Часть 1. Отношения между мужчиной и женщиной
1. Болото быта
Блажен, кто не осуждает себя в том, что выбирает.
Рим. 14:22
Борис решил сегодня развеяться, чего давно, недели три, с ним не было. Идти к Полине не хотелось. Да и так, он уже был у нее на этой неделе, поэтому решил не баловать ее, а сходить в гости к Владу, своему давнишнему другу, с которым учились в одной группе на юридическом факультете. Конечно, они созвонились, договорились о встрече, и Борис, забежав магазин и оставив машину, в начале седьмого уже звонил в дверь квартиры Влада. И правильно Борис решил, что конспирация — самое важное в этом деле, он спрятал обе бутылки за порогом, потому что дверь открыла Лариса, и уж очень внимательно на него посмотрела. Она-то знала, чем обычно заканчиваются такие визиты и встречи Влада с его одногруппниками. Но не найдя ничего подозрительного, так как ни пакета, ни сумки у Бориса не было, она впустила его, позвав мужа. Пока Влад выходил, Борис тихонько открыл дверь, взял пакет и передал в руки Влада, заодно поздоровавшись.
Через минуту они уже чинно сидели в комнате, и под негромкую болтовню телевизора перебирали знакомых, вспоминали все последние новости, о которых приходилось слышать за время, прошедшее с последней встречи. Это уже было, как ритуал, сейчас надо было дождаться появления Лариски, чтобы она проверила все, убедилась, что ничего тут противоестественного они не творят, чтобы потом оставить их минут на десять. А за это время они успеют. Но сегодня она что-то задерживалась, прошло минут двадцать перед тем, как она появилась в комнате, окинула взглядом обстановку, послушала минуту-две и удалилась.
Как только это случилось, Влад быстро достал бутылку водки, стаканы, и даже закуска у него была какая-никакая: фрукты стояли на столе, а этого вполне хватило, чтобы через десять минут бутылка ноль-пять, уже пустая, вернулась в пакет, стаканы спрятаны с виду, и беседа чинно продолжилась. Скоро снова должна была зайти Лариска. Зашла, снова подозрительно посмотрела, но еще ничего не заметила. Влад вместе с нею вышел на кухню, притащил какой-то еды — перекусить. И конечно же, предложил жене, но та отказалась. Теперь уже спокойно была вытащена на свет божий еще одна бутылка, можно было уже не так прятаться, да потому что поздно уже, потихоньку продолжали разговор. Когда и эта бутылка уже заканчивалась, разговоры стали громче, и снова появилась Лариса.
—Борис, ну, сколько можно говорить вам. Что вы как маленькие, нельзя ни на минуту оставить. Вот, опять нажрались.
—Не, мы только по пять грамм,— сказал довольный Влад.— Может, составишь компанию, пока еще есть?
—Да ну вас,— махнула рукой Лариса и снова ушла.
—Ну вот, главное — спокойствие,— улыбнулся Влад, разлил оставшуюся водку по стаканам, и лишь только они выпили, спрятал пустую и достал еще одну. У него же тоже были свои заначки.
Просидели еще часа три, пока Влад не стал клевать носом. Скорее всего, он еще на работе начал разминаться. Обычно его такая доза не могла свалить — пили они с Борисом обычно одинаково и одинаково пьянели. Значит, это могло означать, или уже на предыдущие дрожжи попала эта доза или здоровье уже не то.
—Борис, я, конечно, не знаю, как ты притащил водку, но в следующий раз не пущу.
—Ларис, ну что ты! Мы-то и выпили совсем немного. Вообще, надо иногда расслабиться. Мы же не только водку пьянствовали, мы же еще и вопросы решали.
—И что можно решать в таком состоянии?— она кивком головы показала на придремывающего Влада.— Не понимаю.
—А ты помнишь, как весело жили в общаге?
—Что ты имеешь в виду? Всякое же было.
—Ну, когда ты из дома привезла спирт, а девчонки вино, мы с водкой пришли.
—Ты мне рассказывал, кажется. Это когда я курить вышла? Хотя с трудом верится.
