Без риска быть... Николай Доля Астрология Живопись Имена Живое слово    Классика    Серебряный век    Психология    Сказки    Самиздат «Без риска быть...» проект Николая Доли

---

Урсула ле Гуин

Предыдущее

4. Тень вырывается на волю

В ту весну Гед нечасто видел Ветча и Джаспера. Будучи дипломированными волшебниками, они занимались теперь с Мастером Порядка в Вечной Роще, куда путь студентам был закрыт. Гед же остался в Большом Доме, изучая искусства тех, кто уже может заниматься магией, но еще не имеет посоха: управление ветром и погодой, нахождение и связывание, искусство сказителей и целителей. По ночам, в своей каморке, зажигая вместо свечи или лампы огонек-обманку, он штудировал Дальние Руны и Руны Эа основу Великих Заклинаний. Все давалось ему легко, и по Школе поползли слухи, будто какой-то Мастер сказал, что парень с Гонта — лучший студент, которого он видел за свою жизнь. Про отака говорили, что это замаскированный дух, нашептывающий Геду в ухо мудрые мысли. Рассказывали даже, что впервые увидев Геда, ручной ворон Неммерле приветствовал его словами: «Будущий Великий Маг». И вне зависимости от того, верили в это остальные студенты или не верили, нравился им Гед или не очень, все без исключения восхищались им и охотно признавали его лидерство, когда он присоединялся к их играм в весенние вечера. В остальное время он целиком погружался в работу и держался обособленно. Ветч был далеко, а больше друзей у него не было. Гед не ощущал потребности в дружбе.

Ему исполнилось пятнадцать лет. Он был еще слишком юн, чтобы постигать Высокие Магические Искусства тех, кто носит посох, однако он настолько быстро овладел Иллюзиями, что Мастер Изменений, сам еще молодой человек, начал заниматься с ним отдельно и поведал ему о настоящих Заклинаниях Превращения. Он объяснил, что если какая-нибудь вещь должна быть превращена в другую, ее нужно переименовать и рассказал, как это влияет на Имена и природу всего того, что окружает превращенный предмет. Он говорил об опасностях превращений и в особенности о той, что поджидает волшебника, когда тот превращается в другое существо — он может так и не выбраться из нового образа, оставшись в нем навеки. Мало-помалу, уверенный в том, что Гед понимает его, молодой Мастер начал делать больше, чем просто рассказывать об этих тайнах. Сначала он научил его одному, потом другому Великому Заклинанию Превращения, потом дал Геду для работы Книгу Образов. Сделав это без ведома Великого Мага, он поступил весьма необдуманно, хотя и не хотел ничего плохого.

Гед работал и с Мастером Вызова, строгим стариком, закаленным сложным и мрачным волшебством, которым он владел в совершенстве. Он не баловался с миражами, а занимался настоящей магией имел дело с такими понятиями, как снег, тепло, магнетизм, с тем, что люди ощущают как вес, форма, цвет, звук: с реальными силами, происходящими из безграничной энергии Вселенной, равновесия которой не нарушить никакими заклинаниями. Его ученики уже владели искусством управления погодой и ветрами, но именно он объяснил им, что настоящие маги никогда не применяют эти заклинания без крайней необходимости, потому что управление явлениями природы приводит к изменению мира, частью которого они сами являются. Он говорил:

—Если вы хоть чуть-чуть ошибетесь, то дождь на Рокке вызовет наводнение на Осскилле, а спокойное море в Восточном Пределе обернется ужасным штормом на Западе.

Он никогда не говорил о вызывании реальных вещей, живых людей и призраков умерших, воплощении Невидимого — всех тех заклинаний, которые были вершиной искусства Вызова и власти мага. Несколько раз Гед пытался навести Мастера на разговор об этих вещах, но тот в ответ лишь долго молчал, строго глядя на него.

Иногда Гед, работая даже с теми простыми заклинаниями Вызова, которым его обучал Мастер, ощущал непонятную тяжесть и неуверенность. Кое-какие руны на некоторых страницах казались ему знакомыми, но он никак не мог вспомнить, в какой книге он их видел раньше. Иногда ему почему-то очень не хотелось произносить отдельные фразы заклинаний Вызова они вызывали у него смутные воспоминания о неясных тенях в темной комнате, закрытой двери, рядом с которой... Он гнал от себя эти мысли и продолжал трудиться. Эти мгновения страха и тьмы,— убеждал он себя,— просто от невежества. Чем больше он будет знать, тем меньше будет возникать поводов для страха, а когда он станет волшебником, ему не надо будет бояться ничего на свете, совсем ничего.

