Николай Доля, Юля Миронова
Без риска быть... / «Живое Слово» / Юля Миронова / Николай Доля
Свет Черного Солнца
Сойдем же, и смешаем там язык их, так чтобы ни один не понимал речи другого.
Быт. 11, 7
Полина плакала два дня дома, в эту неделю она так и не вышла на работу, только на выходные успокоилась, и к вечеру воскресенья включила мобильник. Но Борис не звонил, Надя позвонить даже не могла, а остальные, они могли или на домашний, или подождать, пока она выйдет на работу. Олег не приставал ни с расспросами, ни с ласками, на сегодня — лишними, он это понимал сам. Когда жара спала, Полина вышла прогуляться вместе с сыном по улице Карла Маркса. В это время там гуляли молодые мамаши с колясками, на лавочках сидели, ворковали парочки. Пашка бегал вперед-назад, гонял голубей, приставал к другим детям, чтобы снова куда-то бежать. Полина только не выпускала его из виду, но бегать она уже давно за ним не бегала, в любом случае, далеко не убежит, тем более, он уже знает дороги и туда не бегает.
Полина долго не решалась, но все же набрала номер мобильника Нади.
—Привет, это я,— как можно ласковей поздоровалась Полина.
—Привет,— голос Нади был, как ни странно веселый и живой.
—Как сама?
—Нормально. А ты?
—Я не знаю. Запуталась. Совсем крыша едет. С Олегом еще не говорила, начать не могу.
—А с Борисом?
—Тоже нет, я же на работе не была, мобильник только включила. Надя, может, нам встретиться, поговорить.
—Думаешь? И что мы еще не выяснили?
—Я хочу извиниться за свое дурное поведение в среду.
—Если только за этим, можно и не встречаться. Я тебя понимаю, поэтому не виню.
—Ладно, тогда не только за этим.
—Ты хочешь, чтобы мы жили вместе?— в голосе Нади не было ни издевки, ни упрека.
—Я не знаю. Мы не по-человечески расстались. И может быть...
—Полина, я думала об этом, и даже предполагала, что ты позвонишь, но не так рано, а где-то через месяц. Ты предлагаешь, в том же привычном режиме, раз в неделю?
—Да, хотя, я и боюсь, что не выдержу и захочется больше.
—Вот именно, захочется. Если я тебе скажу честно, ты не обидишься?
—Почему я должна обижаться на правду?
—Всякое бывает. А я тут учусь говорить только то, что думаю, то есть то, что считаю правдой сейчас. Вот, если решишься начинать жить вместе, давай встретимся, поговорим, то есть продолжим наш разговор. А если ради секса, я не хочу, а тебе это не нужно.
—Почему ты так думаешь, что мне не нужно?
—Поленька, милая, я пробовала секс вместе с любовью, и с тобой же получила его. А сейчас ты нам предлагаешь урезанную версию. Я-то справлюсь, но не хочу, а ты сломаешься, поэтому тебе не нужно этого пока. Попробуй все получить с Олегом, хотя бы поговори.
—Спасибо. Извини за этот звонок, и вообще за все.
—Да не извиняйся ты. Попробуй пожить так, как сможешь, как лучше всего для себя придумаешь. Счастья тебе!
—Тебе тоже.
Полина выключила телефон, смахнула набежавшие слезы. А ведь Надя права. Ведь Полина сама отказалась от любви к ней ради семьи. Но с Олегом не решается даже начать, но так ведь нельзя. Зачем тогда была нужна ее жертва?
==========
Пока Пашка набегался, Полина даже решила, как она начнет разговор с мужем. Хотя четкой перспективы жизни она не видела пока. А само начало, ей даже понравилось. В начале одиннадцатого, искупав сына и уложив его спать, Полина подошла к Олегу, работающему за компьютером, подождала, пока он обратит на нее внимание, и только потом спросила:
—Олег, скажи мне, пожалуйста, тебя наша жизнь совместная устраивает?