—Не, это было прикольно. Мы вдруг обнаружили, что тебя нет. Выхожу на лестницу, ты сидишь на ступеньке, во рту — прикуренная сигарета, которая давным-давно потухла. Даже если ты вышла около двух, то я тебя нашел на лестнице около шести. А если б я тебя не поймал, ты бы улетела с седьмого этажа — тебя так качнуло.
—Вот почти с тех пор я и не пью. Кстати, а твоя Жанна, что тебе говорит в таком случае?
—В каком таком?
—Ну, когда домой приносят.
—Я сам дойду. Тем более, тут рядом. А вообще, давно прошли те времена, что она говорила что-то. Раньше хоть ругалась, а теперь — пару дней подуется, и все снова будет в порядке.
—Я тоже скоро перестану говорить. Вот позавчера, представляешь, тоже приходил товарищ к Владу, ну так же выпили, немного. Так он проводил его, уселся в кресло смотреть телевизор, а заодно и «вопросы решать». Не знаю, что он там нарешал, но часа четыре звонил по пульту от телевизора. Очнется, что-то там потыкает, прислонит к уху и снова отрубается. Через четверть часа — снова.
—Не было такого!— очнувшись, сказал Влад, и снова закрыл глаза.
—Пойду, я, наверное,— сказал Борис.— А ты, Лариса, не обижайся на меня, я же к вам редко захожу. А в следующий раз принесу поменьше.
—А ты думаешь, у него нет заначки? И как он умудряется в дом ее пронести, все никак не отловлю.
—Ладно, как проснется, передашь, что я ушел,— сказал Борис и вышел на свежий воздух. Домой осталось пройти пару кварталов, он решил прогуляться, хотя ноги не слишком слушались. Но в любом случае, домой добрался без приключений. Завалился в постель и сразу же отрубился.
Наутро Жанна, конечно, высказалась по поводу вчерашнего, но как-то так, не слишком сильно, просто сказала:
—В следующий раз в таком состоянии со мной не ложись. Противно.
—Да? А что такое?
—Да перегар такой был, что дышать нечем. Голова болит теперь из-за тебя. У тебя пусть болит, ты же вчера отдыхал, а мне за что?
—Учту твои пожелания,— сказал Борис. Да, голова, действительно, болела. Что же нужно в таких случаях? В аптечку: анальгин и папаверин в ампулах, парочку на полстакана воды, гораздо эффективнее всяких Alka-Seltser-ов. Выпил. Сейчас, минут двадцать и будет как огурец, можно будет идти на работу, руководить. Хотя и не то состояние, да и выхлоп еще есть.
Проводив мужа на работу, Жанна тоже собиралась уйти из дому. Нет, сегодня ей не надо было на работу, надо было встретиться с одним человеком. По очень важному и необходимому делу. Она улыбнулась сама себе, подумала, что надо бы что-то решить для себя, но пока с мужем был только повод поругаться, и сегодня утром, и даже вечером он воспримет все как продолжение вчерашнего, поэтому только дня через два.
==========
Позвонил Сергей, сказал, что сегодня задержится. «Надо себя чем-то занять»,— подумала Анжела, и вдруг ей на глаза попался ее дневник. Иногда, когда в жизни что-то происходило значительное, она всегда старалась это записать. Она села в кресло, открыла наугад и стала читать.
«Нет, конечно, все в порядке, вот только из-за этого сна настроение испортилось. И сон какой-то был длинный, несуразный. Я пыталась проснуться и все никак не могла. Мне снилась церковь, в которую я давно не ходила, только все собиралась, икона Иоанна Крестителя была все на том же месте — слева от алтаря. Отрубленная голова на блюде все также пугала своим натурализмом. А Богоматерь на Казанской иконе смотрела на меня слишком сурово и строго. Я молилась и просила прощения, и била поклоны, но взгляд Богоматери так и не потеплел, как бывало раньше. Я покинула церковь, и почему-то решила искупаться, будто подумала, что раз церковь не помогла, то хоть вода смоет часть груза, греха. Добрела до речки, разделась до купальника, который почему-то оказался на мне. Я походила по берегу и подумала, что странное дело: такой теплый день, такая хорошая вода и место чистое — а никого. Как в церкви не было ни единой души, так и здесь. Я зашла потихоньку в воду, окунулась и поплыла, перевернулась на спину и долго лежала, глядя в небо, любуясь проплывающими надо мной причудливыми белыми облаками. Решила, что пора на берег, но доплыв до него и нащупав ногой дно, я поняла, что речка отнесла меня очень далеко, и это уже и не река, а море, и совсем не то место, где я раздевалась, а пляж и толпы людей, которые лежат чуть не друг на друге. И самое страшное было то, что я поняла, что купальник исчез. Как и куда, я не помнила, я не поняла. Я осмотрела весь берег, куда можно было дотянуться взглядом — везде были люди, и они надо мной будут смеяться. Я стояла так, что только голова была видна из воды, и боялась выйти. Я не могла выйти! Было стыдно, было невозможно. Это продолжалось бесконечно долго, когда ко мне кто-то направлялся, я отплывала, и снова ждала, может быть, вечера, может, пробуждения. И ноги стали замерзать, холод забирался в тело иголками. «Сейчас еще судорога сведет»,— подумала я.