Во второй месяц лета все, и ученики, и учителя, собрались в Большом Доме, чтобы отметить праздники Лунной Ночи и Долгого Танца. На этот раз они совпадали, а это случается только раз в пятьдесят два года. В первую ночь, самую короткую ночь полнолуния в году, в полях заиграли флейты, узкие улицы Твилла заполнились барабанным боем и светом факелов, над залитыми лунным светом водами бухты Рокк звенели песни. Утром, после восхода солнца, Сказители Рокка запели длинную балладу «Деяния Эррет-Акбе», повествующую о том, как были построены белые башни Хавнора, о странствиях Эррет-Акбе по Архипелагу и Пределам, пока на самом краю Открытого Моря он не встретил дракона Орма... И доныне кости его в разбитых доспехах лежат среди костей дракона на берегу одинокого Селидора, но меч его все еще горит кровавым пламенем в лучах заката на самой высокой башне Хавнора. Закончилась баллада, и начался Долгий Танец. В теплых сумерках горожане, Мастера, студенты, фермеры, мужчины и женщины под звук флейт и барабанов, не прекращая танца, двинулись по дорогам со всего Рокка к морскому берегу. Они вошли в море, залитое светом полной луны, и музыка потерялась в шуме волн. Когда на востоке забрезжил первый свет, все вышли на берег и отправились обратно вверх по улицам. Барабаны уже молчали, и только флейты пели тихо и пронзительно. То же самое происходило на каждом острове Архипелага: один танец и одна музыка объединяли разделенные морем страны.

Долгий Танец закончился. Большинство людей проспали весь следующий день и собрались вместе только вечером, для ужина. Несколько молодых магов и студентов, среди которых были Ветч, Джаспер и Гед, взяли с собой еду и расположились на свежем воздухе в одном из внутренних двориков. К ним присоединилось несколько ребят, отпущенных из Башни Уединения — праздник заставил даже Курремкармеррука покинуть ее. Они ели, смеялись и проделывали из озорства трюки, сделавшие бы честь королевскому двору. Один придумал осветить двор сотней маленьких разноцветных огоньков-обманок, медленной процессией плывших между небом и землей. Двое ребят играли в кегли — шары были сделаны из зеленого пламени, а сами кегли подпрыгивали и разбегались, когда шары приближались к ним. Ветч, скрестив ноги и вкушая жареного цыпленка, сидел в воздухе. Один из младших студентов попробовал стянуть его оттуда, но Ветч лишь поднялся повыше и продолжал сидеть в пустоте, спокойно улыбаясь. Время от времени он подбрасывал вверх цыплячью косточку, которая превращалась в сову и летала, ухая, среди огоньков. Но Гед выпускал совам вслед стрелы из хлебных крошек, сбивая их, и когда они касались земли, то превращались снова в кости и крошки. Иллюзия кончалась. Гед захотел присоединиться к Ветчу наверху, но плохо знал заклинание и, чтобы удержаться на плаву, ему приходилось размахивать руками. Все смеялись, и Гед, чтобы поддержать всеобщее веселье, продолжал строить из себя дурачка. После двух ночей танцев, лунного света, музыки и магии он был в прекрасном настроении и готов к чему угодно.

Наконец, он легко опустился на землю рядом с Джаспером, который никогда не смеялся вслух. Тот отодвинулся в сторону и пробормотал:

—Сокол, не умеющий летать...

—А разве Джаспер — драгоценный камень?— ухмыляясь, сказал Гед.— О, драгоценность среди чародеев, о, Бриллиант Хавнора, посверкай для нас!

Парень, управляющий танцующими огоньками, приказал одному из них опуститься на голову Джаспера. Тот нахмурился и одним жестом погасил его.

—Как я устал от мальчишек, шума и глупостей!— сказал он.

—Да, ты стареешь,— заметил Ветч сверху.

—Если тебе хочется тишины и уныния,— вставил один из ребят,— поживи немного в Башне вместе с нами!

Гед спросил:

—Так чего же ты хочешь, Джаспер?

—Общества равных себе,— ответил Джаспер.— Пошли, Ветч. Пусть приготовишки веселятся.

Гед повернулся к Джасперу.

—Что это такое имеется у волшебников, чего нет у приготовишек?— спросил он очень тихо, но присутствующие сразу замолчали. И в тоне Джаспера, и в вопросе Геда ненависть прозвучала словно свист клинка, вылетающего из ножен.

—Сила!— ответил Джаспер.

—Моя сила не уступит твоей!— Это вызов?

—Да, я вызываю тебя!

В этот момент Ветч спрыгнул на землю и с решительным видом встал между ними.

—Довольно! Дуэли между магами запрещены, и вы прекрасно знаете это!

Гед и Джаспер молчали. Они знали закон Школы и понимали, что если их собственные слова продиктованы злобой, то Ветч движим только любовью. Но злоба и ненависть не исчезают в одно мгновение. Не обращая внимания на остальных, Джаспер сказал Ветчу, кривя губы в холодной улыбке:

—Мне кажется, ты правильно сделал, напомнив своему дружку-пастушонку о законе, оберегающем его. Он как будто обиделся. Интересно, неужели он в самом деле подумал, что я приму вызов от него, еще не отмывшегося от козлиного запаха и путающегося в простейших заклинаниях?

