|
|||||||||||
|
Вы здесь: Живое слово >> Классика >> Урсула ле Гуин. Последняя книга Земноморья >> 7. Мышки |
Урсула Ле Гуин |
| Предыдущее |
7. Мышки
Однажды вечером в дом мага заглянул Таунсенд — скупщик овец, который в свое время доставил послание Огиона на ферму в Срединной Долине.
—Теперь, когда господина Огиона не стало, не продашь ли ты его коз?
—Возможно,— уклончиво ответила Тенар. Она уже задумывалась над тем, на что они будут жить, если решат остаться в Ре Альби. Огиона, как и любого другого волшебника, содержали люди, которым он служил верой и правдой, отдавая им все свои силы и все мастерство. А старого мага почитал весь Гонт. Стоило ему только попросить, и он тут же получил бы все, в чем нуждался. Люди с радостью исполнили бы любую его просьбу, ибо расположение мага дорого стоит, да ему никогда и не приходилось просить. Более того, он вынужден был отсылать обратно горы пищи, одеяний, инструментов и всевозможной домашней утвари всех видов и расцветок, которые ему приносили или просто оставляли на пороге его дома.
—Что же мне со всем этим делать?— растерянно спрашивал он, держа в руках выводок негодующе пищащих цыплят, рулоны материи или горшочки с маринованной свеклой.
Но у Тенар, в одночасье собравшейся и покинувшей Срединную Долину, не было времени на то, чтобы собраться с мыслями и подумать, как долго она собирается отсутствовать. Тенар даже не захватила с собой заначку Флинта — семь кусочков кости. В их деревне за деньги покупали лишь землю и домашний скот, а также рассчитывались ими с торговцами из Порт-Гонта, снабжавшими мехом пеллави и шелками с Лорбанери богатых фермеров и знать Гонта. Ферма Флинта полностью обеспечивала ее и Ферру едой и одеждой, в отличие от шести коз и маленького огорода, которые Огион завел скорее ради собственного удовольствия, чем по суровой необходимости. До сих пор Тенар жила за счет кладовой, щедрости жителей деревни, подкармливающих ее из уважения к памяти старого мага, и великодушия тетушки Мосс. Не далее, как вчера, старая ведьма сказала:
—Дорогуша, у моей несушки вылупились цыплята. Я дам тебе троечку, когда они подрастут. Маг ас держал кур, говорил, что от них много шума и мало толку, но дом не дом, если у дверей не копошатся куры, разве не так?
И впрямь, дверь дома Мосс всегда была открыта для кур, они спали на ее кровати, и ими пропахла и без того вонючая, задымленная комната.
—Тут есть одна годовалая белая в пятнах козочка, которая, когда подрастет, будет давать хорошие надои,— сказала Тенар остролицему человечку.
—Я имел в виду все стадо,— уточнил он.— Если это возможно. У вас же всего пять или шесть коз, не так ли?
—Шесть. Если вы хотите взглянуть на них, то они пасутся вон там, на лужку.
—Я так и поступлю.
Но он не сдвинулся с места. Со стороны хозяйки особого рвения тоже, конечно, не наблюдалось.
—Вы не видели, как в бухту входил большой корабль?— спросил он.
Окна дома Огиона глядели на северо-запад и оттуда были видны лишь Боевые Утесы — скалы, защищавшие вход в гавань. Но в самой деревне с нескольких мест просматривалась извилистая тропинка, ведущая в Порт-Гонт, а также доки и вся гавань. Наблюдение за кораблями велось в Ре Альби с завидной регулярностью. На скамеечке у кузницы, с которой открывался самый лучший вид, всегда сидели несколько стариков, и хотя те за всю свою жизнь, возможно, ни разу не преодолевали пятнадцать миль извилистой тропинки, ведущей к Порт-Гонту, они воспринимали прибытие и отплытие кораблей как странный, но привычный спектакль, разыгрываемый исключительно для того, чтобы развлечь их.
—Сынишка кузнеца утверждает, что корабль с Хавнора. Мальчонка спускался в Порт прикупить заготовок и вернулся вчера поздно вечером. Говорит, что видел огромный корабль из Великого Порта Хавнора.