И тут же проснулась от пронзившей боли, ногу, действительно, стянула судорога. Проснувшийся Сергей сочувственно спросил:
—Солнышко, что с тобой?
—Давно такого не было. Ногу свело. Сейчас пройдет. Прости.
Сергей пододвинулся ближе, обнял.
—Ой, какая ты холодная.
—Мне сон такой приснился, я весь день в воде простояла, не могла выйти. Мне страшно.
—Успокаивайся, пожалуйста. Здесь ты в безопасности, ты со мной, никто тебя не обидит, сейчас я тебя согрею.
Через несколько минут прижалась к горячему Сережкиному телу, он захватил меня в свои объятия, будто маленькую замерзшую птичку, немного согрел, да и снова заснул. А я почти до утра не сомкнула глаз, в голове шумели разные мысли, не всегда приятные.
Утром проводила его на работу. Самое страшное время для меня эти каникулы. Целыми днями одна. Но даже идти не хочется никуда. И видеть тоже. Потерялась я. Вот даже сны стали сниться ужасные. Пробовала читать, не получилось. Сознание само выхватывает из книги жуткие картины, а все остальное проходит мимо. Но ведь так не должно быть, я знаю, что в книге, как и в жизни, есть все, но почему я вижу только это?»
—Вот и сейчас то же самое,— грустно сказала сама для себя Анжела.— Когда же это я написала? Прошлым летом? Нет, два года прошло. Как время быстро бежит!
Она посидела, пролистала, не глядя, записную книжку на несколько страниц вперед, снова прочитала запись.
«Встречали Новый год. Ходили в гости к нашим друзьям. Собралась большая компания. Им было весело. Я тоже делала вид, что веселюсь, хотя всю ночь подташнивало. Хорошо, что Сережа не заметил, иначе увел бы меня домой, а я бы извела себя за то, что испортила ему праздник. Возвращались домой пешком. Ноги очень замерзли. Что-то в последнее время часто стали мерзнуть ноги. Может, сходить к врачу?
Мои ночные страдания окупились сторицей — и первое, и второе января провели вместе с Сережей. Он снова пробовал меня учить готовить. Было весело! Сейчас надо дописать это и записать для памяти, как жарить мясо. Столько всяких тонкостей! И как они могут столько запомнить? У меня совершенно в голову это не укладывается. Так что рассчитываю только на быструю память — иначе, выветрится через час».
Анжела вспомнила и тот Новый год, и даже вспомнила, где записан тот способ приготовления мяса, который отвлек от продолжения этой записи, она даже пыталась приготовить, но не получилось. А потом подумала: « А к врачу я так и не дошла, хотя и надо. Может, действительно, собраться, спросить у Сережи, может у него есть хороший врач, сходить и провериться, все-таки. Иногда так бывает дискомфортно физически. Но это надо будет рано вставать, а не хочется, сдавать разные анализы. А если кровь будут брать из вены, я же упаду в обморок».