—Джаспер, что ты можешь знать обо мне?

Внезапно Гед исчез и над тем местом, где он стоял, повис в воздухе огромный сокол с раскрытым крючковатым клювом. Это продолжалось всего одно мгновение, и Гед опять появился в мерцающем свете факелов, пристально глядя в глаза Джасперу.

Пораженный Джаспер отступил на шаг, но быстро пришел в себя, пожал плечами и пробормотал:

—Иллюзия...

Остальные разом заговорили, а Ветч произнес:

—Нет, это Истинное Перевоплощение. И вообще, Джаспер, подумай...

—Этим он доказал только, что тайком от Мастера успел заглянуть в Книгу Превращений. Ну и что? Давай, давай, Пастушок! Мне нравится смотреть, как ты роешь для себя яму, и чем больше ты усердствуешь, тем яснее становится, кто ты есть на самом деле.

Услышав это, Ветч повернулся к Геду и очень мягко сказал:

—Сокол, будь мужчиной! Оставь его и пойдем со мной...

Гед посмотрел на друга, улыбнулся и сказал:

—Подержи мою зверушку.— С этими словами он снял со своего плеча отака и передал его Ветчу. Обычно отак никому, кроме Геда, не позволял прикасаться к себе, но сейчас он охотно взобрался на плечо Ветча и сжался в комочек, не сводя глаз с хозяина.

—Итак, Джаспер,— все так же тихо сказал Гед,— чем ты можешь доказать, что сильнее меня?

—А я и не должен ничего доказывать, пастушок. Но тем не менее, я попробую. Зависть ест тебя, как червяк яблоко, давай-ка выгоним этого червяка. Как-то у Холма ты хвастался, что гонтийские маги не играют в волшебство. Идем, и ты покажешь нам, чем же они все-таки занимаются. А уж потом, так и быть, я покажу тебе несколько фокусов.

—С удовольствием посмотрю на них,— ответил Гед. Их спутники, привыкшие, что Гед взрывается при малейшем намеке на оскорбление, с удивлением взирали на это ледяное спокойствие. Ветч уже не удивлялся — его охватил панический страх. Он попробовал еще что-то сказать, но Джаспер остановил его:

—Не вмешивайся, Ветч! Сокол, как ты собираешься использовать предоставленный тебе шанс? Что ты нам покажешь? Мираж, огненный шар или заклинание, чтобы лечить коз от глистов?

—А что бы ты предпочел, Джаспер?

—Вызови призрак умершего!

—Я сделаю это!

—Ты не сделаешь этого!— Джаспер смотрел прямо в глаза Геду. Злоба его превзошла, наконец, презрение.— Ты не сможешь! Ты хвастаешь и хвастаешь...

—Клянусь своим Именем, я сделаю это!

Все застыли в молчании.

Вырвавшись из рук безуспешно пытавшегося удержать его Ветча, Гед, не оглядываясь, вышел из дворика. Танцующие огоньки наверху погасли. Джаспер выждал мгновение, а затем пошел за ним. Остальные, мучимые страхом и любопытством, толпой побрели вслед.

...Холм Рокк темной массой вздымался в черноте летней ночи. Луна еще не взошла. Само присутствие этого необычного Холма, на склонах которого произошло много чудесного, обычно усмиряло самых бурных студентов — на память сразу приходили мысли о том, что корни его уходят глубже морского дна, к древнему слепому и таинственному огню в центре мира. Они остановились на восточном склоне. Звезды мерцали над поросшей травой вершиной Холма. Не чувствовалось ни дуновения ветерка.

Гед поднялся по склону на несколько шагов выше остальных и, обернувшись, сказал ясным и чистым голосом:

—Джаспер, с чьим призраком хотелось бы тебе встретиться?

—Зови, кого хочешь! Никто не послушается тебя!— голос Джаспера немного дрожал — вероятно от ярости.

Гед насмешливо спросил:

—Побаиваешься?

Но он не слышал, что ответил Джаспер, и ответил ли он вообще. Ему больше не было дела до Джаспера. Он стоял на вершине Холма. На смену ослепляющей ярости и ненависти пришла непоколебимая уверенность в себе. Никогда раньше не чувствовал он себя таким сильным. Сила переполняла его, он с трудом удерживал ее в узде. Ему представилось, что Джаспер — просто покорный слуга судьбы, приведший его сюда в этот час. Он ощущал, как корни Холма под ним идут все глубже и глубже, а над головой сияют холодным светом далекие звезды. Все, что существует между верхом и низом, должно подчиняться ему, служить ему. Он стоял в сердце мира.

—Не бойтесь,— сказал он с улыбкой,— я вызову призрак женщины, а вам не пристало бояться женщин. Я вызову Эльфарран, прекрасную леди из «Героев Энлада».

—Но она умерла тысячу лет назад, и кости ее покоятся на дне моря и, может быть, она вообще только миф.