Возможно, он заговорил об этом, дабы у нее не было времени подумать над тем, какую цену запросить за коз, а лукавинка в его взоре объяснялась просто природной хитростью торговца. Но Великий Порт Хавнора практически не торговал с Гонтом — отдаленным, нищим островом, знаменитым лишь своими козами, пиратами, да волшебниками. К тому же было в этих словах — «огромный корабль», нечто, что встревожило и испугало ее, хотя она и не понимала, почему.
—Парень сказал, будто по, их словам, на Хавноре теперь есть Король,— продолжил торговец скотом, искоса глядя на нее.
—Что ж, это благая весть,— сказала Тенар.
Таунсенд кивнул.
—Может, теперь всякое иноземное отродье не будет лезть к нам почем зря.
Чужестранка Тенар вежливо кивнула.
—Но многие там, в Порту, возможно, этому кораблю не слишком рады.
Он имел в виду гонтийских пиратов, чье господство в северо-западных морях значительно укрепилось за последние годы, так что многие старые торговые пути, связывающие Гонт с центральными островами Архипелага, оказались перерезанными. Из всех жителей острова из этого извлекали выгоду лишь сами пираты, от чего они, однако, не переставали выглядеть героями в глазах многих гонтийцев. Насколько Тенар было известно, ее сын служил матросом на пиратской шхуне. Возможно, это безопаснее, чем плавать на торговом корабле. Недаром говорят, что л у ч ш е б ы т ь а к у л о й , ч е м с е л ь д ь ю .
—Что бы ни случилось, всегда потом кто-то оказывается недоволен,— заметила Тенар не слишком заинтересованным тоном — просто чтобы поддержать нить разговора — и тут же торопливо добавила:
—Я покажу вам коз. Вы можете на них взглянуть, но я пока не знаю, будем ли мы их вообще продавать.
Она отвела торговца к воротам загона и оставила его там одного. Он ей не нравился. В том, что он уже дважды приносил ей дурные новости, его вины, конечно, не было. Тенар просто не хотела иметь никаких дел со столь скользким типом. Она не продаст ему ни одной козы Огиона. Даже Сиппи.
После того, как он ушел ни с чем, Тенар чувствовала себя неловко. Она ведь сказала ему:
—Не знаю, будем ли мы их вообще предавать.
С ее стороны было глупо говорить м ы вместо я , поскольку Таунсенд не только не пожелал переговорить с Соколом, но даже ни разу не упомянул в разговоре его имя, будто мужчинам не привыкать заключать сделки с женщинами, в особенности нарываться на отказ.
Тенар не знала, что болтали о Соколе в деревне. Молчаливый отшельник Огион, вызывающий в их душах благоговейный страх, все же был местным магом, соседом по деревне. Они могли гордиться тем, что Сокол, который какое-то время жил в Ре Альби, стал Верховным Магом и совершил уйму замечательных деяний: отвадил дракона от Девяноста Островов, вернул утерянное Кольцо Эррет-Акбе и так далее; но они не знали его как человека. А он, в свою очередь, не знал их. С тех пор, как Сокол появился здесь, он ни разу не ходил в деревню, только в лес, на природу. Она как-то не замечала этого раньше, но он, подобно Ферру, держался в стороне от деревни.
Наверное, они хотели бы поболтать с ним. Люди в деревне любят почесать языки. Но они никогда не заходили слишком далеко в обсуждении деяний и поступков колдунов и магов. Говорить об этом было как-то жутковато; жизнь людей, обладавших волшебной силой, уж слишком отличалась от их собственной жизни.
—Оставь его в покое,— говорили жители Срединной Долины, когда кто-то из них начинал излишне раскованно обсуждать заезжего колдуна или местного волшебника Бича.— Оставь его в покое. У него своя дорога, у нас — своя.
