Библиотека Живое слово
Классика

«Без риска быть...»
проект Николая Доли



Вы здесь: Живое слово >> Классика >> Урсула Ле Гуин. Гробницы Атуана >> 12. Дорога к дому


Урсула Ле Гуин

Предыдущее

12. Дорога к дому

Лодку Гед спрятал в гроте под огромным скалистым утесом. Мыс Туманов — так назвали его рыбаки из близлежащей деревушки. Один из них угостил Тенар и Геда дымящейся ухой. Поужинав, они спустились на берег. День угасал. Грот представлял собой узкую трещину в скале, которая уходила вглубь футов на тридцать, с песчаным полом. Песок был сырым, так как пол едва-едва возвышался над уровнем прилива. Сам грот смотрел на море, и Гед решил не разжигать огня, чтобы рыбаки не заметили его, если выйдут на ночной лов, и не проявили излишнего любопытства. Так что несчастные путешественники расположились на холодном песке, таком мягком, когда пропускаешь его сквозь пальцы, и жестком, как скала, когда лежишь на нем. А Тенар слушала море. Оно бесновалось всего в нескольких ярдах от входа в грот — ревело, вздыхало, разбивалось о камни, снова и снова производя одни и те же звуки... нет, не совсем одни и те же. Оно не помышляло об отдыхе, на всех берегах всех островов всего мира вздымало оно безразличные ко всему волны и никогда не уставало. Пустыни, горы — вот где прибежище тишины. Там не стоит вечно громкий и печальный плач. А море... море вело свой рассказ с начала времен, но языка его Тенар не понимала.

Она проснулась при первых проблесках утреннего серого света, когда был отлив, и увидела, что Геда нет в гроте. Босой, он шагал по выступающим из пены прибоя поросшим черными водорослями камням и что-то искал.

Войдя в грот, он на мгновение заслонил дневной свет.— Возьми,— сказал он и протянул девушке горсть чего-то ужасного, мокрого, похожего на бордовые камешки с оранжевыми ртами.

—Что это?

—Мидии, я собрал их на камнях. А вот эти две — устрицы, они еще вкуснее. Смотри, вот так...

Кинжальчиком, который Тенар одолжила ему в горах, Гед ловко вскрыл раковину и проглотил ее оранжевое содержание, запив, как соусом, морской водой.

—Ты даже не сварил ее! Ты ешь ее живую!

Тенар в ужасе отвернулась и не смотрела, как Гед, пристыженный, но голодный, опустошил все до единой раковины.

Покончив с завтраком, Гед обратил свое внимание на лодку, лежавшую, чтобы не засосало в песок, на нескольких круглых бревнах, кормой к выходу. Предыдущим вечером Тенар недоверчиво рассматривала ее и ничего не поняла. Девушка не представляла себе, что лодки бывают такие огромные — почти в три ее роста длиной! К тому же в ней лежало множество предметов, назначения которых она не понимала и потому боялась их. На носу лодки (который она приняла за корму), на каждом борту был нарисован глаз, и ночью, в тревожном полусне, Тенар все время казалось, будто лодка подглядывает за ней.

Покопавшись среди вещей, Гед подошел к Тенар и протянул ей большой сухарь, тщательно завернутый в листья для предохранения от влаги.

—Я не хочу есть.

Гед внимательно посмотрел на ее печальное лицо, убрал сухарь и сел у выхода из грота.

—Прилив начнется через два часа, и можно будет спускать лодку. Ты плохо спала ночью, отдохни, пока есть время.

—Я не хочу спать.

Гед больше ничего не сказал. Он сидел, скрестив ноги, боком к Тенар, в обрамлении черной арки входа, на фоне мятущихся сверкающих волн, и не двигался. Неподвижность его была сродни неподвижности скал, и тишина распространялась от него во все стороны, подобно кругам от брошенного в воду камня. Молчание его стало не просто отсутствием произносимых звуков, но почти осязаемым, как молчание пустыни.