Следующая запись:
«Сегодня ходили в театр. Сам спектакль и режиссерское решение мне понравилось. «Бесприданница» Островского глазами Робинзона. Потанин был хорош. А Сережа заснул и проспал все действие после антракта. Устал. Хорошо, хоть не храпел. Жаль. А так хотелось обсудить. Ведь можно было обсудить три варианта: этот спектакль, черно-белый фильм «Бесприданница» и Рязановский «Жестокий романс». Все-таки гениальная пьеса, если можно снять два таких разных фильма и поставить такой спектакль. Причем, получается ведь разная картина. А где реальность? Какая она, все же? Вот обсуждаю здесь сама с собой, а он уже заснул».
Через три страницы:
«Заходила в гости ученица — Света Егорова. Сейчас уже учится на третьем курсе в ВГУ на историческом. Хочет защищать диплом на английском. Она всегда была отличницей, защитит. Вот и живешь ради того, что твои ученики смогут пойти дальше тебя. Скорее бы в школу. Соскучилась по этой молодой жизни. А тут, и дома, вроде бы, а все равно, как-то не по себе. Завтра пойду в гости к Насте, надо проведать, она уже второго родила. А когда же я соберусь?»
==========
Но поговорить и через два дня не получилось, и даже в субботу, когда они вместе с Борисом ездили в пионерский лагерь к сыну. Конечно, он теперь так не назывался, и там не было этой пионерской символики, но в любом случае, для себя Жанна называла, как привыкла за все свои школьные годы, когда каждое лето одну, а то и две смены проводила в таких лагерях — хорошее было время — веселое. И там на природе даже.
Там же в лагере решимость поговорить о насущных проблемах с мужем как-то пропала. Вообще, она же специально взяла отпуск, как только сына отправила в лагерь. Ей нужно было много свободного времени. Потому что три месяца назад она встретила человека. Такого хорошего молодого человека, в которого сразу влюбилась, как девчонка. Вот и сегодня она целый день провела с ним и была так счастлива, в таком хорошем расположении духа, что можно было и поговорить с мужем, но для этого нужно было, чтобы он пришел домой пораньше, не так как вчера — в половину десятого. Успели только поужинать. То есть, она его покормила и спать завалились.
Жанна, когда шла домой, решила, что сегодня, если он придет совсем рано, надо будет соврать, что на тренинге была, иначе не поверит. Сама бы она ни за что не поверила. Хотя Борис знал, что тренинг может дать такое отношение к жизни, что специальными психологическими методами можно как-то переделать мысли в голове, разбить ненужные жизненные установки и появится возможность забить голову нужными. Он же сам как-то ходил, и ему даже понравилось, он даже решил некоторые свои проблемы по работе. И несмотря на положительный опыт, он не стал больше посещать такие мероприятия. Жанна решила принять эту версию за основную, потому что рассказывать ему правду рано еще.
Хотя такой шанс — взять и сорваться в это приключение, превратить его в свою жизнь, был, существовал даже в ее голове, но, кажется, она сама была еще не готова. Будет день, и будут новые условия задачи, которую придется решать по мере возникновения. Ее пока все и так устраивало. Хотя врать уже не хотелось, но сегодня придется.
Она взяла телефон, удобно уселась в кресло, набрала номер:
—Привет, это я. Да, уже дома,— сказала Жанна таким голосом, в котором было все: и нежность, и ласка, и забота.— Конечно, соскучилась, как ты хотел? Я уже двадцать минут без тебя. Да. Да. Помню, конечно. Я всегда с тобой, как и ты всегда со мной. Если бы этого не было, я не знаю, как бы я жила. Ну да, так же. Так же, как и раньше. Это я понимаю. Но с тобой так хорошо! До завтра? Обязательно увидимся. Звонить больше не буду. Спокойной ночи. Спасибо!
Вот, стоило только услышать его голос, только сказать ему несколько ничего не значащих слов. Хотя, почему не значащих? Она же не прикидывалась, она и вправду так думает, как сказала. И назавтра они снова договорились встретиться. У него тоже отпуск, то есть почти отпуск, он сам себя отпустил. И с работы, и у жены отпросился.
Жанна положила трубку на место и, переполненная энергией, вскочила, прошлась по комнате, долго-долго рассматривала себя в зеркале. Пришла хорошая мысль, что такое счастливое выражение лица она скрыть не сможет, поэтому и решила, что скрывать она его и не будет. Тем более, если Борис не придет через десять минут, то придет снова поздно, а в таком случае, ей даже совершенно все равно, что он в таком случае подумает. Хотя, предупредить о завтрашней встрече его нужно, поэтому придется поговорить. Жанна махнула на свое отображение в зеркале рукой и пошла к телевизору. Включила, пролистала все каналы: то реклама, то сериалы дурацкие, то полная пурга, вообще.
