Николай Доля, Юля Миронова
Без риска быть... / «Живое Слово» / Юля Миронова / Николай Доля
Свет Черного Солнца
На пути правды — жизнь, и на стезе ее нет смерти.
Пр. 12, 28
Часа в четыре они расстались, Надя уехала к себе, она обещала Насте что-то, поэтому при первой же возможности сбежала. А Полина вернулась обратно и еще посидела в этом кафе. Она думала, зачем она вызвала Надю? Чтобы посмотреть, от чего отказалась? Что можно делать, когда предает любимый человек, даже не тебя, а свою любовь. Вот Надя не предавала, и теперь может жить спокойно. Встречаться и разговаривать с Жанной на речке, ходить на похороны, общаться с дочкой и Димкой, и везде получать плюсы, не то, что Полина. А Полина? Она же только может фигню устраивать. И есть зависть к успехам Нади. Не так важен ее цвет, важно ее наличие. И еще, самое важное, что поняла Полина, что вчера, с этой дурацкой встречей втроем, она ошиблась. Не поняла где и с кем, но очень ошиблась. Не этого она хотела. И не тот результат получился. И теперь надо будет либо исправлять ситуацию, либо еще усугублять. Мысль о самоубийстве, посетившая ее с утра, теперь была отвергнута.
Полина долго-долго сидела, прикидывала цепочки событий, которые привели ее сюда, в это состояние. Уже и кафе закрывалось, уже и официанты как-то неправильно на нее смотрели. Расплатилась. Ладно, все равно смотрят. Наверное, пора. А куда? Домой. Где она еще нужна? Вызвала такси и в половину второго была дома. Сразу же завалилась спать. А наутро заслала Олега за компьютером для себя. Сказала, чтобы без него не возвращался.
==========
Олег взял деньги, которые у него были зарезервированы на отдых или на всякий пожарный случай, доехал к знакомым, купил ноутбук, не слишком навороченный, но и не совсем б/у-шный. По крайней мере, самому пригодится, к нему мышку, потому как тач-падом он сам так и не учился работать. На всякий случай купил все для сети, чтобы Полина не послала снова, если вдруг Интернет ей понадобится. Пусть лучше через выделенку работает, чем будет тратить лишние деньги и телефон занимать. Все это заняло часа полтора, и новая игрушка была предоставлена Полине. Что она там делала, он не знал. Занималась чем-то очень долго, осваивалась.
==========
В понедельник в начале десятого, когда все уже были на рабочих местах, и Катя сегодня была поспокойнее, выходные сняли часть запредельных страстей. Тем более, родители приехали, а субботний визит Вадима, и длинный муторный уговор повторить ту ночь, не привел ни к какому результату. Но и посылать было рано, и совсем с ним не хотелось. Тем более, что Вадим все же нарвался на скандал дома. Он чуть-чуть только попробовал приоткрыть женщину Валентине, но куда там. Она не хотела видеть никакой женщины. И если его лишние приставания она все же свела к тому, что переборщила какой-то приправы в солянку, то субботняя его выходка вырубила и ее, и его совершенно. Ну надо же было додуматься, взять ее большой палец ноги в рот и облизать. Она спросонья не поняла, а как поняла, обвинила его во всех грехах, во всех преступлениях человечества, обиделась, плакала. Вадим не выдержал и уехал. Конечно же, к Кате. А там новый удар — она будто не понимает, что ему нужно. Будто между ними ничего никогда не было. И даже причины не объясняет, как он ни старался объяснить или уговорить. Не получилось. Вернулся домой, дослушал все остальное от жены, и уже с радостью в понедельник смылся на работу.
Борис выходные тоже провел не лучшим образом. Жанна с Витькой в уехали в деревню еще в пятницу. Сам Борис, хоть и собирался это сделать еще на неделе, не смог с этими всеми делами. Зато в субботу вечерком напросился в гости к Владу. Надо было поговорить и по делу, и по жизни вообще. Но либо в этот день были магнитные бури, либо еще что-то сдвинулось в мироздании, но червячок сомнения закрался в душу Бориса, когда он был осужден взглядом, что пришел без традиционного литра водки. Попытка поговорить была не засчитана. Да и вообще, пока на столе не появилась водка, Влад был как в анабиозе. Зато у него начал развязываться язык, когда заканчивалась первая бутылка, а когда она закончилась, Борис встал, попрощался и ушел. В воскресенье почти весь день проспал. На душе было не ахти, да и путей никаких не находилось.
Значит, в начале десятого дверь в офис отворилась, вошла Полина, и даже своим появлением перепугала Катю. Снова поздоровалась своим «Здрасьте», кивнула вопросительно на дверь кабинета Бориса, Катя, сжавшись, кивнула, да, на месте. Полина вошла в кабинет, а через полминутки вернулась и, махнув рукой, ушла.
—Катя, меня ни для кого нет,— голосом, будто из могилы, сказал Борис Сергеевич.
Конечно, еще в пятницу Катя узнала от Вадима, кто эта блондинка. Но почему она себя так вела, и почему Борис Сергеевич после ее визитов становился неадекватен, этого пока она не знала, а Вадим не захотел объяснять.
И потекли долгие часы, когда вроде бы и надо работать, а шеф в кабинете и его нельзя трогать. Катя сама в кабинет не заходила. Она только предупредила зама, Михаила Николаевича, что туда лучше не ходить, что и подтвердилось, зам выскочил оттуда, как ошпаренный. А через некоторое время сказал, что все вопросы, если возникнут, то к нему, Борис Сергеевич ОЧЕНЬ занят.