Олег внимательно смотрел на Полину, довольно-таки долго переключался со своих мыслей на семейные, вздохнул и сказал:
—Не всегда.
—Сейчас или вообще?
—То, что сейчас, это следствие того, что вообще. Я так думаю.
—Вот и я так думаю. У тебя много работы?
—Сейчас это не так важно. Я выключаю. Нам, в любом случае, надо поговорить.
—Тут или в спальню пойдем?
—В спальне. Я сейчас приду, там интимнее.
Через несколько минут Олег вошел в спальню, где на кровати сидела Полина, и расположился рядом.
—Продолжаем разговор,— сказал он улыбнувшись.
—Который чуть было не закончился, так и не начавшись,— улыбнулась тоже Полина.
—Так что ты хотела мне рассказать?
—Давай я начну не с этого. Я почти неделю думаю, что же можно тебе рассказать, что нельзя, и все никак не решу. Да, в среду я была готова вывалить на тебя все, а сейчас даже не знаю, стоит ли делать именно это. Мне только сегодня дошло, что я могу добиться с очень большой степенью вероятности, что ты мне покажешь на дверь и будешь оправдан даже мной.
—Полина, ты не загоняешься? Может, есть какое-то другое решение. О твоем желании всех послать я уже слышал. Да и сегодняшний твой вопрос, ведь ты хочешь сказать, что если исправлять что-то, то только вместе. Я правильно понял?
—Да, мне так показалось. Если бы ты не так ответил, не знаю, что бы мне надо было делать. Ладно, все, о чем я хотела тебе рассказать — все в прошлом. И я готова начать создавать нашу жизнь заново. Но только вместе с тобой. Насколько подробно мне тебе все рассказывать?
—Насколько сил хватит.
—Олег, я хочу покаяться, не в надежде вызвать ответную откровенность, я даже не прошу твоего прощения, только понимания. Ну, а если коротко, ты ... Ты помнишь тот дурдом, который был у нас два-три года назад? Ты ничего мне не говорил тогда, хотя, кажется, понимал, что со мной творилось. Любовь или помутнение разума, или эта дикая страсть-романтика, но, слава Богу, сама не выдержала, рассталась. А тут, снова влюбилась. И похоже, гораздо сильнее, но как поняла, что больше не переживу такого перенапряга дома, взвесила все и решила, что для меня семья главнее. Поэтому вернулась. Но так как раны пришлось зализывать долго, то прости, только сегодня решилась начать.
Олег молчал, ну и что он мог сказать? Что ему приятно, что его жена вызывает чей-то интерес на стороне, что сама на ту же сторону смотрит, что и у него бывали случаи, когда была возможность, но ведь он не сделал этого. А она, выходит, изменяла. Он, конечно, чувствовал, и тем более, понимал, что и дальше это будет, и еще больше.
—Еще раз повторюсь, что я даже готова к тому, что ты меня не простишь. На этот случай предусмотрен не один вариант. Но, есть такое маленькое «но». Я не хочу с тобой расставаться. Это мое пожелание в качестве совещательного голоса. Ты скажешь хоть что-нибудь?
—И ты думаешь, после этого можно будет построить счастливую жизнь вдвоем?
—Втроем. Ты Пашу забыл.
—Да, ты права, его забывать нельзя. А куда этот камень девать будем, что между нами появился?
—А я на все готова. Хочешь, накажи, хочешь, выгони, можешь, прости.
—А может и мне влюбиться в какую-нибудь поклонницу физики? Маленькую, несмышленую.
—Как хочешь,— Полина сидела, опустив глаза, она даже боялась встретиться взглядом с мужем.— По крайней мере, у тебя есть такое моральное право.
—Полина, давай подумаем, что можно сделать, чтобы обоих устраивало. Ведь ты же там искала только то, что дома не хватает. А чего тебе не хватает?
—Не хватало, если быть точнее. Я уже тут думаю две недели. И за это время поняла, что искала развлечений, но понимаешь, я даже не могу оценить, насколько плюсов от этого было больше, чем минусов. И чего я больше получала от этих приключений: эндорфинов или адреналина.