Некоторое время спустя Тенар встала и подошла к продолжающему сидеть неподвижно волшебнику, и заглянула ему в лицо, словно отлитое из меди — напряженное, с глядящими внутрь полузакрытыми глазами и плотно сжатым ртом.

Он был так же далеко от нее, как и море.

Где он сейчас, по каким тропинкам странствует его душа? Никогда не сможет Тенар последовать за ним в те края.

Он поманил ее. Он назвал ее по имени и она, подобострастно виляя хвостом, пошла. Как тот дикий кролик в ночной пустыне. Теперь у него есть Кольцо. Гробницы лежат в руинах. Первая Жрица опозорена навеки и не нужна ему больше. Бывшая Первая Жрица не может идти за ним дальше, а он не может остаться с ней. Он обманул ее и оставляет одну-одинешеньку.

Молниеносным движением Тенар вынула из-за пояса Геда маленький стальной кинжал, который она дала ему. Маг сидел, подобный закутанной в плащ статуе.

Лезвие кинжала — уменьшенной копии жертвенного ножа — было в длину всего около четырех дюймов, и заточено с одной стороны. Вместе с поясом, сплетенным из конского волоса, связкой ключей и другими предметами, назначение которых забылось за долгие столетия, кинжал составлял часть обязательного наряда Первой Жрицы. Тенар не пользовалась им, если не считать одного из танцев новолуния, когда ей приходилось подбрасывать его и ловить перед Пустым Троном. Тенар любила этот танец, безудержный, дикий, исполняемый под аккомпанемент босых ног, притопывающих по каменному полу. Много раз резала она себе пальцы, пока не научилась безошибочно ловить кинжал за рукоятку. Короткое лезвие было достаточно острым, чтобы прорезать палец до кости... или перерезать сонную артерию. Хозяева предали и прокляли ее, но Первая Жрица еще послужит им! Пусть направят они ее руку — орудие последней мести мрака! Они примут жертву...

Держа кинжал в правой руке у бедра, Тенар нагнулась, но Гед медленно поднял голову и посмотрел на нее. Он выглядел как человек, вернувшийся издалека и видевшей нечто ужасное. Лицо его было спокойно, но полно боли. Он смотрел на Тенар, и взгляд его постепенно прояснялся, лицо разглаживалось.

—Тенар...— наконец сказал он, словно здороваясь, и доверчиво, успокаивая свой мятущийся дух, коснулся пальцами резного серебряного Кольца на ее запястье. Не обратив никакого внимания на кинжал, он перевел взгляд на бьющиеся о скалы волны и с усилием произнес:

—Пора... пора в путь.

Звук его голоса изгнал неправедный гнев из мыслей Тенар, оставляя только страх.

—Забудь их, Тенар! Впереди свобода!

С неожиданной легкостью Гед вскочил на ноги, затянул потуже пояс.

—Помоги-ка мне с лодкой, она на бревнах, покатили... Толкай... еще, еще... прыгай в нее, как только я скажу... неудобное место, чтобы спустить... Прыгай!

Вскочив в лодку следом за Тенар, Гед поймал девушку под руку, не давая упасть за борт, усадил на дно лодки и, расставив пошире для устойчивости ноги, взялся за весла. Несколькими мощными гребками он провел лодку между торчащими из воды скалами, мимо покрытой клочьями пены оконечности Мыса Туманов и вывел в относительно спокойное место.

Когда они отошли достаточно далеко от берега, Гед, уложив весла на дно лодки, поставил мачту. Теперь, когда Тенар очутилась внутри лодки, а море — снаружи, суденышко показалось ей совсем крохотным...

Взвился в воздух парус. Снаряжение и все снасти лодки носили следы долгой и упорной борьбы со стихиями, хотя парус был заштопан с большой аккуратностью, а суденышко выглядело чистым и ухоженным. Оно чем-то напоминало своего владельца: они много путешествовали и не везде с ними обходились вежливо.