==========
Уже после обеда шеф с мрачным лицом прошел через общую комнату, наверное, в туалет, и через несколько минут вернулся обратно в свой кабинет. Казалось, он ничего не замечал, ничьих взглядов, никого вокруг. Да и все сразу притихли. Работать не получалось. Катя отбивалась от назойливых клиентов, перенаправляла к заму, но они перезванивали снова, хотели узнать, когда будет Борис Сергеевич.
В шесть все стали расходиться. В общей комнате остались двое: Вадим и Катя.
—Ты решила остаться?— спросил тихонько Вадим.
—Я не могу его бросить.
—Я тоже не могу, но остаться должен только один из нас. Ты знаешь, что ты делаешь?— спросил Вадим. Катя только согласно кивнула.— Ладно, тогда я ухожу.
Вадим взял ключи, постучался в кабинет к шефу, заглянул.
—Борис Сергеевич, все ушли. Я нужен? Ключи куда? Ладно, я тут на столе оставлю, а дверь захлопну. До свидания.
Катя не слышала, ответил ли Борис или нет, но продолжала сидеть за компьютером, раскладывать в тысячный раз за сегодня «Косынку». В кабинете стояла мертвая тишина, если не считать, что мышка иногда все же щелкала, хоть и была тихая-тихая. За дверью кабинета послышались шаги. Катя быстро свернула пасьянс и повернулась к двери кабинета. Вскоре там появился Борис Сергеевич. Он посмотрел на Катю, будто никого другого тут и не ожидал увидеть, подошел к ней.
—Очень плохо?— спросила она и посмотрела на него таким взглядом, что нельзя было не поддаться, не отреагировать никак на нее.
—Не то слово.
Катя поднялась и протянула Борису руку. Он осторожно взял ее, потом чуть сильнее сжал, вздохнул.
—Я с тобой,— тихо-тихо сказала Катя и опустила глаза.
—Да я и вижу. Я почувствовал, что ты здесь,— Борис обнял девочку, прижал ее к себе.— Ты хоть прости меня, пожалуйста.
—Ну что ты такое говоришь? Еще мне не хватало на тебя обижаться.
—Обижаться всегда есть за что, если даже вообще не за что. Было бы желание.
—Тогда и ты прости меня,— улыбнулась Катя.— Пожалуйста. Да, а ты есть не хочешь? У меня бутерброды с собой были. Если не пропали, можно перекусить.
—Ой, еда, не знаю, не до нее было.
—Мне тоже. Поэтому и остались. Чай, кофе?
—На твой вкус. Давай сделаем, и пойдем ко мне. Там, кажется, удобнее нам будет.
Через пять минут Борис усадил Катю в свое кресло, сам придвинул другое к ней. Пили кофе, ели бутерброды, собирались начать разговор.
—Катя, ты знаешь, я тут все последнее время сталкиваюсь с какой-то неимоверной честностью. Можно мне сегодня с тобой на таком уровне поговорить?
—А взамен?
—Ничего взамен. Как ты сказала: «Очень плохо», я бы сказал, даже хуже.
—Нет, я не согласна, если только с твоей стороны будет такой подход. Я тоже так хочу.
—Как хочешь. Это же перед собой только обязательство.
—Это понятно. Ведь любое слово, особенно полуправда, да если еще за спиной пальцы скрестишь...
—Ой, какая же ты маленькая еще,— улыбнулся Борис.— Ну а если, не скрещивая пальцы, ты можешь мне сказать, почему ты осталась?
—Я тебе нужна.
—Значит, и я тебе нужен?
—Ну а как же. Ведь ты же за это просил прощение?
—Да, натворили мы с тобой глупостей на прошлой неделе.
—Живые люди, естественные желания. Тем более, ты знаешь, что я подумала, что не со мной ты этот опыт честности проходил. Я же тебе несколько раз соврала.
—Про одежду и помыслы?
—Ну да. А если еще недоговоренности брать, так вообще.
—Значит, ты решила меня подобрать, раз я никому не нужен.
—Борис, ну зачем так грубо? Тем более, почему это ты никому не нужен? Всем нужен, даже если они такого и не говорят. И Жанне Викторовне, раз она тебя не прогоняет, и мне, и даже Полине, иначе она бы ни сегодня, ни в пятницу не пришла. А на работе? Ну что ты говоришь? Вот ту неделю, когда я и мой внешний вид стали главнее работы, все притормозилось, а в пятницу и сегодня все, как мухи под дихлофосом, ползают, даже не думают. Я два дня тупо пасьянсы собираю, чтобы не думать. Остальные так же.
—Ты хочешь сказать, что я ошибся насчет тебя?
—Нет, конечно. Это же не надо объяснять, не надо там слов каких-то говорить. Это и так понятно сразу. И давно уже.
—Надя сказала, что у тебя на лбу огромными красными буквами написано: «Хочу шефа».
—Я знаю, слышала. И еще знаю то, что неправильно она прочитала,— улыбнулась Катя.— Там было написано: «Хочу замуж за шефа». А тут чуть другой смысл. Но это было так давно, в третий день моей работы. Она мне ткнула в это, я пригасила свет, тем более, что она сказала, что вылечу с работы после того, как свершится то, что она прочитала. Но, в любом случае, что-то переключилось, и стало все спокойнее, ты постепенно шел ко мне, я к тебе или наоборот, но потом ты погнал слишком сильно, и я решила, что ошиблась. И мне это не нужно.