—А секс? В какую сторону больше тянет, в плюсы или минусы?
—Знаешь, Олег, я, вообще, так подумала, что не за сексом ведь ходят на сторону. Основную часть времени занимают разговоры, а секс, это вроде бы обязательный символ, который должен быть, иначе, что это за любовная связь. Но если можно и без него обойтись, оба спокойно обходятся.
—Да, выходит, был прав Энгельс? Что измена нужна только как бегство из семьи. Адюльтер, как необходимый атрибут брака.
—Наверное. Но я больше не хочу,— Полина осторожно подняла взгляд, увидела, что Олег не так сердит, как она думала, как предполагала.— Может, попробуем создать не такую семью, как у всех, чтобы не было этой необходимости?
—Тогда придется много менять.
—А мы не все сразу, по чуть-чуть. А там глядишь и найдем, что же нам нужно.
—Давай попробуем. А ты так и не сказала, мужик-то, в которого влюбилась, хоть хороший был?
Полина взметнула брови, так глянула на него, и вдруг смутилась.
—Ой, не хотела тебе говорить.
—Наш общий знакомый?
—Нет. Это — девушка,— сказала Полина, покраснела и закрыла лицо руками.
—Ну ты даешь!
—Прости.
—Да нет, тут даже больше понятно, почему так тебя вырубило. Масса дополнительных препятствий, но с другой стороны, взгляды на действительность ближе. И как тебе с девушкой понравилось в постели?
—Пока голова не включается, не начинает ставить запреты на все, не озадачивается будущие проблемы, то летишь не останавливаясь. Но это было только с этой. Раньше, до тебя у меня был такой опыт, ничего положительного, голова была не на то настроена.
—Вот сколько новостей узнаю. И это через шесть лет брака. Оказывается, ты такая продвинутая была до замужества.
—Осуждаешь?
—Не знаю. Ты же говоришь, что все в прошлом.
—Говорю, и даже сама хочу в это верить.
—Ладно, проехали. И на чем ты планируешь строить наши новые отношения?
—Пока не знаю. Но так не хочется тебя обманывать. И не хочется бояться, что ты не так поймешь, что не так воспримешь.
—А если я предложу заменить долг на желания?
—А их хватит у нас? Желаний этих. Ведь есть столько такого, что никто не захочет делать.
—Думаешь? А что, легче переломить себя через коленку и принудить себя, списывая это на долг? Не верится. Вот сегодня ты хотела с Пашей гулять или была должна?
—И должна была и хотела. А еще хотела дать тебе время поработать в тишине и спокойствии.
—А я тоже хотел проветриться, чтобы думалось лучше, хотя со среды совсем не думалось.
—Вот, уже есть одно решение. В следующий раз пойдем все вместе. Олег, а вопрос такой, а что я делаю не так, почему у нас не совсем хорошо получается?
—Скорее всего, не ты, и даже не я, а мы вместе где-то не так привыкли, и эти неправильные привычки нам и мешают. Просто сложилась какая-то схема, которую приняли оба, и обоих она не устраивает. У меня только изредка бывали такие дни, когда мне было жутко некогда, а тебя дома нет. А так сходу и не придумаешь.
—Как придумаешь, или как найдешь, скажешь?
—Обязательно! Ты тоже.
—А я могу сразу попросить, как только ты сможешь, своди меня в ресторан.
==========
Жанна сегодня, как и в который раз за последние дни, набрала номер Сергея, но электронная девушка уже по привычке сообщила, что «Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети». «Ладно,— подумала Жанна,— ну было бы понятно, день, ну два, но ведь сегодня третий день, а я не могу до него дозвониться. Ну, конечно, я же снова перегнула палку в субботу, но ведь он сам пришел, значит, хотел решений. И не могу я его все время успокаивать. О, Надя появилась».
—Привет, как настроение?— поздоровалась Жанна.
—Привет! Рабочее, приподнятое. А у тебя?
—Сергей потерялся. Три дня не могу дозвониться.