—Вот мы и ушли. Никто не гонится за нами, туман в мыслях рассеивается. Ты чувствуешь, Тенар?

И действительно, черная рука, всю жизнь державшая Тенар за сердце, начала постепенно ослаблять свою мертвую хватку... Но радость, переполнявшая ее там, в горах, куда-то исчезла. Тенар уронила голову на руки и заплакала, щеки ее стали мокрыми и солеными. Она оплакивала годы, отданные служению бесполезному мраку. Она плакала от боли, потому что завоевала, наконец, свободу.

Она уже ощущала на сердце ее тяжкий груз. Да, свобода — это груз, который может оказаться не по силам для слабого. Свобода — не подарок, свобода — выбор, иногда нелегкий. Дорога ведет вверх, к свету, но нагруженный предрассудками путник никогда не достигнет вершины.

Гед не стал утешать ее, и даже когда слезы ее иссякли и она обратила тоскливый взор на голубоватую полоску оставшегося за кормой Атуана, не произнес ни слова. На его лице застыло жесткое и настороженное выражение. Он молча и быстро управлял лодкой, глядя только вперед.

Днем он показал рукой на неясные очертания земли справа от солнечного диска, прямо на который они плыли.

—Это Карего-Ат,— сказал он и Тенар, следуя его жесту, разглядела далекие холмы самого большого острова во владениях Божественного Короля. Атуан давно скрылся вдали. На сердце у нее было тяжело. Солнце золотым молотом било ей в глаза.

На ужин был сухарь и вяленая рыба, от которой Тенар чуть не вырвало. Они запивали пищу водой из бочонка, который Гед прошлым вечером наполнил из родника на Мысе Туманов. Вскоре на море опустилась холодная зимняя ночь. Далеко к северу они иногда видели мерцание огней далеких деревень на берегу Карего-Ат. Потом огоньки пропали в тумане, который поднялся над волнами, и они остались совершенно одни беззвездной ночью посреди моря.

Она свернулась калачиком на корме, Гед пристроился на носу, положив бочонок с водой вместо подушки. Лодка уверенно двигалась вперед, волны легонько бились о ее борта, хотя ветер еле-еле дул с юга. Вдали от скалистых берегов море тоже было спокойно, оно лишь что-то тихонько шептало, покачивая лодку.

—Если ветер дует с юга,— спросила Тенар шепотом, словно боясь нарушить безмолвие моря,— разве лодка не должна плыть на север?

—Да, если нам это подходит. Но я с помощью магического ветра направляю ее на запад. К утру мы должны покинуть воды Империи. Тогда я позволю ей плыть под обычным ветром.

—Разве она может плыть сама по себе?

—Да,— серьезно ответил Гед,— если ей дать подробные указания. Она уже побывала в Открытом Море за самым дальним островом Восточного Предела; она была на Селидоре, на дальнем Западе, где погиб Эррет-Акбе. Она умная лодочка, моя «Ясноглазка». Ты можешь довериться ей.

В лодке, влекомой силой магии над бездонной пучиной, лежала девочка и вглядывалась во тьму ночного неба. Всю свою жизнь она провела в темноте, но тьма этой ночи в океане была воистину безгранична. Здесь не было крыши. Она отодвинулась куда-то за звезды, которые были неподвластны земным силам. Они существовали до появления света и будут после его исчезновения. Они были до появления жизни и останутся после нее. Они неподвластны злу.

В полной темноте она спросила:

—Тот островок, где тебе подарили талисман, находится в этом море?

—Да,— его ответ пришел так же из тьмы. Где-то здесь. Возможно, к югу. Я не смогу найти его снова.

—Я знаю, кто она была, та старуха, которая дала тебе кольцо.

—Знаешь?

—Мне рассказывали предание. Это часть знания Первой Жрицы. Тар рассказывала его мне дважды: первый раз в присутствии Кессил, а потом более полно, когда мы были вдвоем. Тогда она в последний раз говорила со мной перед смертью. Существовал могучий клан в Хапане, который боролся против возвышения Верховных Жрецов Авабата. Основателем этого клана был король Форег и среди сокровищ, которые он оставил своим последователям, была половина кольца, которую дал ему Эррет-Акбе.