Что касается ее самой, раз уж она решила стать сиделкой и служанкой мага, значит так тому и быть. Своя рука — владыка. Тенар не слишком часто показывалась в деревне. Жители деревни не питали к ней ни дружеских, ни враждебных чувств. Она жила когда-то в домике ткача Фана, была в свое время служанкой старого мага, тот сам послал за ней Таунсенда к подножию Горы. Тут все было в порядке. Но зачем она привела с собой столь ужасного с виду ребенка, с которым никто не хотел бы столкнуться нос к носу даже средь бела дня? Что она за человек, коли смогла стать ученицей мага и его сиделкой? Наверняка ведьма, да к тому же, чужестранка. Но в то же время она была женой богатого фермера — там, внизу, в Срединной Долине — хотя он недавно умер, и она овдовела. Да и кто поймет этих ведьм? Лучше оставить их в покое...
Она встретила Верховного Мага Земноморья у садовой изгороди.
—Говорят, прибыл корабль из столицы Хавнора.
Он остановился, и мышцы его напряглись. Казалось, Гед готов был развернуться и бежать без оглядки, подобно мыши, преследуемой коршуном. Но он мгновенно взял себя в руки.
—Гед!— встревожилась она.— В чем дело?
—Я не могу,— прошептал он.— Я не могу встречаться с ними.
—С кем?
—С людьми Короля.
Его лицо стало пепельно-серым, совсем как в тот день, когда он впервые появился здесь. Он озирался по сторонам, ища место, где можно было спрятаться.
Гед выглядел таким беспомощным и напуганным, что Тенар не могла думать ни о чем другом, кроме как о его спасении.
—Тебе не нужно встречаться с ними. Если они придут сюда, я их отошлю прочь. А теперь иди в дом. У тебя сегодня во рту не было ни крошки.
—Тут был какой-то мужчина,— сказал Гед.
—Таунсенд, он приценивался к козам. Я о т о с л а л а его. Пошли!
Он пошел за ней. Когда они вошли в дом, она плотно прикрыла дверь.
—Эти люди не причинят тебе никакого вреда, Гед. Или они что-то против тебя имеют?
Он сел у стола и вяло покачал головой.
—Нет, ничего.
—Им известно, что ты здесь?
—Не знаю.
—Чего же ты боишься?— участливо спросила она с покровительственной ноткой в голосе.
Он спрятал лицо в ладонях.
—Я... Я не...— только и выдавил он из себя.
—Ну ладно, ладно,— прервала она его.
Тенар не осмеливалась прикоснуться к нему, боясь, что любое проявление жалости только усугубит охватившее его чувство самоуничижения. Она злилась и на него и на предполагаемых визитеров.
—В конце концов, какое им дело до того где ты, кто ты, и что собираешься или не собираешься делать!— взорвалась она.— Если они пришли совать свой нос в чужие дела, то им придется уйти ни с чем.
Она повторила слова Ларк. Тенар сейчас особенно не хватало этой простой, доброй женщины.
—Кроме того, не исключен вариант, что приход корабля вообще никак не связан с твоим присутствием здесь. Возможно, они хотят разогнать пиратов по домам. Хорошо, что у Короля, наконец, дошли до этого руки... Я тут нашла пару бутылей вина в дальнем углу буфета Огиона. Кто знает, сколько они простояли там? Мне кажется, нам обоим не помешает пропустить по стаканчику. Тут осталось еще немного хлеба и сыра. Малышка уже пообедала, и они с Хифер побежали ловить лягушек. Возможно, у нас на ужин будут лягушачьи лапки. Но сейчас давай перекусим хлебом с сыром и выпьем вина. Интересно, что это за вино, сколько ему лет и как оно попало к Огиону?
Она болтала без умолку, тем самым не позволяя Геду вставить хоть слово и не давая ему ни секунды передышки до тех пор, пока он не перестал испытывать муки стыда и не поел немного, запив скудный обед бокалом приятного на вкус старого красного вина.
—Будет лучше, Тенар, если я уйду,— сказал он.— До той поры, пока не пойму, кем я стал теперь.
—Уйдешь куда?
—Наверх, в горы.
—Скитаться... как Огион?
Тенар пристально посмотрела на Сокола, вспоминая, как она спросила его, когда они карабкались по горам Атуана:
—Часто ли приходится попрошайничать магам?