—Может, ужин приготовить? А может, ну его?— спросила сама себя Жанна, и тут же ответила:— Ну его! Придет, тогда и будем думать, чем перекусить. Хотя мне и можно теперь есть все, что угодно. Но в любом случае, после шести переедать вредно.
Вдруг, неожиданно в дверь позвонили. «Борис, что ли»,— подумала Жанна и пошла открывать дверь.
—Привет, ты давно пришла?— Борис посмотрел на Жену с интересом, что это она себе устроила или что-то себе такое купила, что аж светится от счастья.
—Нет, только успела переодеться и телевизор включить.
—Хорошо выглядишь.
—Стараюсь,— улыбнулась Жанна и решила чуть-чуть объяснить свое состояние.— Я сколько раз тебе говорила, что не стоило бросать тренинги. Видишь, как мне помогло? Я даже в зеркало стараюсь не смотреть.
—С чего бы это вдруг?
—Так глаза горят, что слепит.
—И что же у вас там за тренинг сегодня был?
—Я же тебе рассказывала, танатотерапия — лечение смертью, был такой бог — Танатос, вот по его имени и называется, а на привычном, нормальном языке это звучит гораздо прозаичнее — телесно-ориентированная психология.
—Так у тебя же он был и раньше,— Борис напряг память, кажется, она уже рассказывала про такой тренинг.— Или я что-то путаю?
—Нет, не путаешь,— Жанна была готова к этому вопросу, она даже все себе придумала, поэтому не путалась в показаниях:— У нас группа — десять человек, мы собрались снова и продолжаем. И в тот раз у меня был прорыв, сдвинулась точка сборки, но прорыв маленький, поэтому уговорили повторить. И как оказалось, не зря. В этот раз удалось гораздо больше. Я же еще и завтра пойду. И может, совсем допоздна. Ты же не будешь возражать?
—Как допоздна, как в прошлый раз?— вот теперь он совсем вспомнил, как раз с этой танатотерапией и было однажды позднее возвращение Жанны, один день пришла около полуночи, на следующий — в начале третьего ночи.
—Нет, ну это же было всего один раз. И больше ведь никогда я не приходила так поздно. Тем более, я как смогу, сразу отзвонюсь тебе. А может, даже телефон оставлю включенным. Ты же понимаешь, там не совсем к месту бывают звонки — сильно отвлекают, но когда пойдет обсуждение — включу. Обещаю.
—Ну что ты мне рассказываешь? Помню,— Борис и не старался ее заподозрить в чем-нибудь, но события последнего месяца его как-то вывели из привычного состояния. Семейные отношения стали меняться, но в какую сторону? Было пока не понятно. Решил не напрягать пока обстановку, поговорить, выяснить, может где-то и проболтается.— Я же свой тренинг помню. Тогда еще не было мобильников, но если бы был, я сам бы выключил. Так что, я тебя понимаю. Не переживай.
—Как же хорошо иметь такого понимающего мужа,— сказала Жанна, улыбаясь, и чмокнула его в щеку.
—Да ладно тебе,— смутился Борис, а сам подумал, что может он и зря себя накручивает, может, это тренинг так на нее действует. Он решил перевести разговор на другую тему:— У нас есть, что поесть?
—Я зашла в магазин, купила. Сейчас сделаем, будет все, как в ресторане.
—Снова полуфабрикаты?— скривился Борис, они ему начали порядком надоедать в последнее время.
—Ну почему? Зачем нам полуфабрикаты, когда можно сразу купить готовую еду, а ее надо только разогреть. Полуфабрикаты же готовить надо, а когда?
—А я думал, ты в отпуск пойдешь, хоть домашней еды поедим. Надоела эта ресторанная.
—Борис, ну что ты такое говоришь? Ты действительно хочешь, чтобы я весь отпуск простояла у плиты?— недовольно скривилась Жанна.— Правда?