—Об этом действительно говорится в «Деяниях Эррет-Акбе». Там говорится... если перевести это на ваш язык:

«Когда Кольцо было разорвано, одна половинка осталась в руках Верховного Жреца Интатина, а другая — в руках героя. Верховный Жрец послал свою половину Безымянным на Атуан и она канула во мрак. А Эррет-Акбе оставил половину Кольца деве Тиарат, дочери мудрого короля, сказав:

—Пусть оно войдет в приданное девушке, оставаясь на этой земле, пока вновь не станет единым целым.

Так сказал герой перед тем, как отплыл на запад.

—Словом, оно переходило от дочери к дочери в этой семье все эти годы. Оно не было утеряно, как думали у вас. В то время, как Верховные жрецы сделали себя Королями-Жрецами, семейство Форег становилось все беднее и слабее. Пока, наконец, на свете не остались лишь два прямых потомка короля Форега — мальчик и девочка. Тогда в Авабате правил отец нынешнего Божественного Короля. Он приказал похитить детей из их дворца в Хапане. Было предсказано, что один из потомков Форега из хапана в конце концов вызовет падение Империи, и король смертельно боялся этого. Он приказал высадить детей на какой-нибудь затерянный островок посреди моря, оставив им лишь одежду и немного еды. Он боялся убить их с помощью кинжала или яда, ведь в их жилах текла королевская кровь, а убийство королевских детей могло навлечь проклятие даже на бога. Их звали Энсар и Анфил. Это Анфил дала тебе половинку Кольца.

Он долго молчал, потом произнес, наконец:

—Теперь эта история обрела законченный вид и даже Кольцо стало единым целым. Но это жестокая история, Тенар. Маленькие дети и те старик со старухой, которых я видел... Они почти забыли, как звучит человеческая речь.

—Можно попросить тебя кое о чем?

—Спрашивай.

—Я не хочу плыть на Внутренние Острова, на Хавнор. Мне нечего делать в больших городах, среди незнакомых людей. Мне нигде нет места. Я предала свой народ и лишилась родины. Я совершила непростительный поступок. Оставь меня на каком-нибудь острове, где нет людей, где нет никого... как тех детей. Отвези кольцо на Хавнор — оно твое, а я не имею к нему никакого отношения... как и к твоему народу... Оставь меня одну!!!

Медленно, постепенно, но поразив тем не менее Тенар до глубины души, разгорелся свет — магический свет, возникающий по желанию Геда. Это было похоже на восход луны среди непроглядного мрака. Свет загорелся на конце посоха Геда и осветил край паруса, уключины, доски, из которых была сделана лодка, и лицо мага, сидящего на корме лицом к ней и пристально смотревшего на девушку.

—Что дурного успела ты сделать, Тенар?

—Я приказала запереть троих людей в комнате под Троном. Они умерли от голода... и жажды. Их похоронили в Подземелье под Гробницами, и Монументы рухнули на их могилы...— Она запнулась.

—Что еще?

—Манан.

—Его смерть — на моей совести.

—Нет. Он погиб, потому что любил меня и остался верен мне до конца. Он думал, что спасет меня... Он держал меч над моей головой. Он всегда был добр ко мне... когда я была маленькой... и плакала...

Тенар замолчала, рыдания снова поднялись в ней, но слез не принесли. Руки ее судорожно сжимали черные складки ее одеяния.

—Я никогда не относилась к нему так, как он того заслуживал... Я не поеду на Хавнор. Я не поеду с тобой. Найди остров, высади меня там и оставь. Пусть это будет расплатой за причиненное людям зло. Мне еще далеко до свободы.

Нежный свет, серебряный от морского тумана, мерцал между ними.