Тогда он ответил ей так:
—Да, часто, но волшебники умеют расплачиваться за гостеприимство.
Тенар вновь наполнила его бокал и осторожно спросила:
—Ты можешь хоть немного управлять погодой и излагать заклятия?
Гед покачал головой, отпил из бокала и уставился куда-то вдаль.
—Нет,— ответил он.— Не могу. Забыл все подчистую.
Она не поверила ему. Ей хотелось протестовать, отрицать услышанное, сказать ему: «Как это могло случиться? Как у тебя язык повернулся сказать такое... Неужели ты мог забыть то, что знал, все, чему научился у Огиона, на Рокке и за долгие годы странствий!? Ты не в силах забыть все заклинания, жесты и Имена, которыми столь искусно владел. Своим трудом ты заслужил ту власть, которой обладал!»
Но сдержав свой порыв она прошептала лишь:
—Я не понимаю, как можно все это...
—Чашка воды,— сказал он, слегка наклонив свой бокал, словно выливая его содержимое на землю. И, помолчав немного, продолжил:
—Вот чего я никак не могу понять, так это зачем он вытащил меня оттуда? Иногда молодые поступают крайне жестоко, руководствуясь при этом самыми лучшими побуждениями... Итак, я здесь, я вынужден жить с этим, пока не придет время вернуться.
Тенар так до конца не поняла, что он имел в виду, но его тон, одновременно жалобный и обличительный, потряс и разозлил ее.
—В конце концов, тебя принес сюда Калессин,— отрезала она.
Тенар не могла различить выражение его лица, поскольку дверь была закрыта, в комнате царил полумрак и лишь сквозь крохотное окошко, глядевшее на запад, пробивался призрачный свет заходящего солнца. Внезапно Гед отсалютовал ей бокалом и, невесело улыбнувшись, выпил его до дна.
—Это вино,— сказал он,— должно быть, подарил Огиону какой-нибудь богатый торговец или пират. Мне не доводилось пробовать ничего подобного даже на Хавноре.
Гед покатал бокал между ладонями, задумчиво глядя на него.
—Я возьму себе какое-нибудь другое имя,— сказал он,— и отправлюсь через горы в Восточный Лес, к истокам Ара, туда, где я родился. Вскоре начнут заготавливать сено, а во время сенокоса и сбора урожая всегда нужны рабочие руки.
Она не знала что и ответить. Человека столь хрупкого телосложения н болезненного вида мог нанять на подобную работу только крайне жестокий или чрезмерно жалостливый фермер. Но даже получив ее, Гед все равное ней не справится.
—Обстановка на дорогах в последние годы уже не та, что прежде,— сказала она.— Повсюду рыскают банды разбойников и грабителей. Иноземное отребье, как выражается мой друг Таунсенд. Ходить по дорогам в одиночку теперь небезопасно.
Она пристально вглядывалась в полумраке в его лицо, дабы понять, как он воспринял ее слова, и тут ее вдруг осенило: Геду, должно быть, неведом страх. Ему придется научиться бояться других людей.
—Огион продолжал скитаться до...— начал он и тут же прикусил язык, вспомнив, что Огион был магом.
—В южной части острова,— сказала Тенар,— много скота. Овец, коз, крупного рогатого скота. Стада загоняют в горы перед Долгим Танцем и пасут их там до наступления сезона дождей. Им всегда нужны пастухи.
Она сделала большой глоток. Вино обожгло ей рот, точно Имя дракона.
—Но почему ты не можешь остаться здесь?
—Только не в доме Огиона. Тут будут искать в первую очередь.
—Ну, придут они, и что из этого? Что им от тебя нужно?
—Чтобы я и дальше оставался тем, кем был.
Прозвучавшее в его голосе отчаяние охладило ее пыл. Она помолчала, пытаясь вспомнить, что чувствовала Съеденная, могущественная Первая Жрица Гробниц Атуана, когда лишилась всего, распрощавшись с прежней жизнью, став просто самой собой, Тенар. Она подумала о том, каково женщине в самом расцвете сил, любимой мужем к детьми, утратить все но, превратиться в старую немощную вдову. Но даже будучи не в силах поставить себя на его место, она могла понять, как ему стыдно, как глубоко он унижен. Вероятно, такие чувства мог испытывать только мужчина. Женщинам не привыкать к стыду и унижению.