—Снова та же Надя сказала, что ты не только хочешь, но просто забираешь, и не яростными выпадами, а ловко плетешь паутину, из которой мне не вырваться.
—Умная. А чего же она тебя не забрала в таком случае?
—Ой, там своя история, которая никак не закончится. И сегодня снова начался новый этап.
—А Полина тут причем?
—Да тут непонятно, кто причем, и кто какую роль играет. Порой кажется, что все марионетки в чьих-то умелых руках, а порой — что по-другому и быть не могло. Потому что участники этого действа все такие и действуют примитивно, как задняя левая нога скажет. Давай, мы к этому вернемся обязательно. А пока разберемся с теми, кто ближе, кто понятнее — про нас с тобой.
—А что про нас непонятно?
—Ну, например, зачем Жанна мне тебя подсунула?
—Это у нее надо спросить. Но как она мне сказала, что я могу себя попробовать на другом поприще, потому что торговля в сетевом маркетинге — это не мое. Но это, правда, не мое. Да, были у меня знакомые, по ним рассовала много всего сразу, и все. Знакомые закончились, а охмурять совсем посторонних я так и не научилась.
—А как ты думаешь, у нее не было в планах нас с тобой свести?
—А ей это нужно?— воскликнула Катя, задумалась.— Хотя может быть. Ты про нее знаешь?
—Я все знаю. Честность эта. Даже достала в одно время. С этого и началось, что она сказала, что любит другого. Как раз, Сергея.
—Говорит, надоело врать и уподобляться мне.
—А у тебя была Полина. И что, они уже собирались вместе жить?
—Нет, не собирались. А сейчас, кажется, расстались совсем. У него жена умерла. Теперь не знаю. Жанна всю предыдущую неделю спасала ее, а эту неделю — в трауре. А лишь похоронили, она забрала Витьку и уехала в деревню. И когда приедет, не знает даже Надя.
—А тебе что сказала?
—Со мной она вообще не разговаривает почти месяц.
—Но все равно живет с тобой.
—И даже спим на одной кровати.
—Кошмар.
—Не то слово. Она говорит, что ее устраивает, как только перестанет, она изменит в нужную сторону.
—А все равно, зачем-то ты ей нужен. Ну ладно. Может, я и ошибаюсь, но она просто предложила работу. Сказала, что тебе нужна секретарша. Я и пришла. Можно вопрос?
—Какой угодно, даже не спрашивая, можно или нет.
—А у тебя не было в ту первую встречу мысли, что мы с тобой можем? Ну, что у нас что-то может получиться?
—Были и мысли, и смутные желания. А это было так видно?
—Было. Иначе бы и не спрашивала. Кто первый начал, теперь не выясним, но первый шаг навстречу был сделан обоими именно тогда.
—Похоже.
—Значит, оба хороши. Кстати, скажи, а зачем ты Надежде нужен?
—Не нужен. Как она говорит, что не хочет ни роли любовницы, ни роли жены.
—Но у нее получается еще лучше тебя забирать, чем у меня. Мне что-то показалось, что она как раз и играет эту роль нашего кукловода. Мало того, что меня завела, тебя, так я еще по ее указанию, правда, не без твоей помощи, Вадима в постель уложила.
—Не может такого быть! Вадим не мог.
—Ну, как это не мог? Если смог. Он и в субботу у меня был. Еще требовал.
—Не понял ничего. Давай по порядку. Как тебе удалось? Он же исключительно порядочный семьянин.
—И еще мальчик. Был. По порядку, так по порядку. Надя говорит, что если Вадим тебя бросит, ты вообще один останешься. Это первое. Потом была та злосчастная юбка в этом кабинете, ты его позвал, он предложил тебе помочь мне в последний раз. А когда ехали ко мне домой, он сказал, что то, что знает он, никто больше не узнает — профессиональная этика.
—За то его и держу.
—Ну а мне шлея под хвост — меня развели, как лохушку. Раз так, тогда заполучите. И последний раз, и все в тайне, и любовный треугольник: ты, я, Вадим.
—А если бы он сразу рассказал?
—А я ему сразу это и предложила. Я не была готова к твоему наезду. Особенно, работать в одних стрингах полдня. Но он не рассказал же, и не мог. И появилась я между вами. Я в тот же день с ним весь вечер провела, показала, чего он недополучал. Все, вас разделила, получила полную власть над Вадимом. Ты бы видел, как он сегодня уходил. Но он понимает, что тебе я нужнее, чем он.
—Да, все интереснее и интереснее. Если Надя и говорит, что не нужен, но делает все, чтобы мы с тобой разругались, то она в любой момент может позвать. Кстати, а когда мы про тебя говорили, она в тот же день сказала, что меня надо только поманить. Я сам приду. Вообще, знаешь, Катя, как противно это: ощущать себя вещью. Даже не на аукционе, а там, возле канавы, может, кто и подберет. Скажи, зачем я тебе?
—Ты еще такой вопрос задаешь, даже после того, что я про нас Вадимом рассказала?
—Ну, рассказала, и что из этого? Я сейчас тебе такого расскажу, что вообще упадешь.
—Давай, я расскажу, как я думала в самом начале. Я же не совсем маленькая, как ты считаешь.
—Я это уже понял.