—Годы и расстояния ничего не значат для мертвых... и разве баллады врут?— ответил Гед с той же самой тихой насмешкой и добавил: — Следите за воздухом между моими руками.

Он отвернулся, медленно вытянул руки в приветственном жесте и начал говорить.

С тех пор, как два года назад Гед прочитал руны заклинания Вызова в книге Огиона, он больше не видел их. И этой ночью знакомая страница как будто снова открылась перед ним. Но сейчас он понял, что там написано, и как можно соткать нужное заклинание голосом и движением рук и тела.

Все молча следили за ним — великое заклинание начинало действовать. Гед говорил тихо, произнося внезапно изменившимся голосом незнакомые певучие слова. Наконец он замолк. Внезапно поднялся ветер и зашелестела трава. Гед опустился на колени, громко что-то выкрикнул и упал вперед, словно пытаясь обнять всю землю своими распростертыми руками. Вот он снова поднялся, держа в своих напрягшихся руках что-то черное и очень, очень тяжелое. Горячий ветер застонал в темноте. Если звезды и светили, никто не видел их.

Когда последние слова заклинания хрипло сорвались с губ Геда, он ясно и громко произнес:

—Эльфарран!

Потом еще раз:

—Эльфарран!

И в третий раз:

—Эльфарран!

Бесформенный клубок тьмы между его руками раскололся. Овал бледного света поднялся с земли, коснулся их, и в нем на мгновение мелькнул человеческий образ — высокая женщина, оглядывающаяся через плечо. Лицо ее было прекрасно, но полно горечи и страха.

Все это длилось лишь мгновение. Бледный овал между рук Геда вдруг начал светлеть. Он стал выше и шире и превратился в то, что казалось разрывом пространства. Оттуда полился ослепительный свет, и сквозь этот пролом выбралось что-то, напоминающее сгусток черной тени, быстрое и ужасное. Внезапно это Нечто вцепилось Геду в лицо.

Пошатнувшись от удара, Гед громко крикнул. Маленький отак, сидящий на плече Ветча, немая зверюшка, пронзительно заверещал и бросился на обидчика.

Корчась в агонии, Гед упал, а яркая трещина в темноте продолжала расширяться. Зрителей словно ветром сдуло, а Джаспер нагнулся, защищая глаза от ослепительного света. Один только Ветч бросился к своему другу, и только он один смог разглядеть сгусток тьмы, который вцепился в Геда, терзал его плоть. Это было похоже на небольшого черного зверя, размером примерно с рысь и, казалось, что оно распухает и растет на глазах... У него не было головы и лица, только четыре когтистых лапы, впившихся в жертву. Всхлипывая от страха, Ветч протянул руку, чтобы оторвать хищника от Геда. Но, не успев коснуться его, Ветч застыл, словно потеряв способность двигаться.

Внезапно невыносимое сияние померкло, и разверстые врата мира медленно закрылись. Рядом послышался чей-то голос, тихий, словно шепот листвы или журчание фонтана.

Звезды снова засияли на небе и траву на склоне Холма залил свет только что взошедшей луны. Ночь словно выздоровела после тяжелой болезни. Равновесие света и тьмы восстановилось вновь. Тень-хищник исчезла. Гед лежал, распростершись на земле, широко раскинув руки. Его лицо потемнело от крови, рубашка была запятнана черным. Маленький отак, дрожа, прижался к его плечу. Над ним стоял старик, облаченный в отливающий серебром в лунном свете плащ — Великий Маг Неммерле.

Серебристый наконечник его посоха коснулся сначала груди Геда, потом его губ, и Неммерле что-то прошептал. Гед вздрогнул и глубоко вздохнул. Старый маг поднял свой посох, затем поставил его на землю, сложил на рукояти руки и опустил на них голову. У него не осталось сил стоять прямо.

Ветч обнаружил, что к нему вернулась способность двигаться. Оглянувшись, он увидел Мастеров Вызова и Превращения. Несомненно, они почувствовали действие могучих заклинаний, и знали, как в случае необходимости быстро оказаться там, где они нужны. Но все-таки Великий Маг опередил их... Кто-то устремился за помощью, некоторые ушли с Великим Магом, а оставшиеся — и Ветч в их числе — перенесли Геда в комнату Мастера Целителя.

Всю ночь Мастер Вызова нес стражу на Холме, но ничего не произошло там, где была разорвана ткань Вселенной. Никакая тень не кралась в лунном свете, пытаясь вернуться в свое собственное царство. Она смогла ускользнуть и от Неммерле, и от могущественных чар, окружающих и защищавших Рокк, и рыскала теперь по Архипелагу. Где-то там она и притаилась. Если бы Гед умер этой ночью, тень могла бы попытаться найти открытую дверь и последовать за ним в страну мертвых или уйти туда, откуда появилась. Поэтому и остался на Холме Мастер Вызова. Но Гед выжил.