—Ну не весь, хоть иногда. Как хорошо было раньше: всегда с пылу-жару, только с плиты.
—А потом ты стал задерживаться на работе, и с пылу-жару все труднее стало попадать, я и отвыкла,— Жанне снова вернулось хорошее настроение. Она сегодня так хорошо разговаривала, даже слов не надо было придумывать, все получалось даже лучше, чем она хотела. Все его неприятные слова, вопросы и наезды она переворачивала и отфутболивала ему.
—Ну вот, опять я крайний. Ты же понимаешь, это работа. Тем более, если я не сделаю, никто нам на блюдечке не принесет ничего,— оправдывался Борис.
—Да все я понимаю. Но и ты меня пойми тоже. Хотя, ты знаешь, сегодня зашла в супермаркет. Как все изменилось! Вот, допустим, не любишь ты картошку чистить, так вот тебе в вакуумной упаковке — уже чищенная. Ну, конечно, дороже раз в пять, зато столько нервов сэкономишь. Я как прошлась по этому отделу, присмотрелась — ахнула: на любой вкус, на любой запрос, картошка целая, картошка чищенная, а еще есть чищеная и даже резанная, так же капуста, морковка. Вот, закончится тренинг, обязательно зайду, возьму все на борщ и сварю тебе, если ты так хочешь.
—Да, у меня на работе разговор про это тоже зашел. Все в воспоминания кинулись, помнишь, как в начале 80-х было: и талоны, и пайки, а еще как на двоих давали пачку масла. В магазинах же ничего не было. За шампунем по три часа стояли. Зато сейчас, в магазин хоть не заходи, сразу налетают к тебе продавцы, и все сразу, на любой вкус — только возьми. Тут тебе и со скидкой, и по акции и что захочешь, чего только душа ни пожелает.
—Я маленькая была, и перед школой ходила сестре молоко брать в детском питании. Если придешь вовремя, то быстро получается, а если чуть-чуть, на пять минут, опоздаешь, потом простоишь почти час, и бегом домой, потом в школу,— сказала Жанна и будто снова попала в те времена, заново все пережила.— Ну вот, полный ужин для тебя, а всех дел-то десять минут.
—Ты сама будешь?
—Только чуть-чуть, не то разъемся, ты меня разлюбишь.
—Нет, для этого тебе еще много надо постараться, чтобы я тебя разлюбил.
—Так я тебе нравлюсь до сих пор?
—Стал бы я с тобой жить, если бы ты мне не нравилась, давно бы нашел себе молодую, красивую, длинноногую.
—Так чего же не нашел?— с легким вызовом спросила Жанна.— У тебя там, наверное, твои девки сами падают штабелями.
—Нет. Таких, что падают, я увольняю сразу. Какие из них работницы? На работе надо работу работать, а не глупостями заниматься,— на эту тему Борису говорить совершенно не хотелось.— Ладно, ты, может, расскажешь, что себе почистила в голове, что такой счастливой выглядишь?
—Глобальная чистка. Посмотреть с предсмертной черты, где ошибалась, из-за чего. И все это быстро заменить на подходящее. И вот он — свет в глазах и ощущение, что все могу.
—Насчет последнего, можно, конечно, поспорить. В любом случае, все ты, все равно, не можешь.
—Но и ты не разубедишь меня в этом. Конечно, я сама не хочу гору разрушить одним своим словом. Но все, что мне хочется — я все могу. Для меня этого вполне достаточно.
—Что-то глобальное сдвинулось, выходит. И что, если не секрет?
—От страхов освободилась.
—От всех?
—Точнее сказать, от тех, что нашла. И теперь ничего не боюсь. Я как посмотрела, сколько всего себе гадкого натворила исключительно из-за того, что боялась.
—Ну-ка, ну-ка, поподробнее,— вот она тема, которая может и сгодится. Интересно, в каких же глупостях она признается?