—Так вот, ни в какую любовь я не верю. Да, согласна, что она бывает, что она там есть у кого-то эта любовь — страсть, страдание, ревность, ну и все остальные ее атрибуты. Знаем, проходили. Вижу, как живут те, которые по любви замуж выходили. Я так не хочу. Если хочешь знать мой идеал мужа — это ты. Ну, не чисто ты, конечно, но очень-очень близко. Взрослый, состоявшийся, адекватный мужчина, и самое главное, мне нравишься. Этого вполне достаточно, чтобы начать с тобой жизнь. Знаешь, как я думаю, что должен мужчина получать в семье? Самое главное, комфорт и спокойствие, желательно общение, в том числе и секс, иногда — руководящие указания. Это все я могу дать. И послушать, и рассказать не навязываясь, даже постирать, приготовить что-то. Со временем научилась бы больше. Что мне нужно? Ребенок, спокойное время для того, чтобы он подрос, пока я работать не смогу. Ну а одеться и поесть, я думаю, ты сможешь это обеспечить. Развлекалочки — это по вкусу, определились бы, нашли бы интересное обоим. Изменять? В принципе, можно договориться, что и изменять не надо будет, если все дома есть. Видела я этих мужиков, которые от самых хороших жен гуляют. Потому что чего-то вот дома не хватает. Но если бы ты мне сказал, у меня мало запретов, по крайней мере, я знаю, что вы ищете за порогом дома. Итак, чего я хочу? Нормальный брак по расчету. Ты получаешь то, что тебе нужно, я получаю то, что мне нужно. И не только в материальном плане, а в целом.
—Нормальный деловой подход.
—Нет, ну ты скажи, если даже у тебя была любовь к Жанне Викторовне, она же закончилась. А после этого появились всякие долги, от которых бегать приходилось. А вот если перевести все в договоренности, а потом их корректировать, думаю, можно было бы так пожить.
—Все зависит от того, сколько ты хочешь так жить?
—А вот этого не знает никто. Мы планируем жить вечно, а оно не всегда получается. Знаешь, я недавно прочитала про японцев. Там муж заявляет, что ему нужно отдохнуть от семьи, нужна смена впечатлений. Жена берет каталог хорошего публичного дома, заказывает мужу проститутку, по своему вкусу. Он отдохнул, развлекся, и можно жить спокойно дальше, а не делать из этого проблему. Мне понравился такой подход.
—Да, продвинутая молодежь пошла. Нет, не обижайся. Хотя ты знаешь, Жанна сказала, что из всех моих любовниц Полина больше всех ей нравилась. И сколько я с Полиной знаком, почти столько и она. Тем более, у Полины никогда не было серьезных намерений на мой счет. А развлечься, получить адреналина можно было и в моей компании. Так, а теперь у тебя, как я понимаю, все изменилось.
—Ой, Борис, не знаю, что, когда и как менялось, но меняется часто. Меня бросает из крайности в крайность. Сейчас нужен, через пять минут хочется послать все. Потом снова нужен. Загнались. Сегодня так хотела к тебе зайти весь день. Но понимала, что будет неправильно понято тобой. Хотя, может быть, если бы наорал, легче было бы тебе. Но лучше так, как сейчас. Я не знаю, до чего мы договоримся сегодня, но в любом случае, решим этот вопрос окончательно.
—Заберешь?
—Борис,— протянула Катя.— Зачем ты так? Я понимаю, что это больной вопрос для тебя. Поэтому ни за что и никогда этого не случится. Я не хочу забирать. У тебя есть своя голова, своя жизнь, свои решения. Я готова расставить все точки над «i», чтобы быть предельно открытой. А решение потом каждый будет принимать сам. Сегодня, завтра, через месяц. Ты чего побледнел?
—Через месяц. Хороший срок. Полина тоже этот срок мне поставила.
—Не поняла. Что она еще хочет? Вы же расстались, по-моему.
—Нет. Я тоже так думал, что расстались. Еще неделю назад. Но она пришла в пятницу, пришла сегодня. Поставила условие, что если у нее ничего в лучшую сторону не изменится, то у меня будут большие неприятности.
—Ты этого испугался?
—Да нет. Это же не все. Теперь я даже знаю, как эту неприятность преодолеть. Думаешь, зачем я тебе хотел покаяться и быть честным, чтобы освободиться. Ты же мне тоже нравишься. И ты единственный человек, с которым я хочу быть честным. Ты же со мной. Хотя мне стыдно, что я тебя использую для таких неприличных целей.
—Перестань. Каяться — это прилично.
—Нет, Катя, подожди. Пока не надо никаких оценок. Пусть я тебя мало знаю, но ты мне еще ни разу не сделала ничего плохого. Даже, несмотря на то, что я позволил себе над тобой издеваться, не имея на это ни права, ни даже повода. Не кривись. Я так считаю. Теперь я тебе расскажу все. Ты во мне разочаруешься, и мы, может, расстанемся, может, будем работать дальше вместе, в данный момент это не важно. Я просто прошу прощения за то, что ты единственный человек рядом. А не поговорив об этом с кем-то, я не знаю, как жить дальше. Полный тупик. Самому разобраться не получается.
—И даже не знаешь, с чего начать?
—Угу. Психологи говорят, надо начинать с детства, вот начну с него. Наверное, там много чего заложилось, что сейчас лезет. Вот, например, страхи. Или чувство вины...