Его уложили на кровать, и Мастер Целитель промыл раны на его лице, шее и плечах. Раны были рваными, глубокими и очень нехорошими на вид. Черная кровь в них не свертывалась, она продолжала сочиться, несмотря на заклинания и завернутые в паутину листья перриота, положенные на них. Гед, ослепший и потерявший дар речи, лежал, сжигаемый лихорадкой, и никакая магия не помогала ему.

Не так далеко от того места, где пребывал Гед, посреди открытого внутреннего дворика с фонтаном, лежал так же неподвижно Великий Маг. В отличии от Геда он был холоден, очень холоден, только глаза еще жили, наблюдая за освещенными лунным светом струями воды и листьями деревьев. Сидевшие рядом с ним не произносили заклинаний и не пытались лечить его. Иногда они негромко переговаривались между собой, после чего вновь смотрели на своего господина. Он лежал неподвижно. Его ястребиный нос, высокий лоб и седые волосы, залитые лунным светом, были цвета слоновой кости. Неммерле истратил всю свою силу на то, чтобы остановить действие заклинания и прогнать Тень от Геда, а вместе с силой из его тела ушла и жизнь. Он умирал. Но смерть Великого Мага, еще при жизни не раз ступавшего по крутым иссушенным тропам царства мертвых, не похожа на смерть обычного человека — он уходит уверенно, хорошо зная дорогу.

Ворон с Осскилла, живший у Неммерле тридцать лет, куда-то исчез, никто не видел его.

—Он улетел немного раньше,— сказал Мастер Образов, и маги продолжали бдение.

Пришло теплое, солнечное утро. Большой Дом и улицы Твилла погрузились в молчание, и длилось оно до полудня, когда с Башни Мастера Сказителя хрипло зазвонили колокола...

На следующий день девять Мастеров Рокка собрались под сенью таинственных деревьев в Вечной Роще. Но даже там они возвели еще девять непроницаемых стен, чтобы никто — ни человек, ни дух — не смогли повлиять на выбор нового Великого Мага из величайших волшебников Архипелага. Избран был Ганчер с острова Уэй. Туда сразу же был снаряжен корабль. Мастер Ветров взошел на его борт, магический ветер наполнил его паруса и унес в море.

Гед ничего не знал об этом. Четыре долгих недели он пролежал без сознания, и лишь иногда рычал и стонал, как зверь. Но мало-помалу упорство и заботы Мастера Целителя делали свое дело — раны начали затягиваться, и горячка спала. Он стал немного слышать, но по-прежнему не говорил ни слова. Наконец, в ясный осенний день, Мастер впервые открыл ставни в комнате Геда. С той самой ночи на Холме он все время лежал в полутьме. Увидев свет, Гед закрыл израненное лицо руками и заплакал.

Пришла зима, и Гед заговорил, сильно запинаясь при этом. Мастер Целитель не выпускал его из дома, надеясь постепенно вернуть силу его телу и разуму. Только ранней весной позволил он Геду покинуть свою комнату, чтобы принести клятву верности Великому Магу Ганчеру. Когда Ганчер появился на Рокке, Гед не смог исполнить этот долг вместе с остальными студентами.

Во время болезни никому из прежних приятелей не позволяли навещать Геда и теперь многие в недоумении спрашивали, когда он проходил мимо:

—Кто это такой?

Раньше Гед был легким, гибким и сильным юношей. Теперь же он шел, хромая и не поднимая головы, чтобы никто не видел жутких шрамов на левой стороне лица. Избегая встреч, с теми, кто его знал, Гед сразу направился во двор Фонтана, и там, где он впервые встретил Неммерле, его уже ждал Ганчер.

Как и прежний Великий Маг он был закутан в белый плащ, но как и у большинства уроженцев Восточного Предела, кожа его была черна. И черен был его взгляд из-под косматых бровей.

Гед опустился на колени и поклялся в верности и покорности. Ганчер ответил не сразу.

—Мне известно, что ты сделал, но я не знаю, кто ты такой. Я не могу принять твою клятву.

Гед встал и, чтобы не упасть, вынужден был ухватиться за ствол молодого деревца.

—Мой господин, должен ли я покинуть остров?

—Ты хочешь этого?

—Нет.

—А чего ты хочешь?

—О-остаться. Учиться. Чтобы исправить... зло.

—Сам Неммерле не смог сделать этого... Правда, я все равно не разрешил бы тебе уйти. Тебя защищает сила Мастеров и сам остров. Если ты покинешь его сейчас, создание, выпущенное тобой в мир солнца, найдет тебя и подчинит своей воле. Ты перестанешь быть человеком, превратишься в геббета, марионетку, исполняющую волю злобной тени. Ты останешься здесь до тех пор, пока не накопишь достаточно мудрости и силы, чтобы защитить себя, если когда-нибудь это время наступит. Тень ждет тебя, я уверен в этом. Видел ли ты ее с тех пор?

—Только в снах, господин.— Помолчав, Гед с болью и стыдом в голосе продолжил: — Лорд Ганчер, я не знаю, что это такое бросилось на меня...