—У тебя то же самое творится?— улыбнулась Надя.— Полина, как от меня ушла, до вечера воскресенья мобильник не включала.
—Не знаю, что-то предчувствие у меня какое-то нехорошее. И сон какой-то дурацкий снился всю ночь.
—А ты рабочий телефон его знаешь?
—Нет, не помню, домашнего у меня, точно, не было. А рабочий может где-то и записан. Где же я его могла записать? Кажется, на календаре. В записной книжке его вообще нет. Так, это где-то в начале апреля может быть, только в самом начале нашего романа. Вот он!
—Но тут же ни имени, ничего — одни цифры.
—И только поэтому именно он и есть. Ой, здравствуйте, Сергея Павловича я могу услышать?
—Кто его спрашивает?— отозвался незнакомый мужской голос в трубке.
—Жанна Викторовна,— Жанна, когда хотела дозвониться к любому человеку и пробиться через толпы референтов, замов и секретарш, всегда так представлялась: имя-отчество и больше никакой информации, мол, там, куда она звонит, и без вас все знают.
—Извините, Сергея Павловича, наверное, сегодня не будет. Да и завтра, скорее всего. Если он позвонит, что ему передать?
—Скажите, что я звонила. Да, Жанна Викторовна. Мы сегодня с утра договаривались с ним встретиться, а я не могу дозвониться. Вы не подскажете, где он?
—Онкологический диспансер, на Каляева. У него жена заболела. Ваша встреча, наверное, не состоится.
—Извините, не знала, тогда и передавать ничего не надо. Мое дело подождет.
Жанна положила трубку. Увидела вопрос в глазах Нади.
—Надо ехать. Сейчас только посмотрю номер телефона. Вот чего не ждешь,— Жанна быстро листала свою записную книжку, которая была сплошь исписана мелким почерком. Тут было все, или почти все, но на все случаи жизни.— Вот, нашла,— она снова набрала номер.— Здравствуйте, я могу услышать Светлану Игоревну? Да, Жанна Викторовна, знакомая. Светлана Игоревна, здравствуй. Ох, век бы не звонила тебе, да еще по такому поводу. С тобой лучше общаться в ресторане, про косметику, не про твою страшную работу. Да, именно по ней. Ты не знаешь, у вас там больная есть Орлова Анжела, на этой неделе поступила,— Жанна надолго замолчала, потом сказала:— Я к тебе сейчас приеду, можно? Хорошо, через 20 минут. Хорошо, я подожду.
—Ну, что там?— спросила Надя.
—У Анжелы рак. Похоже, еще хуже, чем можно было ожидать. Я пока сама конкретного ничего не знаю. Но мне не понравилось, как она сразу перешла на серьезные термины, знает же, что я ничего в этом не понимаю. Я поеду. Думаю, что ты без меня тут справишься. В случай чего, спрашивай у всех или мне звони. Если буду обрубать два раза подряд, не перезванивай, договорились?
Через час Жанна уже владела почти полной информацией. По крайней мере, всей той, что была доступна главному и лечащему врачу. Лейкемия, третья степень, с подозрением, что может и выше, но Светлана сама призналась, что они всегда сами перестраховываются, возможно, и ошибка, но пока стекла не готовы, ничего более точного сказать нельзя. Одно только ясно, что если бы эта Анжела обратилась ну хотя бы на полгода раньше, было бы гораздо проще. Ну и Жанна, конечно, попросила, чтобы, если есть возможность, поспособствовать. Светлана Игоревна, конечно же, пообещала всякое содействие.
Жанна добралась от кабинета главного врача к палате Анжелы, попросила позвать оттуда молодого человека. Входить в палату ей казалось кощунственным.
—Жанна, ты что здесь делаешь?
—Ты же выключил телефон, пришлось самой найти тебя.
—Но здесь не время и не место для выяснения наших с тобой отношений.
—Я не за этим пришла.
—Жанна, я думаю, что мы должны расстаться.