Борис начал свой рассказ, вспоминая нужные и не очень подробности, что и как было, как он представал в самом неприглядном виде, начиная с первых воспоминаний с детского садика, как его обижал один мальчик, как он с ним воевал, потом сломался, но потом разошлись по разным школам, и больше так и не удалось встретиться. Как родилась сестренка и Борис хотел выбросить ее с балкона, потому что на него теперь не обращали внимания, зато появилось столько проблем. Как он воевал с матерью, которая всегда была непреклонна и наказывала иногда чересчур сильно. Хотя это тогда так казалось, сейчас она не может отшлепать, но морально бьет не менее страшно. Потом была школа, со своими порядками, с иерархией, он хоть и не сильно выделялся среди всех, но враги у него всегда были. И он долго пытался с ними справиться, и что получалось больше или меньше. Но в любом случае, был слабым маменькиным сынком, да еще с сестренкой на руках. А еще эта музыкальная школа, чтоб черти ее взяли. Вырваться удалось из этого мини-ада только уйдя в армию после первого курса. Хорошая школа жизни, по сравнению с семьей гораздо более страшный ад, но выжить было нужно. Выжил. Научился всему, и место под солнцем завоевывать и терпеть, и подчиняться, и командовать. И только благодаря этой школе, да еще тому, что все-таки меньше стал бояться мать, хоть чего-то достиг в жизни.
Женщины. Сколько их было, уже подсчету не поддается, хотя, может и не так много. Но то ли он специально искал таких, то ли его искали, но всегда было повторение матери в той или иной степени. Инопланетянки. Да, всегда можно проследить, как им помыкали одна-две, а иногда и три женщины сразу. А он на разрыв бегал от одной к другой, все пытался угодить или убежать от того, что от него требовалось. С Жанной первые семь лет было тяжело, потом она смирилась с наличием другой женщины в его жизни, иногда разгоняла их, но в любом случае, с нею удалось более-менее наладить жизнь. Хотя, она тоже не избавила его от комплексов, даже навешала еще. Ну, это как получилось. Может, не только она виновата, а может, она совсем не виновата, но так получилось, что когда она рассказала про своего любовника ему, то у него поехала крыша. Как она может? Ведь выходит он делит ее с кем-то. А она может спокойно приходить домой, только выбравшись из чужих объятий, и даже не стесняясь, не скрываясь. Мало того, что она ему рассказала про Сергея, так она еще и к Полине приперлась, сказала, чтобы та меня месяца три не бросала. Решил бросить Полину или завести другую. Взял Надю, привел к Полине, чтобы та поиздевалась над Надей, как захочет, а они взяли и договорились. Мало того, они еще и влюбились одна в другую. И в тот же день он, видя, что ситуация выпускается из рук, уговаривает Надю быть любовницей, а через пять минут вынужден сделать Полине предложение. Но им же не нужно — у них любовь. Остался один. Полина скрывается, Надя уволилась, Жанна стала игнорировать. Особенно после этого, как раз после пятницы.
—Не понимаю, зачем сделал, что хотел получить. Любые объяснения и желания кажутся глупыми, мелкими. А все из-за того, что Жанна себе позволила меня игнорировать. Знаешь, спрашиваю у нее, у тебя что-то случилось? Она мне говорит, узнавай. И я же побежал узнавать. Расспросил Надю, шпионил за Жанной, но узнал. И самое страшное, что я понял за эти три недели, что я не могу жить без их указаний. Вот что убивает. Как бы плохо они ко мне не относились, как бы я их не презирал, но стоит лишь им приказать, или проронить что-то, я мчусь выполнять их приказ, а потом сгрызаю себя из-за этого. Даже если понимаю, что они хотят сделать мне еще хуже, я своими руками помогаю им это сделать. И ненавижу себя. Но чем занять себя без их требований — не знаю. Понимаешь, пешка в чужих руках, осознавшая себя пешкой, и которую любая может выкинуть, растоптать, отдать кому-то, подарить. Противно. И если сам не бегу спрашивать, то они приходят.
—Полина?
—Угу. Я с нею попрощался, забрал обратно свои предложения о замужестве. Это было в понедельник. В пятницу она сама приходит, говорит, что с той пятницы у нее вся жизнь разрушилась, и если я считаю себя виноватым, то должен ей помочь. Понимаю, что пришел час расплаты. Пытаюсь отвертеться. Она не дает. Ладно, не знаю, что она принесла, но тебе обещала показать это через месяц. Смотреть будешь?
—Ты знаешь, что там?
—Догадываюсь. Пятница.
—Пошли, комп у меня включен еще. Я же так и не выключила.
—Вот и хорошо. Не надо будет ждать целый месяц.
Они вышли в общую комнату, Катя поставила диск в дисковод. Открывается, фотки. Понятно. Борис сел напротив, чтобы видеть выражение лица Кати. Да, такого увидеть она не ожидала. Глазки округлились, потом немного успокоилась, молча досмотрела до конца. Перевела взгляд на Бориса.
—Ты сам не хочешь посмотреть?
—Нет,— покачал головой Борис.— Что скажешь?
—Наверное, ничего не скажу. Не знаю, какой бы эффект это произвело если бы она мне подсунула, сейчас просто хочу продолжить разговор. Кто это?
—Муж ее.
—И кому она хотела гадость сделать?
—Обоим. Я сразу подумал, что примерно это мне и грозит. Но он отказался. Тогда она сделала обоим. Хотя, как я думаю, больше себе.
—Там только ты.
—Его фоток должно быть не меньше. Значит, выбрала нужное. Ванна тоже есть?
—Есть.
—Осуждаешь?
—Зачем? Если бы там было изнасилование, и ты бы мне показал, сам не глядя, я бы не поняла. А там, у тебя нормальное выражение лица. Возможно, даже удовольствие получил.