—Как будто я тебе не рассказывала, и как поступала в политех, потому что родители были инженеры, и могла надеяться на их помощь, а я ведь сразу же поняла, еще на первом курсе, что это не мое. Но снова не рыпнулась. И веры не было, что смогу найти себя в чем-то другом, да и боялась же родителей подвести, не оправдать их «високого даверия». Это давно было, и это было глобально — до сих пор плоды пожинаю. А так, по мелочам — и не перечесть, тут надо пачками выбрасывать. Ты помнишь мою начальницу на «Сигнале»? Сколько сотен часов я тебе жаловалась на нее, на ее предвзятое ко мне отношение, помнишь? А сколько нервных клеток было навсегда потеряно? И все только потому, что я себе должна была придумать врага, которого должна была бояться.
—И что, теперь ты ее уже не боишься?
—А смысл какой? Даже больше скажу, я недавно ее встретила на улице, часа четыре проговорили. И как оказалось, она — нормальный, адекватный человек, причем, со своими проблемами, со своими решениями. Я сама только к концу третьего часа нашего разговора вспомнила о своих переживаниях по ее поводу. И не нашла никаких подтверждений той войны, которую, выходит, я вела с двух сторон, играя и за нее, и за себя — войну на мое уничтожение. Так что, целых четыре года моих терзаний были впустую. Сон разума рождает страх, а страх рождает чудовищ, с которыми я вынуждена была бороться.
—А на этой работе тоже есть враги?
—Конечно же, были. Но пересмотрела отношения, сейчас выйду — помирюсь обязательно. Да что далеко ходить? Взять хотя бы наши отношения. Даже в них есть что пересмотреть. Хотя, ты знаешь, нельзя все оправдать страхами, есть еще же неправильные мысли, что так положено, так заведено, так все делают. И если поначалу мне надо было быть исключительной, идеальной женой, хозяйкой: варить борщи, каждый день делать влажную уборку, стирать, тоже чуть ли не каждый день, но потом же все это прошло. Вот сейчас только по праздникам рука поднимется самой что-то сготовить — легче купить. Тут, даже не страх, что ты меня не поймешь, сама же хотела, сама считала, что так положено. И что я потеряла, что перестала быть исключительно домработницей? Ничего не потеряла, тем более, приобрела массу свободного времени. И ты привык.
—Так куда же с подводной лодки денешься. Хотя, ты помнишь, когда у тебя это началось? Как раз, когда ушла с «Сигнала» и почти два года сидела дома. Вот тогда я не понимал, как можно сидеть целый день дома и ничего не успевать.
—Работа занимает все отведенное для нее время. Как будто, я ничем не занималась? Проводить Витю, встретить из школы, отвести на секцию, потом в бассейн, а в остальное время не успевала даже за собой следить. Урвешь раз в неделю три часа, чтобы сделать самое необходимое — по магазинам пробежаться, в парикмахерскую зайти,— Жанна тоже все слышала, куда он ведет и что не хочет обсуждать, ну ладно, давай и как раз про это спросим.— А еще, знаешь, я боялась, что ты меня бросишь.
—С чего бы это?
—Ой, мало ли можно себя накрутить? И когда я, не разгибаясь, уродовалась по хозяйству, и некогда было следить за собой, да и потом, когда престала быть домработницей, в любом случае, на себя времени не хватало. Да и ты со своей работой, командировками, думаешь повода не давал так думать? Ой, а как увидела твою секритутку Свету, вообще, челюсть отпала, ну думаю — все. Надо готовиться к разводу. Уведет.
—Но зря же боялась. Я на работе романов, вообще, не допускаю даже у сотрудников, тем более, для себя — это же такая угроза делу. Тем более, Света долго не проработала — уволилась.
—Но если бы она тебя охмурила, фиг два она бы уволилась. Пришлось бы жить тебе на две семьи. Это в самом лучшем для меня случае, как я сейчас понимаю, что так бы и было. Но тогда, эта Света у тебя каждый день голыми лытками сверкает, а я сижу дома без специальности, без работы, без накоплений — ужасно боялась.
—Как будто не за этим девушки выходят замуж, чтобы родить ребенка, сидеть дома, почивать на лаврах, пока муж зарабатывает и кормит.