—Я тоже не знаю. У него нет Имени. В тебе дремлет великая сила, а посмотри, как ты распорядился ей! Стал вить заклинания, которые не мог контролировать, не зная при этом, как оно повлияет на баланс света и тьмы, жизни и смерти, добра и зла. Ты сделал это, движимый высокомерием и ненавистью. Стоит ли удивляться тому, что произошло? Ты вызвал призрак умершей, но вместе с ним пришла одна из Сил, враждебных всему живому. Незванная, она пришла оттуда, где не существует Имен. Сама по себе зло, она будет творить зло твоими руками. Та сила, при помощи которой ты вызвал Тень, дает ей власть над тобой. Вы связаны навеки. Она — тень твоего невежества, твоего высокомерия — тень, которую отбрасываешь ты сам. Есть ли имя у тени?

Гед был потрясен. Он пробормотал:

—Лучше бы мне умереть...

—Кто ты такой, чтобы судить об этом? Неммерле отдал свою жизнь за тебя. На острове ты в безопасности, живи здесь и учись. Говорят, ты очень умен. Делай свою работу и делай ее хорошо. Это все, что тебе осталось.

Так закончил Великий Маг свою речь и мгновенно, как это принято среди магов, исчез. В солнечном свете искрился фонтан. Прислушиваясь к его голосу, Гед вспомнил Неммерле. Когда-то, давным-давно, в этом самом дворике Гед почувствовал, что он — слово, произнесенное солнцем. Теперь настал черед тьмы...

Покинув двор Фонтана, Гед направился в Южную Башню, где была его комната, которую оставили за ним. Там он посидел немного в одиночестве. Когда прозвучал гонг на ужин, он спустился в Зал Очага, но во время еды ни разу не поднял головы от тарелки и ни с кем не заговорил, даже со старыми знакомыми. Так продолжалось несколько дней, и его оставили в покое. Этого Геду и хотелось. Он боялся, сам того не желая, сказать или сделать что-нибудь дурное, злое.

Ветча и Джаспера нигде не было видно, и Гед не стал расспрашивать про них. Ребята, с которыми он вместе учился и у которых был вожаком, обогнали его, так что весну и лето Гед провел со студентами моложе себя. Он ничем не выделялся среди них слова и жесты любого заклинания получались у него также медленно и неуклюже.

Осенью ему опять пришлось отправиться в Башню Уединения, к Мастеру Слова. Гед воспринял эту весть с удовольствием — тишина и кропотливая работа манила его. Там не нужны будут заклинания, и никто не потребует от него показать свою силу.

В последний вечер в Большом Доме к нему явился посетитель. Он был одет в дорожный плащ и в руке держал окованный железом дубовый посох, при виде которого Гед почтительно встал.

—Сокол...

Услышав знакомый голос, Гед поднял глаза — перед ним стоял Ветч, все такой же крепкий и широкоплечий. Темное лицо его стало жестче, но улыбка осталась прежней. На плече у него сидел маленький зверек с большими горящими глазами и коротким мехом.

—Пока ты болел, он жил со мной, и теперь мне не хочется расставаться с ним. А еще больше мне не хочется расставаться с тобой, Сокол... Но я возвращаюсь домой. Эй, Хог, иди к своему хозяину!

Ветч погладил отака и опустил его на пол. Тот уселся на соломенный матрац Геда и принялся вылизывать шерстку коричневым, похожим на засохший листик, язычком. Ветч рассмеялся, но Гед даже не улыбнулся. Пряча лицо, он нагнулся к отаку и стал гладить его.

—Я думал, ты уже не придешь,— сказал Гед.

Он ни в чем не хотел винить Ветча, но тот ответил:

—Я не мог придти раньше, Мастер Целитель не пускал меня. Зимой же меня заперли в Роще, я зарабатывал там свой посох. Слушай, когда ты тоже будешь свободен, плыви в Восточный Предел. Я буду ждать тебя. Там полно маленьких приятных городков, которым нужен волшебник.

—Свободен...— прошептал Гед и поморщился, пытаясь улыбнуться.

Ветч, не отрываясь, смотрел на Геда, и во взгляде его любви было не меньше, чем раньше, но, возможно, больше мудрости. Он мягко сказал:

—Ты не останешься здесь на всю жизнь.

—Я подумывал о том, чтобы остаться в Башне насовсем, став одним из тех, кто ищет среди книг и звезд потерянные Имена и... не делать больше никому зла, если творить добро — не в моих силах.

—Может, я не ясновидец,— сказал Ветч,— но я вижу в твоем будущем не темные комнаты и пыльные фолианты, а дальние моря, огнедышащих драконов, башни прекрасных городов... То, что видит сокол с высоты своего полета!

—А в прошлом, что ты видишь в моем прошлом?— спросил Гед и встал.