—Это надо было обязательно?
—Желательно,— улыбнулась Катя.— Давай я ей верну этот диск.
—Зачем, она отдаст его еще кому-нибудь.
—Ну и что из этого? Во-первых, это может быть фотомонтаж, во-вторых, нам нужно неадекватное действие. Она угрожала мне показать, так я и верну. Дай мне ее телефон.
—Кать,— жалобно произнес Борис.— Сейчас четвертый час ночи.
—Вот, как раз нужное время. Да или нет?
—Делай, что хочешь.
Он продиктовал номер мобильника Полины. Катя набрала номер, подождала пока не отключится, не проснулась, ну и ладно. Повтор. На пятом гудке оборвали связь. Еще повтор. Выключили телефон.
—Дай домашний.
Набрала домашний номер. Взял трубку мужчина.
—Пригласите, пожалуйста, Полину. И не отключайте телефон, иначе приду в гости. Буду звонить в дверь.
—Она спит.
—Разбудите. Я же не сплю из-за нее.
Минуты полторы молчание в трубке.
—Да, я слушаю Вас.
—Полина, привет, это Катя. Не знаешь? Секретарь Бориса.
—Привет, что случилось?
—Хотела спросить, что с твоим диском сделать?
—А-а-а. Это уже неактуально. Что хочешь. Выкинь, или лучше, уничтожь. Борис с тобой? Дай его.
—На, тебя,— Катя протянула трубку Борису.
—Доброе утро,— поздоровался Борис.
—Привет. Перебудили вы всех, но может, и правильно. Боря, прости. Забудь, будто этого не было. Хочешь, встретимся, извинюсь очно, хочешь, прилюдно. А еще я хотела тебе сказать, спасибо тебе за все. Не держи на меня зла, пожалуйста. И Кате твоей — мои извинения. Жаль, что не успела забрать его у тебя или предупредить.
—Бог простит. Спокойной ночи.
Катя с Борисом посмотрели друг на друга, улыбнулись. Нормально все, что ли? Жизнь налаживается?
—Так что она посоветовала сделать с диском?— спросил Борис.
—Размножить миллионным тиражом и продавать по три бакса,— улыбалась Катя.
—Так и сказала?
—Ну да, говорит, уничтожь. А мне жалко. Что я внукам показывать буду?
—Издеваешься?
—Нашим внукам,— поправилась Катя.
—Значит, ты все же решила, что надо меня забрать?
—Ой, блин. Ну что же ты так реагируешь? Пойдем обратно, ты мне про своего мальчика расскажешь.
—Про Витьку?
—Про Витьку потом, сначала про Борю. У меня по ходу твоего рассказа появилась масса вопросов. Хотя есть еще один. Что она тебе сегодня сказала, кроме того, что мне диск покажет?
—А это и сказала, что я без баб и на роль тряпки не гожусь.
—Ну вот как раз про это я и хотела поговорить. Где твой мальчик потерял возможность жить, решать самому.
==========
Полина в воскресенье занималась компьютером, а сама думала, чем же себя теперь занять? То, что она рассчитывала на крупный и серьезный разговор в пятницу, чтобы сделать выводы на дальнейшее, и самое главное, что она его не получила совсем доломало ее. Она решила больше никаких желаний для них не придумывать. Поэтому в субботу внаглую смылась из дому. Она мучилась над вопросом: зачем эти две пятницы были в ее жизни, одна с Надей и Борисом, вторая ровно через 21 день с Олегом и Борисом? Они ведь были обе у нее, значит, ей были нужны или заработаны, если это было наказание ей. Ну, ладно, допустим, в первый раз наказание было только в первый час, когда она насиловала Надю. Было больно за нее, было противно за себя, а особенно, вот эта довольная рожа Бориса, который тащился от разыгрываемого для него спектакля. Хорошо, хоть Надя пришла ей на выручку — и доломала своей покорностью Полину. Да еще так доломала, что Полина сама сделала все, что даже не решилась бы заставить Надю. Тут было понимание, тут была взаимопомощь. А вмешательство Бориса и обострение ситуации в целом привело к тому, что они обе с ним расстались.
Но, когда рассказывала про этот вечер Олегу, он сочувствовал, казалось, переживал, что Полине было так больно. И раз он переживал, раз понимал, как это трудно, то сама собой пришла мысль: дать ему пройти через это. И не в словах, а на деле. Тем более, Борис чувствовал себя виноватым за то, что таким способом разрушил их отношения, а еще и за то, что сразу же после этого предложил ей замужество. Да и эта цепочка с кулоном, про которую Полина так и не смогла рассказать Олегу, она так мешала в сумочке.
Ну, и придумала такое повторение. Она хотела, чтобы Олег на своей шкуре испытал прелести насильника. Она даже ему сказала, что он может все в любой роли. А он — отказался. Полина так и не поняла, где она ошиблась? Может, надо было сразу показать каждому свое место, чтобы потом просто понаблюдать. А они договорились. И, кажется, даже ориентацию на «би» не сменили. Им как не нравились мужики, так и не нравятся до сих пор. А еще эта секретарша Бориса. Та еще стерва. С какой ненавистью она смотрела на Полину, когда та проходила в кабинет, а еще страх вперемешку с восхищением, когда кофе подавала. Оценивала силу? Может быть.