—Слушай меня, Тенар, и слушай внимательно. Ты была вместилищем зла, но зло вылилось и похоронено в собственном склепе. Ты была рождена не для мрака и жестокости, а как источник света, словно горящая лампа, которая сама содержит свет и освещает то, что ее окружает. Я нашел лампу незажженной. Я не могу оставить ее на каком-то пустынном островке как вещь, которой воспользовались и выбросили прочь. Я отвезу тебя на Хавнор и скажу принцам Земноморья: — Смотрите! В обитель Тьмы я нашел свет — ее душу. С ней ничего не смогло поделать древнее зло. С ее помощью я выбрался из могилы, она объединила то, что было разделено века. Теперь воцарится мир там, где были раздоры.

—Это не так!— закричала Тенар.— Я не могу!

—А потом,— произнес он тихо,— я увезу тебя от принцев и богатых лордов, тебе и впрямь не место там. Ты слишком молода и слишком мудра. Я отвезу тебя на Гонт, остров, где я родился, к старому мастеру Огиону. Да, он старик, но он — великий Маг и человек с добрым сердцем. Люди прозвали его «Молчаливый». Он живет в небольшой хижине, высоко над морем на утесах Ре Альби. У него есть козы и сад. Каждую осень он покидает свою хижину и в одиночку уходит странствовать по острову, по его лесам, горам и долинам. Я жил с ним, когда был еще моложе, чем ты сейчас, но мне не хватило здравого смысла, чтобы остаться на Ре Альби навсегда. В поисках Зла я отправился путешествовать и, будь уверен, нашел его... Ты придешь к нему, оставив позади мрак, придешь в поисках тишины, свободы и своей дороги в жизни. Там ты найдешь доброту и покой, Тенар. Пусть фонарь погорит немного в воздухе, не терзаемом штормами... Согласна?

Серые клочья тумана плавали между их лицами. Лодка слегка качалась на волнах. Впереди них была ночь, а под ними — море.

—Согласна,— вздохнула Тенар и после долгого молчания добавила:

—Хорошо бы поскорее... добраться дотуда.

—Доберемся! Потерпи еще немного, малышка.

—Ты... приедешь ко мне?

—Конечно, как только смогу.

Свет погас. Их окружила тьма.

Много рассветов и закатов встретили они, много пережили ненастных и погожих дней в долгом зимнем путешествии к Внутреннему Морю. Они проплыли по оживленным морским путям среди исполинских кораблей, по проливу Эвенор, пересекли бухту в сердце Хавнора и вошли в Большой Порт. Они увидели белые башни в заснеженном, лучащемся светом городе. На крышах мостов и красных крышах домов лежал снег, иней на мачтах ста кораблей сверкал под солнцем. Весть об их появлении опередила «Ясноглазку» — штопанный-перештопанный красный парус хорошо был известен в этих водах. Огромная толпа собралась на заснеженном причале, разноцветные флаги развевались на зимнем ветру.

Тенар сидела очень прямо на корме в своем старом изорванном черном хитоне. Она посмотрела на охватившее запястье Кольцо, потом на переполненный народом разноцветный берег, дворцы, высокие башни. Она подняла правую руку и солнце отразилось в серебре Кольца. Ветер разнес над беспокойными водами радостные возгласы собравшихся горожан. Гед подвел лодку к причалу, и сотни рук протянулись к брошенной им веревке. Он прыгнул на берег и подал руку Тенар.

—Пойдем!— сказал он с улыбкой, и она встала, и пошла.

Держа Геда за руку, степенно шла Тенар по белым улицам Хавнора, как вернувшийся домой ребенок. Обращений с начала месяца: 115, Last-modified: Thu, 11 Jul 1996 08:13:55 GMT Оцените этот текст:Не читал10987654321 Прогноз


Библиотека "Живое слово" Астрология  Агентство ОБС Живопись Имена

Гостевая
Форум
Почта

© Николай Доля.
«Без риска быть...»

Материалы, содержащиеся на страницах данного сайта, не могут распространяться 
и использоваться любым образом без письменного согласия их автора.