—Сереж, об этом поговорим только после того, как Анжела выздоровеет. И не раньше. Я сейчас от главного врача. Ты мне все же набери, когда будут хоть какие-то изменения, информация или понадобится любая, слышишь, любая помощь. Это не тот случай, чтобы проявлять свои претензии или гнуть пальцы.
—Жанна, я не смогу от тебя это принять.
—Это не тебе. Это ей. Ладно, давай так: ты сегодня тут будешь, пока не выгонят?
—Да.
—Я буду внизу тебя ждать ровно в десять. Ты сам-то хоть ешь чего-нибудь?
—Не помню. Не хочется.
—У тебя телефон выключен?
—Включен. Я СИМ-ку поменял.
—Поняла, держитесь. До вечера.
—До вечера.
Жанна вернулась на работу. Конечно, сейчас не до того, чтобы работать, но с Надей поговорили. Как-то странно получилось, что знали одна другую давным-давно — года три, а вот две встречи на прошлой неделе, и все — подруги, да еще какие. И с нею можно было разговаривать на любые темы, даже про Бориса. И не было никакого отторжения, никакой закрытости ни у одной. Ну и работа соответственно пошла у Нади, как будто она тут всегда работала или Жанна так хорошо ее научила.
==========
Жанна попала домой сегодня пораньше, попыталась оттянуть сына от компьютера, но куда там — в гермошлеме — как-то умудряется одним ухом слушать мать, а сам весь в какой-то игрушке, из которой еле удалось вытащить на четверть часа, чтобы хоть поел. Пришел Борис, молча сам поел на кухне, и устроился перед телевизором. Жанна еще покрутилась, сказала, что, скорее всего, будет сегодня поздно. И в начале десятого уехала. Купила еды, какую можно не готовить, и без пяти десять уже стояла у входа в диспансер.
В начале одиннадцатого вышел смурной Сергей. Он был еще бледнее, чем утром. Но в машину сел даже без дополнительных приглашений, вытащил мобильник, набрал номер Жанны, чтобы его номер определился, сказал:
—Извини. Я думал, тебе не надо этого знать.
—Сереж, я со Светланой Игоревной десять лет в одном классе проучилась. Из них лет семь за одной партой сидели. А теперь она тут главврач.
—Я понял, хоть все на общих основаниях, но отношение заметно изменилось после твоего визита.
—Так, еще одно предложение, вытекающее из твоего. Я согласна, что сейчас между нами ничего быть не может. Поэтому я тебе могу пообещать, что никаких попыток даже предпринимать не буду. Договорились?
—Договорились.
—Теперь, моя мотивация: у меня есть любимый человек, у которого случилось несчастье, как я могу спрятаться от этого? Это и не в моих правилах, и не по-человечески. С моей точки зрения не по-человечески. Мнение других меня не интересует, в данном случае, даже твое. Да, я не хочу принуждать тебя сейчас принимать решение по поводу меня и Анжелы. Не только потому, что мы в неравных условиях, но и нельзя сейчас принять правильное. Я хочу, чтобы она поправилась. Уж чего-чего, а зла я никому не желаю. Объяснила?
—Вполне.
—Ну вот, теперь, у меня есть еда. Вон там, на заднем сидении в пакете. И можно заехать куда-нибудь покормить тебя.
—Спасибо, не хочу. Я что-то ел сегодня. Ее родители притащили столько, а ей все это нельзя. Пришлось мне.
—Понятно. Ладно, поехали? Или сначала поговорим?
—О чем?
—Как о чем? Что случилось? Что ты об этом думаешь?
—Что случилось? Да хрен его знает, как так случилось. Пошла провериться, давно собиралась, а я все не мог настоять, чтобы дошла все-таки. Я сам ее отвез. Через три часа звонит, плачет, говорит, что в больницу надо ложиться, уже скорую вызвали. Вот и проверилась. Я с понедельника вместе с нею. Здесь. Поехали отсюда. И все говорим, говорим, говорим. Целыми днями.
—Ты считаешь себя виноватым?