Что сама Полина хотела получить от этой пятницы? Ничего. Показать Олегу дискомфортность такого положения. А еще, если быть честной, хотя бы перед собой, она в тайне хотела, чтобы хоть один отказался. Ведь после этого она не сможет ни с одним, ни с другим жить. Но живут же. Хотя бы с Олегом. И только потому, что он воспринял для себя как должное, а она с чувством вины до сих пор переживает. Ладно, он не захотел опустить Бориса. Но тогда, выходит, они вдвоем опустили ее.
Отольются Сивкам Буркины слезки.
==========
Утром в понедельник, Полина собралась, написала записку: «Я пошла к Борису. Тебе месяц для решения (это по поводу диска). Полина». Положила диск на клавиатуру, записку сверху. В начале десятого она уже была в офисе у Бориса, перепугала секретаршу, перепугала Бориса, наговорила кучу гадостей, сказала, что через месяц подарит такой диск его секретарше. И ушла, хлопнув дверью.
На работе — сразу к начальнику. Отпрашиваться. Не пускают.
—Ну что, мне тут повеситься, что ли? Мне нужен один день — сегодня. Я отработаю.
—Полина, прекращай шантажировать. Ты и так за последний месяц пятый день берешь. Работа ведь стоит.
—Мне написать заявление по собственному?— сверкнув глазами, спросила Полина.— Или по статье уволите? Я повторяю: мне нужен еще один день.
—Иди. Завтра хоть придешь?
—Должна бы,— Полина расслабилась, тяжело вздохнула, чуть пригасила огонь в своих глазах.— Иван Владимирович, Вы не знаете, где сейчас хоронят?
—Кого?
—Ну всех, в основном.
—На Юго-Западном, кажется.
—Спасибо. Я туда поеду. У меня сегодня похороны. Должны быть.
—Сегодня будет мало. Понедельник же.
—Но ведь будут. До свидания.
—До свидания.
Полина вышла из кабинета директора, вызвала такси и через двадцать минут уехала. С сослуживцами говорить ни о чем не хотелось, поэтому и не говорила ничего. А еще через час она уже шла по Юго-Западному кладбищу. Сначала она рассматривала памятники, потом смотрела только на даты, потом уже приглядывалась, где тут могут быть свежие могилы. Ее обогнал катафалк, значит, в правильном направлении она идет. Но потребовалось еще не меньше 40 минут, чтобы она дошла до того квартала, в котором хоронили сейчас. Хоть сегодня и был понедельник, но тут было больше десятка вырытых ям.
Полина еще походила минут десять, пока не появилась новая похоронная процессия. Тут был не один катафалк, но еще и автобус и пара машин. Полина потихоньку подошла, смешалась с толпой родственников, направилась туда, где уже были поставлены две табуретки, на которых скоро разместится гроб. Хоронили пожилого мужчину. Говорили речи, прощались, предавали земле. Потом, положенные три горсти. Полина все делала вместе со всеми. Переживания родственников покойника хоть и доносились до нее, но проходили не цепляя. Полина чуть отошла ото всех, и скрылась за деревьями и кустарником в старом квартале. И снова тишина, только ветер шелестит листвой, и это необычное ощущение — одна среди могил в целом городе мертвых. Мысли стали упорядочиваться, лишние — потихоньку уходить. И тут новая процессия.
Теперь народу было меньше. Правда, могильщик посмотрел на нее как-то подозрительно. Кажется, он заметил, что и на предыдущих похоронах она присутствовала. Теперь хоронили бабушку. Дети, внуки, малочисленные близкие. Они понимали, что человек ушел, потому что настало время для этого. Поэтому все молчали, вытирали скупые слезы, но вот тут Полине показалось, что она поняла, что Надя имела в виду. Вот этот покой покойницы. Она прожила, как могла, и что нужно, сделала. И теперь могла уйти туда, откуда нет возврата. И снова положенные ритуалы, и народ постепенно расходится, рассаживается по автобусам. Полина подошла к могильщику, когда последние бабушкины родственники его оставили:
—Вы извините, я тут еще побуду, а потом уйду. Мне надо.
—Бывает,— философски сказал он и пошел к следующей могиле.
Полина снова отошла к старому кварталу. В этот раз ждать пришлось чуть подольше. Сердце екнуло, и Полина поняла, что именно на следующие похороны она и пришла. И только минут через десять появился катафалк, снова автобус ритуальных услуг и штук пятнадцать машин. И снова народ выходит из них, постепенно пододвигается к месту, где будет стоять гроб. Несколько плечистых молодых людей несут его, много венков, живых цветов. Полина выходит из своего укрытия и направляется к печальной церемонии. И тут она замечает, что из того же квартала появляются собака и голубь, которые также не спеша идут к этой процессии. Медленно и печально все трое двигаются к толпе провожающих, и становятся рядом. Полная тишина. Вот здесь, на этих, совершенно неуместных ни с какой точки зрения здравого смысла, похоронах молодого мужчины лет тридцати пяти, до Полины доходит не только смысл Надиных слов, но и свое что-то появляется. Которое уж никак не передается словами. Вот только на уровне щемления под сердцем, в голове, в душе. Что слезы сами наворачиваются и текут из глаз.