А, может, тетушка Мосс права — ядрышко исчезло, и осталась лишь одна скорлупа.
Ведьмовские мысли, подумала она. Мягкое, восхитительное вино прояснило ее разум и развязало язык, и она решила перевести разговор на другую, менее болезненную для них обоих, тему.
—Знаешь,— сказала она со смехом.— Мне тут пришла в голову мысль... Огион учил меня, а я не захотела продолжать учебу, ушла, нашла себе фермера и вышла за него замуж... В день нашей свадьбы я подумала: «Вот Гед рассердится, когда прослышит об этом!»
—Так и случилось,— сказал он.
Она ждала.
—Я был разочарован,— добавил Гед.
—Зол,— возразила Тенар.
—Зол,— согласился он и вновь наполнил ее бокал.
—В те времена и мог распознать Силу в другом человеке,— сказал Гед.— А ты... ты просто-таки излучала ее в том ужасном месте, в Лабиринте, во тьме...
—Что ж, тогда скажи мне, что я должна была сделать с этой своей Силой и с теми знаниями, которые пытался дать мне Огион.
—Применить их на практике.
—Каким образом?
—Так же, как применяют Искусство Магии.
—Кто применяет?
—Волшебники,— сказал он с болью в голосе.
—По магией подразумевается искусство и сноровка волшебников и чародеев?
—А что же еще?
—И никогда ничего сверх этого?
Он погрузился в размышления, пару раз подняв на нее задумчивый взгляд.
—Когда Огион учил меня,— продолжала она,— здесь, у этого самого очага, говорить на Древнем Наречии, слова срывались с моих губ так же легко и уверенно, как и с его собственных. Словно я учила язык, на котором я говорила до того, как появилась на свет. Но все остальное — предания, руны власти, заклинания, правила — было для меня пустым звуком, чужим мне языком. Мне часто приходила в голову следующая мысль: да, на меня можно нацепить доспехи воина, дать мне копье, меч и шлем с плюмажем, но разве из этого выйдет толк? Что я буду делать с мечом? Неужели он превратит меня в героя? Хорошо, если я вообще смогу переставлять ноги в этом абсолютно неподходящем для меня наряде.
Тенар пригубила вино.
—Словом, сбросила я доспехи,— закончила она,— и надела свою собственную одежду.
—Что сказал Огион, когда ты решила уйти от него?
—А что обычно говорил Огион?
По губам Геда вновь скользнула грустная улыбка. Он промолчал.
Тенар кивнула.
Выдержав паузу, она продолжила с большей теплотой в голосе:
—Он принял меня, потому что меня привел к нему ты. После тебя он не хотел брать новых учеников и уж никогда не взял бы девушку, если бы ты его об этом не попросил. Но он полюбил меня. Он оказал мне честь. И я тоже любила и уважала его. Но Огион не мог дать мне того, к чему я стремилась, а я не могла принять то, что он стремился мне дать, и он это знал. Но когда за день до смерти он увидел Ферру, его реакция была совершенно иной. Как говорите вы с Мосс, Сила узнает другую Силу. Не знаю, что Огион разглядел в ней, но он сказал:
«Учи ее!» И еще добавил...
Гед ждал.
—Он сказал: «Эту девочку... будут бояться». И еще: «Учи ее в с е м у !.. Не на Рокке». Я не знаю, что он имел в виду. Да и откуда мне знать? Если бы я осталась здесь с ним, я смогла бы понять, смогла бы научить ее. Но я решила: придет Гед, уж он-то наверняка знает, чему ее следует учить, что нужно знать моей бедняжке.
—Я не знаю,— прошептал Гед.— В ребенке я вижу только... уродство. Зло.
Он допил свое вино.
—Мне нечего дать ей,— сказал он.
Кто-то тихонько поскребся в дверь. Гед тут же встрепенулся и стал беспомощно озираться, ища место, где можно было спрятаться.