Освещавший комнату огонек-обманка оказался между ними и отбрасывал тени на противоположные стены. Гед отвернулся и, запинаясь, спросил:

—Расскажи мне, куда ты собираешься отправиться и чем будешь заниматься?

—Я еду домой, повидать братьев и сестру, о которой я тебе рассказывал. Когда я уезжал, она была совсем еще крошкой, а скоро ей пора давать Имя как странно! Потом я найду себе работу на каком-нибудь маленьком островке... Мне очень хочется поговорить с тобой еще немного, но мой корабль скоро отплывает. Сокол, если ты когда-нибудь окажешься на Востоке, приходи ко мне. Окажешься в беде — позови меня. Мое Имя — Эстарриол.

При этих словах Гед поднял свое израненное лицо и посмотрел прямо в глаза Ветчу.

—Эстарриол,— сказал он,— меня зовут Гед.

Они тихо простились друг с другом. Ветч повернулся и спустился вниз по каменной лестнице. Вскоре он покинул остров.

Гед остался стоять с видом человека, который только что получил важную новость и пытается осознать ее значение. Ветч преподнес ему величайший подарок — свое Настоящее Имя.

Никто не знает Настоящего Имени человека, кроме него самого и того, кто дал ему это Имя. Конечно, иногда он может открыть его брату, жене или другу, но и они никогда не должны пользоваться им, если их могут подслушать посторонние. В присутствии других они обязаны называть человека его обычным именем или прозвищем, как, например, Сокол, Ветч или Огион, что значит «еловая шишка». Если даже простые люди скрывают свое Имя от всех, кроме тех, кого любят и кому полностью доверяют, то что же тогда говорить о магах, которые подвергаются в тысячу раз большим опасностям! Знающий Имя человека держит его жизнь в своих руках. Ветч доказал Геду, который было совсем уже потерял веру в себя, что и у него есть друг.

Гед уселся на постель и погасил огонек-обманку, оставивший после себя слабый запах болотного газа. Он погладил отака, который растянулся и уснул у него на коленях с таким видом, словно никогда в жизни не спал в других местах. Большой Дом затих. Геду вдруг вспомнилось, что завтра — годовщина его собственного Посвящения — дня, когда Огион дал ему Имя. Прошло четыре года с тех пор. В памяти возник холод горного источника, который он пересек обнаженный и безымянный; сверкающие заводи реки Ар, где он так любил купаться, деревушка Тен Алдерс на склонах великой Горы; утренние тени на пыльной деревенской улице; темная, полная таинственных ароматов хижина колдуньи; огонь, гудящий в горне отцовой кузни холодным зимним днем. Казалось, он давно забыл детство, но в ночь семнадцатилетия оно вернулось к нему. Все годы и события его короткой изломанной жизни снова сошлись вместе и образовали единое целое. И он снова осознал после стольких долгих дней, наполненных отчаянием и горечью, кто он такой и зачем живет.

Гед не мог видеть своего будущего, но боялся его. На следующее утро, как всегда, посадив на плечо отака, Гед отправился в путь. Только через три дня (вместо двух, как раньше) увидел он Башню, угрюмо торчащую над ревущими волнами Северного Мыса. За эти три дня Гед смертельно устал. Внутри все осталось по-прежнему — темнота, холод и Курремкармеррук, восседающий на высоком табурете над длиннющим списком Имен. Он обернулся на звук шагов Геда и, не здороваясь, словно тот и не уходил, произнес:

—Ложись и спи. Усталый человек глуп. Завтра откроешь Книгу Дел Создателей и начнешь учить Имена.

В конце зимы Гед вернулся в Большой Дом. На этот раз Великий Маг принял его клятву. После этого Гед приступил к изучению более сложных вещей, настоящей магии, готовясь к получению желанного посоха. Запинки в его речи и движениях исчезли, и новые заклинания давались ему без труда, хотя прежняя ловкость так и не вернулась к нему. Это была плата за тот жестокий урок. Теперь даже работа с наиболее опасными Великими Заклинаниями Созидания не вызывала у него никакой боли. Тень перестала являться ему во снах, и Гед часто задумывался, что же случилось с ней. То ли она ослабела, то ли покинула наш мир... Но в глубине души он понимал, что эти надежды тщетны.

Из разговоров с Мастерами и древних книг Гед попытался разузнать, что представляет собой это кошмарное создание, но почти ничего не выяснил. Никто и нигде не говорил прямо о подобных существах, ограничиваясь в лучшем случае намеками. Они не были ни призраками умерших людей, ни творениями Древних Сил Земли, но имели кое-что общее и с теми, и с другими. В «Существе драконов», книге, прочитанной Гедом особенно внимательно, был рассказ об одном из Великих Драконов, попавшем под всласть Древних Сил, принявших образ некоего Говорящего Камня. Дело происходило на одном из далеких северных островов. «По приказу Камня,— говорилось в книге,— он начал вызывать призрак из царства мертвых, но воля Камня извратила заклинание, и вместе с призраком явилось незванное существо, которое подчинила дракона своей воле, отправилось в его облике странствовать по свету, уничтожая людей». Книга не объясняла, что это было такое, и чем все кончилось. Мастера тоже не знали, откуда могла появиться Тень: из Антижизни,— сказал Ганчер, из другой Вселенной,— ответил Мастер Изменения. Мастер же Вызова сказал: Я не знаю. Он часто навещал Геда во время болезни. Он всегда был строг и серьезен, но Гед чувствовал его участие и отвечал ему тем же.