И даже когда начали прощаться, Полина слушала и не понимала, как они не могут разобраться, что не в их компетенции и не в его была эта смерть. И жена, убивающаяся над гробом, и нестарые еще родители, да, они не понимают, они даже не верят, что это могло произойти, но ведь это факт. И с этим придется смириться. А этот неизвестный Владимир с каждой секундой становится все ближе и знакомее самой Полине. Когда прощались знакомые и дальние родственники, Полина тоже подошла к нему, положила руку на его руки, целовать не стала, но «Спасибо» сказала. За свое новое понимание, за понимание своих бестолковств и метаний. За ненужность придуманных желаний. Есть только одно желание — жить. И это желание надо выполнить самым наилучшим образом, чтобы даже когда хоронили, пусть даже плачут, пусть даже не понимают, но чтобы самой не было стыдно за свою жизнь и за свои поступки в ней. Вот зачем она сюда шла. За этой мыслью, за наполнением этой мысли новым смыслом. За пониманием гармонии всего, даже этой нелепой смерти в аварии.
Полина бросила свои три горсти земли, долго стояла возле могилы, наблюдая, как делают холмик, как на нем раскладывают цветы и венки. Она решила, что сейчас же уедет вместе с этим автобусом. А когда она шла к нему, заметила, что и собака и голубь уходят, причем в разные стороны.
Полина с автобусом добралась до Ломоносова, в новые дома, там немного покрутилась, помыла руки. На поминки, конечно же, не пошла, а, улучив момент, скрылась в арке, села на маршрутку и поехала домой. Она попала домой часа в четыре. Олег все сидел за компьютером, и думал. У него даже Word не был открыт. Значит, думал про нее или про них. Значит, все правильно. Диск лежал рядом на столе, и записка, из которой он, скорее всего, так ничего и не понял. Полина подошла к Олегу, открыла коробку, достала диск и сломала его в руках.
—Извини, Олег. Перебор. Когда за Пашкой пойдем?
—Да хоть сейчас, заодно и поговорим. Ты же этого добиваешься?
—Уже не добиваюсь, но поговорить хочется.
—Ты где была?
—На Юго-Западном кладбище.
—А у Бориса?
—И у него была, и на работе. Олег, знаешь, я что хотела спросить, а как бы ты мог представить нашу жизнь, если бы она тебя совсем устраивала?
—Не знаю.
—Олег, ну хватит. Ты же знаешь, жизнь человеку дается один раз, и прожить ее надо так... Помнишь?
—Чтобы не было больно за бесцельно прожитые годы.
—Цель?
—Цель — это глобально. Я раньше думал, что у меня есть дело, в котором я достигну чего-то, по крайней мере, признания. Но сегодня подумал, что этого мало. Я же не только физик, я же еще и человек. Вот если Паша пойдет дальше меня, это будет даже лучше, чем если только я один что-то открою.
—А Света?
—Какая Света?
—Ну, наша, дочка. Ты не хочешь?
—По-моему, это ты не хотела.
—Когда это было? Так для нее, что бы ты хотел?
—Чтобы она тоже была человеком и притом счастливым. А чем будет заниматься, я думаю, ты научишь.
—Мы,— поправила его Полина.— И знаешь чем? Личным примером. Я тут придумала одно желание, наверное, последнее на все оставшееся мое время.
—А если не секрет, какое?
—Я хочу, чтобы ты каждый день был счастлив.
—Да? Тебе на сегодня это особенно удалось. Как там у тебя было написано? «Я пошла к Борису. Тебе месяц для решения (это по поводу диска)». Ни одной мысли не появилось в правильном направлении — одни страхи лезут. Если не секрет, что ты через месяц, в худшем случае, хотела с ним сделать?
—Что и с диском Бориса. Подарить кому-нибудь из твоих хороших знакомых.
—А я думал, на работу закинуть.
—Да ладно, Олег, не загоняйся. Я вчера очень злая была. Только вот скажи. Как вы с ним так быстро договорились?
—Он спросил, имею ли я к нему претензии, я честно ответил, что не имею. Тогда он предложил, что мы как деловой и умный мужики можем договориться сделать все, что ты скажешь, и ни в чем тебе не сопротивляться. Иначе хуже будет. Так и поступали.
—Поняла. Тем более, у него был хороший пример нас с Надей. Олег, последний вопрос по этой теме, чтобы навсегда ее закрыть.
—Может, не последний? У меня тоже есть вопрос.
—Тогда, предпоследний,— улыбнулась Полина.— А чего ты не стал выбирать себе более выгодную роль?
—А ты понимаешь, Полина, я думаю, я не потеряю много в твоих глазах, особенно после того, что уже было. Для меня более интересна была именно пассивная роль. Но сказать тебе об этом, когда ты требовала от меня обратного, я не мог. Понимаешь, есть запреты, есть всякие заморочки, но если попадаешь в такие условия, то лучше действительно испытать неизвестное, которое может быть никогда больше не повторится. Не скажу, что я получил максимум удовольствия, для этого, наверное, надо сильно перестраиваться, особенно в голове, но мне даже не стыдно признаться, понравилось. А золотой дождь мы обязательно сделаем сами. Вот у меня вопрос, как раз про твой жребий. Ведь при любом варианте я не мог попасть на его место, так?
—На его — нет. Вот если бы на ребро стала монетка, тогда на его месте была бы я.
—Я так и подумал.
—А ты знаешь, про твою роль и твое решение, я поняла, когда сравнила твое положение со своим. Ведь сменить роль значительно интереснее, чем получить то же самое, только с другим партнером. Спасибо! Только вот в следующий раз надо говорить, все-таки, что хочешь. Лучше бы было.
—Ага,— покачал головой Олег.— А куда мысли девать, тем более, предрассудки в ней? Но как получилось, так и получилось.
—Ладно, с этой темой закончили. Навсегда. Так как, мое предложение, то есть желание, выполнимо?
—Быть счастливым? Наверное. Будем попытаться.
==========