Тенар подошла к двери, чуть-чуть приотворила ее и по запаху поняла, что это Мосс, даже прежде, чем увидела старую знахарку.
—Люди в деревне,— прошептала старуха трагичным тоном.— Видные такие люди. Пришли из Порта. Говорят, они с того самого большого корабли, что приплыл из столицы Хавнора. Говорят, что они пришли за Верховным Магом.
—Он не желает видеть их,— слабо возразила Тенар. Она понятия не имела, что делать.
—Я дерзнула утверждать, будто его тут нет,— сказала ведьма и, выждав мгновение, спросила: — Так где же он?
—Здесь,— ответил Сокол, подойдя к двери и распахнув ее. Мосс молча уставилась на него.
—Они знают, где я?
—Только не от меня,— ответила Мосс.
—Если они явятся сюда,— сказала Тенар,— отошлешь их прочь, только и всего... В конце концов, ты же Верховный Маг...
Ни Сокол, ни Мосс не обратили на ее слова никакого внимания.
—В м о й дом они не заявятся,— сказала Мосс.— Пойдем, если ты не против.
Бросив взгляд на Тенар, Гед молча пошел за старухой.
—Но что мне сказать им?— спросила Тенар вдогонку.
—Ничего, дорогуша,— ответила знахарка.
Хифер и Ферру вернулись с болот с семью мертвыми лягушками в сетке, и Тенар принялась готовить ужин охотницам, обдирая кожу с лягушачьих лапок. Едва закончив с этим, она услышала чьи-то голоса, доносившиеся снаружи и, подняв глаза, увидела сквозь открытую дверь группу мужчин в изысканных шляпах, расшитых сверкавшей на солнце золоченой вязью...
—Госпожа Гоха?— спросил вежливый голос.
—Входите!— крикнула она. Вошли пятеро мужчин. Из-за низкого потолка комнаты казалось, что их, по меньшей мере, вдвое больше, а сами они выглядели выше и представительнее, чем в действительности. Вошедшие огляделись, и она представила, что они увидели.
Они увидели женщину, стоящую у стола с длинным и острым ножом в руке. На столе лежала разделочная доска. На одном ее краю — горстка ободранных зеленовато-белых лягушачьих ножек, а на другом — кучка жирных окровавленных тушек лягушек. В тени за дверью притаилось какое-то существо — увечный, с обезображенным лицом и похожей на клешню рукой, ребенок. На кровати в алькове под единственным окном сидела высокая костистая молодая женщина и, открыв рот, пялилась на них. Ее руки были заляпаны кровью и грязью, а платье все промокло и провоняло болотной жижей. Когда та поняла, что на нее смотрят, она попыталась укрыть лицо подолом платья, обнажив при этом бедра.
Они отвели взоры от нее и от ребенка, и им не оставалось ничего другого, как вновь уставиться на женщину с дохлыми лягушками.
—Госпожа Гоха?— переспросил один из них.
—Так меня зовут,— подтвердила она.
—Мы приплыли с Хавнора, от короля,— продолжил вежливый голос. Против света она не могла толком разглядеть лица говорившего.
—Мы ищем Верховного Мага, Сокола с Гонта. Король Лебаннен взойдет на престол на исходе осени, и он ищет Верховного Мага, своего друга и повелителя, чтобы тот помог ему подготовиться к церемонии и, если пожелает, короновал его.
Мужчина говорил с ней официальным тоном, словно с придворной дамой, четко выговаривая каждое слово. Он был едет в строгого покроя кожаные брюки и льняную куртку с вышитым золотом воротом, порядком запылившиеся за время долгого подъема из Порт-Гонта, но не утратившие своей элегантности.
—Его здесь нет,— сказала Тенар.
Парочка мальчишек из деревни заглянули в дверь, отпрянули назад, заглянули вновь и с гиканьем умчались прочь.
—Может, вы сможете подсказать нам, Госпожа Гоха, где он сейчас,— настаивал мужчина.
—Нет.