—А то нет? Взял здоровую девочку, а превратил во что. Куда завел?
—Болезнь такая, непонятная, кармическая. И зависит только от человека самого. У каждого есть эти клетки, а когда механизм включается — никто не знает.
—Это я все понимаю. Но ей-то за что? Она же еще и не жила.
—Меня тоже виноватой считаешь?
—Отчасти. Хотя, может, и не за что тебя винить. Просто все так вдруг свалилось, смешалось.
—Мне сказали, что год-два, а может, еще и раньше у нее это началось.
—Я знаю. Говорю же, надо было сразу засылать ее в больницу, а она собирается, собирается, но так и не попадает. Говорит, что для нее, анализ крови из вены сдавать, это — как в петлю. А сейчас, все вены исколоты, но держится.
—Ты не расклеивайся. Ей нужна опора. И на кого она еще может опереться? Ладно, о чем разговариваете?
—О жизни, о прошлом, об этой болезни.
—Так, Сереж, ты возьми себя в руки, это первое. Попробуй как-то избавиться от чувства вины, не добивай ее этим. Ну и перенаправляй разговор на то, что жить все же стоит. Я не знаю, насколько может медицина справиться или помочь, но эта болезнь как включается неизвестным образом, таким же и выключается. Были же случаи. Их хоть и немного, но они были.
—Подожди, Жанна, скажи, чем моя вина ее добивает?
—Так она же рассчитывает или рассчитывала на тебя. Поэтому ты за все и отвечаешь. А ее здоровье и ее жизнь только в ее руках. Если ты считаешь себя виноватым, то ты ею назначаешься крайним, стрелочником, а она сама прекращает бороться. Я это имела в виду. Она сама должна захотеть жить, захотеть выбраться из этой болезни.
—Может быть, ты и права. Ты знаешь, как было жутко неприятно, когда ее мать пришла вчера. Будто на похоронах причитала, чуть ли не «на кого же ты нас покинула?»
—Вот, она в большей степени Анжелу добивает, ты в меньшей. Может, психолога хорошего ей найти? Как она отнесется к этому вмешательству?
—Я тебе завтра позвоню.
—Ой, блин, всегда говорила, что брак — это могила для любви и нормальных отношений. Хочешь, я сама поговорю с нею, как психолог? Мне кажется, что я ее лучше понимаю, чем ты. Но ты жил с нею, а не я.
—Жанна, не надо, пожалуйста. Я это уже и сам понял. Что я не знаю ее совсем. И даже то, что видел, рисовал совсем в другом виде, чем это было на самом деле.
—Так, Сережа, приехали. Пакет забери, хотя бы завтра с утра перекусишь. Ну и сейчас спать, а завтра начинай новую жизнь. И сил тебе. Позвони, обязательно. Даже если она откажется. А я подумаю, кого к ней пригласить.
—Знаешь, Жанна, я тут за эти три дня кое-что переосмыслил. Ты очень во многом была права, и в наши два последних разговора, и сегодня. Мне тоже надо так научиться относиться к жизни. Но вот чего-то недостает, где-то один камешек в фундаменте расшатался или его вообще не было, поэтому система не создается, или валится, когда начинаешь в нее что-то добавлять.
—Тебе камешек? Один? Держи! Любовь, которая тебя свела с Анжелой, которая означала движение друг к другу, которую вы похоронили, когда поженились или еще раньше, она до сих пор есть в вас, в каждом из вас. Может, только спит в летаргическом сне, как у Анжелы, или чуть шевельнулась у тебя, когда мы с тобой встретились. Она до сих пор хочет воплотиться в ваших жизнях. Так позволь ей сделать это. Сначала у себя, чтобы показать это Анжеле. Перевод нужен?
—Немножко непонятно.
—Ладно. Ты вспомни, как у вас начиналось. Потом, как вы оба сломались и на чем? Как и чем заменили эту любовь? Ты же говорил, что любишь и ее и меня. И та и другая твои любви — придуманные. Есть подтверждающие доказательства для одной, и чуть другие для другой. Но и та и другая — уже не любовь, а только иллюзии. Доказательство у меня одно: этого, что случилось с Анжелой, произойти не могло, если бы у вас была любовь, та, настоящая.