—...Я знаю только одно — лишь огромная, невообразимая сила могла вызвать подобное существо, возможно одна-единственная сила — один-единственный голос — твой голос. А что это означает, ты сам узнаешь... или узнаешь, или погибнешь. И хорошо, если ты просто умрешь,— задумчиво говорил Мастер Вызова, печально глядя на Геда.— Тебе казалось, что маг всемогущ. В свое время я тоже так думал, и не я один... Но истина такова, что когда сила человека растет, а знания его увеличиваются, одновременно сужается открытый для него путь. В конце концов он уже не выбирает, а делает лишь то, что должен делать...

Когда Геду исполнилось восемнадцать, Великий Маг послал его к Мастеру Образов, в Вечную Рощу. Мало, что известно о ней. Рассказывают, будто в ней не действует ни одно заклинание, но что само по себе это место — источник всех заклинаний. Роща эта не всегда находится на одном месте, а деревья ее не всегда видимы. Говорят еще, что деревья эти обладают разумом, и что если они умрут, то волны поднимутся и затопят все острова Земноморья, которые Сегой поднял из пучины вод в незапамятные времена, где обитают люди и драконы.

Но все это — домыслы. Маги не говорят об этом.

Месяцы пролетели незаметно, и весенним днем Гед вернулся в Большой Дом, не зная, что ему еще предстоит. У дверей его встретил какой-то старик. Поначалу Гед не узнал его, и только покопавшись хорошенько в памяти, вспомнил, что это именно он впустил его в Школу пять лет назад.

Улыбнувшись, старик спросил:

—Ты знаешь, кто я?

Гед задумался. Люди всегда говорили: «Девять Мастеров Рокка», а Гед знал только восьмерых — Целитель, Рука, Сказитель, Мастера Ветров, Изменения, Вызова, Слов и Образов. Ему почему-то всегда казалось, что девятый — Великий Маг. Но Ганчера избрали все-таки девять Мастеров...

—Я думаю, ты — Мастер Привратник!

—Верно. Когда ты назвал свое Имя, я впустил тебя. Получи теперь свободу, отгадав Мое Имя,— так сказал старик и, улыбаясь, ждал ответа. Гед ничего не понимал.

Конечно, он знал тысячи способов отыскать Имя человека или вещи — это было частью его мастерства, без этого не было бы настоящей магии. Но совсем другое дело — узнать Имя мага или Мастера. Оно спрятано, как рыба в море и охраняется лучше драконьего логова. На заклинание маг ответит заклинанием, на уловку — более хитрой уловкой, на силу сокрушительным ударом.

—У твоей двери очень узкий проем, Мастер. Мне придется посидеть рядышком и поголодать, пока я не стану толщиной с травинку и не смогу проскользнуть в нее.

—Я не тороплюсь,— улыбаясь, ответил Привратник.

Гед отошел и уселся под ивой на берегу Твиллбурна. Отак спрыгнул с его плеча и отправился половить маленьких крабов на песчаных отмелях. Зашло яркое весеннее солнце, в окнах Большого Дома зажглись свечи и огоньки-обманки. Улицы Твилла у подножия Холма погрузились во тьму. Заухали над крышами филины, замелькали летучие мыши во влажном воздухе над рекой, а Гед все думал, с помощью чего — силы, обмана или волшебства — можно узнать Имя Привратника. Чем дольше он думал, тем яснее становилось следующее: никакими известными ему способами сделать этого нельзя.

Он уснул в поле под звездами, вместе с забравшимся к нему в карман отаком. Проснувшись, он опять подошел к двери и постучал.

—Мастер,— сказал Гед,— я недостаточно силен, чтобы забрать твое Имя и недостаточно мудр, чтобы узнать его. Я смирился с мыслью, что мне придется остаться здесь и выполнить все твои просьбы, если только ты не ответишь на один вопрос.

—Спрашивай.

—Как тебя зовут?

Привратник улыбнулся и сказал свое Имя. Гед повторил его и вошел в Большой Дом в последний раз.

Когда он покинул его, на плечах у него был тяжелый темно-синий плащ — дар города Лоу Торнинг, куда он направлялся. Городу нужен был маг. Он нес посох, высотой с него самого, вырезанный из бука и окованный медью. Мастер Привратник открыл ему дверь и попрощался. И Гед пошел вниз по улицам Твилла к кораблю, который ждал его, покачиваясь на прозрачных волнах.

Следующее