Тенар обвела гостей взглядом. Сперва она, поддавшись панике Сокола, или, возможно, просто из-за глупого волнения при виде чужеземцев, побаивалась их, но теперь страх улетучился. В конце концов, она находилась в доме Огиона, а тот, насколько ей было известно, никогда не испытывал трепета перед сильными мира сего.
—Должно быть, вы устали после долгой дороги,— сказала Тенар.— Не желаете ли присесть? Выпейте вина. Сейчас, я только вымою бокалы.
Она убрала разделочную доску в буфет, сложила лягушачьи ножки в кастрюлю, бросила тушки в ведро с помоями, которые Хифер потом отнесет свиньям ткача Фана, сполоснула руки и нож в тазу, налила туда чистой воды и вымыла бокалы, из которых пили они с Соколом. В буфете нашелся еще один бокал и две чашки без ручек. Она выставила всю посуду на стол и налила гостям вина. Того, что оставалось в бутылке, как раз хватило. Мужчины переглянулись и не стали присаживаться, сославшись на нехватку стульев. Правила приличия обязывали их, однако, отведать предложенное ею вино. Бормоча себе под нос слова благодарности, мужчины разобрали бокалы и чашки. Отсалютовав хозяйке, они пригубили вино.
—Ого!— воскликнул один из них.
—Андрадское «Поздняя жатва»,— сказал другой, выпучив глаза.
Третий покачал головой.
—Андрадское «Год Дракона»,— восхищенно пробормотал он.
Четвертый кивнул и с благоговением вновь пригубил вино.
Тот, кто первым издал возглас, вновь отсалютовал своей чашкой Тенар, сказав:
—Вы угостили нас вином, достойным самого Короля, Госпожа.
—Оно принадлежало Огиону,— сказала она.— А это — дом Огиона. Дом Айхала. Вам это известно, милорды?
—Да, госпожа. Король послал нас сюда, в надежде на то, что Верховный Маг появится здесь. Его уверенность в этом только возросла, когда до Рокка и Хавнора дошли слухи о кончине учителя Верховного Мага. Но Сокола унес с Рокка дракон. И с тех пор ни Король, ни чародеи с Рокка ничего о Верховном Маге не слыхали. Для Короля, да и для всех нас, крайне важно было бы знать, что он здесь и с ним все в порядке. Он появлялся здесь, Госпожа?
—Этого я не могу вам сказать.
Двусмысленность ее ответа была налицо, и по выражению их лиц Тенар поняла, что гости тоже это заметили. Она поднялась из-за стола.
—Я вам ничего не скажу — вот что я имела в виду. Мне кажется, если Верховный Маг захочет увидеться с вами, он придет. Если же он не желает ни с кем встречаться, вам его не найти. Ведь не будете же вы искать с ним встречи против его воли?
Старейший и самый представительный вельможа заметил:
—Мы исполняем волю Короля.
Предыдущий оратор добавил примирительным тоном:
—Мы лишь посланники. Какие бы отношения не связывали Короля и Верховного Мага Архипелага, нас это не касается. Мы ищем его, чтобы передать послание и получить ответ.
—Я сделаю все возможное, чтобы ваше послание дошло до него.
—А как быть с ответом?— поинтересовался пожилой вельможа.
Она промолчала, и тогда в разговор вновь вступил его более молодой спутник.
—Мы остановимся на несколько дней в поместье Лорда Ре Альби, который, услыхав о приходе нашего судна, предложил нам пожить у него.
Неизвестно, откуда у нее возникло чувство, будто она попала в ловушку и вокруг ее шеи затягивается петля. Уязвимость Сокола, испытываемое им чувство собственного бессилия передалось и ей. Сбитая с толку, она попыталась играть роль недалекой, не первой молодости вдовушки-домохозяйки... Но удалось ли ей провести их? В этой маске была изрядная толика правды, и игра здесь шла более тонкая, чем все уловки магов, связанные с изменениями облика.
Она склонила голову и сказала:
—Там вам будет удобнее, вы же привыкли к комфорту. А мы здесь, вы сами видите, живем просто, как жил старый маг.
