, не стерпела, В руки яблочко взяла, К алым губкам поднесла, Потихоньку прокусила И кусочек проглотила... Вдруг она, моя душа, Пошатнулась не дыша, Белы руки опустила, Плод румяный уронила, Закатилися глаза, И она под образа Головой на лавку пала И тиха, недвижна стала... Братья в ту пору домой Возвращалися толпой С молодецкого разбоя. Им навстречу, грозно воя, Пес бежит и ко двору Путь им кажет. «Не к добру! — Братья молвили,— печали Не минуем». Прискакали, Входят, ахнули. Вбежав, Пес на яблоко стремглав С лаем кинулся, озлился, Проглотил его, свалился И издох. Напоено Было ядом, знать, оно. Перед мертвою царевной Братья в горести душевной Все поникли головой И с молитвою святой С лавки подняли, одели, Хоронить ее хотели И раздумали. Она, Как под крылышком у сна, Так тиха, свежа лежала, Что лишь только не дышала. Ждали три дня, но она Не восстала ото сна. Сотворив обряд печальный, Вот они во гроб хрустальный Труп царевны молодой Положили — и толпой Понесли в пустую гору, И в полуночную пору Гроб ее к шести столбам На цепях чугунных там Осторожно привинтили, И решеткой оградили; И, пред мертвою сестрой Сотворив поклон земной, Старший молвил: «Спи во гробе. Вдруг погасла, жертвой злобе, На земле твоя краса; Дух твой примут небеса. Нами ты была любима И для милого хранима — Не досталась никому, Только гробу одному». В тот же день царица злая, Доброй вести ожидая, Втайне зеркальце взяла И вопрос свой задала: «Я ль, скажи мне, всех милее, Всех румяней и белее?» И услышала в ответ: «Ты, царица, спору нет, Ты на свете всех милее, Всех румяней и белее». За невестою своей Королевич Елисей Между тем по свету скачет. Нет как нет! Он горько плачет, И кого ни спросит он, Всем вопрос его мудрен; Кто в глаза ему смеется, Кто скорее отвернется; К красну солнцу наконец Обратился молодец. «Свет наш солнышко! ты ходишь Круглый год по небу, сводишь Зиму с теплою весной, Всех нас видишь под собой. Аль откажешь мне в ответе? Не видало ль где на свете Ты царевны молодой? Я жених ей».— «Свет ты мой,— Красно солнце отвечало,— Я царевны не видало. Знать, ее в живых уж нет. Разве месяц, мой сосед, Где-нибудь ее да встретил Или след ее заметил». Темной ночки Елисей Дождался в тоске своей. Только месяц показался, Он за ним с мольбой погнался. «Месяц, месяц, мой дружок, Позолоченный рожок! Ты встаешь во тьме глубокой, Круглолицый, светлоокий, И, обычай твой любя, Звезды смотрят на тебя. Аль откажешь мне в ответе? Не видал ли где на свете Ты царевны молодой? Я жених ей».— «Братец мой,— Отвечает месяц ясный,— Не видал я девы красной. На стороже я стою Только в очередь мою. Без меня царевна видно Пробежала».— «Как обидно!» — Королевич отвечал. Ясный месяц продолжал: «Погоди; об ней, быть может, Ветер знает. Он поможет. Ты к нему теперь ступай, Не печалься же, прощай». Елисей, не унывая, К ветру кинулся, взывая: «Ветер, ветер! Ты могуч, Ты гоняешь стаи туч, Ты волнуешь сине море, Всюду веешь на просторе. Не боишься никого, Кроме Бога одного. Аль откажешь мне в ответе? Не видал ли где на свете Ты царевны молодой? Я жених ее».— «Постой,— Отвечает ветер буйный,— Там за речкой тихоструйной Есть высокая гора, В ной глубокая нора; В той норе, во тьме печальной, Гроб качается хрустальный На цепях между столбов. Не видать ничьих следов Вкруг того пустого места, В том гробу твоя невеста». Ветер дале побежал. Королевич зарыдал И пошел к пустому месту На прекрасную невесту Посмотреть еще хоть раз. Вот идет; и поднялась Перед ним гора крутая; Вкруг нее страна пустая; Под горою темный вход. Он туда скорей идет. Перед ним, во мгле печальной, Гроб качается хрустальный, И в хрустальном гробе том Спит царевна вечным сном. И о гроб невесты милой Он ударился всей силой. Гроб разбился. Дева вдруг Ожила. Глядит вокруг Изумленными глазами, И, качаясь над цепями, Привздохнув, произнесла: «Как же долго я спала!» И встает она из гроба... Ах!.. и зарыдали оба. В руки он ее берет И на свет из тьмы несет, И, беседуя приятно, В путь пускаются обратно, И трубит уже молва: Дочка царская жива! Дома в ту пору без дела Злая мачеха сидела Перед зеркальцем своим И беседовала с ним, Говоря: «Я ль всех милее, Всех румяней и белее?» И услышала в ответ: «Ты прекрасна, слова нет, Но царевна все ж милее, Все румяней и белее». Злая мачеха, вскочив, Об пол зеркальце разбив, В двери прямо побежала И царевну повстречала. Тут ее тоска взяла, И царица умерла. Лишь ее похоронили, Свадьбу тотчас учинили, И с невестою своей Обвенчался Елисей; И никто с начала мира Не видал такого пира; Я там был, мед, пиво пил, Да усы лишь обмочил. 4.12.1833 |
А.С. Пушкин. Собрание сочинений в десяти
томах. Том 3.
М.: Изд-во «Правда», 1981, стр.326-339
Библиотека "Живое слово"
Астрология Агентство ОБС Живопись Имена
|
|
|||
|
|
|||
Материалы, содержащиеся на страницах данного сайта, не могут распространяться |
|||