—Я подумаю. Знаешь, Жанна, я тоже решил, уже сегодня, что я и тебя не знаю. И то, что я к твоим словам всегда относился предвзято, как априорно неправильным, это же только из-за того, что я слишком правильным считал свое мнение. А слушать, оказывается, тоже надо уметь. Ладно, я пойду думать и спать. Спасибо тебе.
—Иди, иди.
==========
Борис заметил, что Жанна собирается уходить, когда она уже стояла у порога, готовая к выходу. Он даже не успел спросить, куда это она собралась, на ночь глядя. Ладно, ушла, так ушла. Непонятно только, почему так поздно. Борис набрал ванную, забрался туда и восстанавливал события всех трех недель, когда его жизнь вдруг слетела с наезженных рельсов. Ну, понятно, что Жанна нашла себе любовника. Как она говорит, врать противно стало, и чтобы не уподобляться ему, Борису, решила рассказать все. Ну, тут и пошло, и поехало. Она встречается с Полиной, он решает отказаться от любовниц, но находит вторую, параллельную. И получается, что в результате он делает предложение одной быть любовницей, а второй — быть женой, и даже попробовать научиться жить, не изменяя друг другу. Ладно. Тут более-менее понятно. Но дальше начинается хрень. В понедельник уходит Надя, пропадает Полина, Жанна вообще ведет себя неадекватно. Она живет с ним, спит на одной постели, но если раньше она позволяла себе и ему хоть что-то, хоть иногда, то теперь — чистые соседи. И разговоры такие же. Проверка, устроенная им с двумя любовницами, кажется, была проведена впустую. Или она ничего не узнала, или узнала, но решила послать его. Мол, это твоя жизнь и меня она не касается. В четверг узнает, что всю среду Полина и Надя провели вместе. На новое предложение Наде — продолжить — она не повелась. У Полины не отвечал телефон до понедельника. В понедельник уже без всякой надежды вызвал ее, сказала, что снова не может после работы, можно встретиться только в час у проходной. И то, только во вторник. Вчера был у нее.
Вышла на пятнадцать минут, прогулялись в парке, поговорили вроде бы. О Наде молчит, даже не сказала про среду, о свиданиях, сказала, что на позапрошлой неделе был перебор, и она пока не хочет. Остальное было бла-бла-бла. Перед самым расставанием снова повторил предложение, чтобы она разводилась и дала ему отмашку для своего бракоразводного процесса и начинать жить вместе. Она сказала, что долго думала над этим вопросом, но пока не готова дать ответ. И самое главное, она сказала, чтобы он больше не звонил, ей показалось, что муж очень интересуется ее разговорами по мобильнику, она сама позвонит ему, чтобы закончить этот разговор или сказать решение. Сегодня не звонила. Зато Жанна ушла в девять. Наверное, на свидание.
В половину первого она пришла. Витька уже давно спал, Борис прикидывался, что спит. Жанна разделась и легла под свое одеяло.
—У Сергея была?
—Да.
—А что за срочность, не могли днем или хотя бы вечером?
—Не могли. Он был занят до 10 вечера.
—Жанна, а мы с тобой будем налаживать наши отношения?
—Зачем?
—Ну просто, мне неудобно так спать. Отдельно, но на одной кровати.
—Ну и что. Я все жду твоего решения.
—Я сказал, что хочу наладить то, что было раньше.
—Я не хочу того, что было раньше. Мне же больно было, когда я знала, что ты от нее приходишь.
—Но сейчас ты пришла от него, а у меня никого нет.
—Серьезно? А чего же ты с Полиной поругался?
—Она обиделась.
—Бывает. Помиритесь, и все будет в порядке. Борис, я не готова сегодня к серьезному разговору. Я сплю.
—Спокойной ночи.
—И тебе того же.
==========