—И пьете андрадское вино,— добавил светлоглазый, красивый мужчина с располагающей улыбкой, который верно определил урожая какого года было вино. Продолжая играть свою роль, Тенар не подняла глаз. Но она трезво оценивала ситуацию и прекрасно понимала, что даже если они уйдут сейчас ни с чем, так и не догадавшись, что она — Тенар, Спасительница Кольца, правда все равно вскоре выплывет наружу. Тогда посланники поймут, что она лично знает Верховного Мага и может направить их к нему, если они всерьез намерены разыскать его.
Когда посетители ушли, она вздохнула с облегчением. Хифер последовала ее примеру и захлопнула, наконец, рот, который оставался открытым на протяжении всего визита чужеземцев.
—Я — никогда,— сказала она с ноткой глубокого удовлетворения в голосе и вышла взглянуть, как там козы.
Ферру выбралась из темного закоулка за дверью, где она заслонилась от чужеземцев посохом Огиона, ольховым прутом Тенар и своим ореховым прутиком. Она двигалась скованно, выставив вперед одно плечо и прижав изуродованную щеку к другому. Она не ходила так с той поры, как они перебрались в дом Огиона.
Тенар подошла к девочке, опустилась перед ней на колени и обняла ее.
—Ферру,— сказала она.— Они не причинят тебе никакого вреда. Они не злые.
Малышка упорно смотрела в сторону. Она не противилась объятиям Тенар, но держалась напряженно и скованно, словно вязанка хвороста.
—Стоит тебе пожелать, и я больше ни под каким видом не пущу их в дом.
Спустя несколько мгновений девочка пошевелилась и спросила своим хриплым голоском:
—Что они сделают с Соколом?
—Ничего,— ответила Тенар.— Пальцем не тронут! Они пришли... чтобы воздать ему почести.
Но Тенар начинала понимать, что они, со своими попытками воздать ему должное, не берут в расчет то, что он опустошен, скорбит о своей утрате. Они пытаются заставить его играть роль, справиться с которой он уже не в состоянии.
Тенар, наконец, отпустила девочку. Та побежала к кладовке и, достав метлу Огиона, тщательно подмела пол там, где стояли посланники с Хавнора, вышвырнув принесенную ими пыль за дверь, далеко за порог.
Наблюдая за ней, Тенар собралась с мыслями.
Она подошла к полке, на которой стояли три огромных книги Огиона, и пошарила там. Она нашла несколько гусиных перьев и полупустой пузырек чернил, но там не было ни клочка бумаги. Тенар стиснула зубы, поскольку терпеть не могла наносить какой-либо вред столь священной вещи, как книга, но все же оторвала тоненькую полоску от чистого листа в конце Книги Рун. Она села за стол, наточила перо и принялась за дело. Слова, впрочем, как и чернила, ложились на бумагу с трудом. Ей не часто приходилось брать в руки перо с тех самых пор, как четверть века назад, за этим самым столом, Огион, поглядывая через плечо Тенар, учил ее рукам Хардика и Великим Рунам Власти. Она написала:
иди фермаподдубами в срдиной длине к
клербруку скажи гоха прислала
тебя приглядывать за содом и овцами
Читала она свою записку едва ли не столько же, сколько писала ее. Тут Ферру закончила подметать и выжидающе посмотрела на нее.
Тенар добавила еще два слова:
сегодня вечером
—Где Хифер?— спросила она девочку, попутно дважды сложив записку.— Я хочу, чтобы она отнесла вот это в дом тетушки Мосс.
Ей очень хотелось пойти самой, повидаться с Соколом, но она не осмеливалась. Вдруг они следят за ней, рассчитывая, что она приведет их к нему.
—Я сама схожу,— прошептала Ферру.
Тенар пристально взглянула на нее.
—Тебе придется идти одной, Ферру. Через всю деревню.
Девочка кивнула.
—Отдашь записку прямо ему в руки!
Малышка снова кивнула.
Тенар сунула записку в карман Ферру, обняла ее и поцеловала. Ферру ушла, ступая прямо, свободно, а не скрючившись в три погибели. Тенар подумала, следи за тем, как ее фигурка растворяется в сгущающихся за порогом сумерках, что Ферру парит свободно, как птица, как дракон,
| Следующее
|