—Но чувствовать себя каждый день ущербной, неполноценной, знаешь, как опасно. Каждый день теряешь такую огромную часть себя, а тем более, уверенность, что сможешь выбраться из этого тупика. Ведь через колено заставляла себя покупать полуфабрикаты, чтобы меньше торчать у плиты. Даже суп из пакетиков приучила тебя есть, хотя сама считала эту еду верхом низости. Анекдот слышал? «Я весь день готовила романтический ужин, но кто же мог подумать, что он не ест лапшу «Доширак»!»— Жанна сама улыбнулась, и сразу же серьезно добавила:— Кстати, ты же только месяца через два понял, что суп из пакетиков, когда буквы там увидел. Так что, не скажи, твой вкус не может различить: сама я что-то сделала, приготовила из полуфабрикатов или купила готовое.
—Ну ладно, от страхов ты потихоньку избавляешься, а дальше что?
—Ой, дальше там целая куча вопросов тянется. Страхи — это только один краеугольный камень, есть еще ложь и гордыня, а все вместе это называется комплексами. Вот еще немножко, и выйду на уровень борьбы против них. И можно будет жить правильно, по-настоящему и счастливо.
—А в этой системе я присутствую?— с какой-то неуверенностью спросил Борис.
—А куда же тебя девать?— улыбнулась Жанна.— И ты, и Витя, и все наши родственники, и на работе тоже.
—А депрессии, плохое настроение? С этим тоже можно как-то бороться?
—Точно так же. Устраняем причину, а потом и депрессия проходит. Я тут выяснила, и, наконец, приняла для себя, как свое, что все, со мной происходящее, я сама себе просила, заказывала, боялась, короче, добивалась. И от этого все и переменилось, сначала в голове, и следом в потоке событий.
—«Слушал я вас долго терпеливо и внимательно и, наконец, понял...»— вспомнил слова великого сатирика Аркадия Райкина.
—«Ну и дураки же вы все!»— закончила вместо него Жанна, улыбнувшись.
—Ну да, почти. Значит, у тебя началась новая жизнь. И соответственно, у меня она тоже скоро начнется. Я хоть и буду присутствовать в твоей жизни, но, ты чего-то придумала, и чем для меня это закончится, я пока не знаю. Я тут смотрю за тобой, за твоими необъяснимыми перепадами настроения, и тоже думаю всякую ерунду. Хотя, может, ты и права, доказать я пока не могу, то есть снова «эта проклятая неизвестность», а ты этим пользуешься.
—Так найми частного детектива, сразу получишь все ответы на свои вопросы,— ее саму развеселило такое предложение. А вот пусть он сам все узнает, и уже потом принимает решение, сам!
—Ты думаешь уже пора?— спросил Борис, и снова вот это неприятное чувство, что можно ведь выяснить, что давно уже рогоносец, а рога не растут только из-за отсутствия лишнего кальция в организме.
—Да. Разговаривать мы же разучились,— Жанна решила закруглять разговор, иначе, сейчас припрет к стенке, и она ведь скажет, что захочет. По крайней мере, она уже никаких угрызений совести не испытывала.— Ты помнишь, когда мы в последний раз так разговаривали?
—Давно. Но сегодня тебя что-то понесло, не остановишь.
—Так есть же интерес с твоей стороны, с чего это я вдруг такая стала, поэтому и можешь хотя бы поддерживать разговор. Да и по телевизору ничего нет, чтобы можно было уставиться в него и, уподобляясь африканской птице страус, прятаться от насущных проблем.
—Жанна, а ты скажи. Ты разводиться со мной еще не собираешься?— Борис поставил вопрос почти в лоб.
—Тебе это нужно? Давай разведемся. Я сейчас могу и развестись. Тем более, надо же когда-то попробовать жить одной,— Жанна говорила это вполне серьезно, и совершенно спокойно, но, поймав недоуменный взгляд мужа, пояснила:— Хотя, до твоего предложения у меня таких планов не было. А что, ты нашел себе кого? Или просто так, ради интереса спрашиваешь?
—Жанна, прекращай! Мне просто показалось, что все твои интересы уже давно находятся вне этого дома,— Борис тоже хотел поставить все точки над «i». Но расспрашивать о таком не принято, да и язык не повернулся о таком даже разговаривать.
—И это ты решил, что только поэтому мы с тобой сейчас сидим, ужинаем, даже в кои-то веки разговариваем, а ты специально хочешь мне настроение испортить? Но знаешь, я не хочу, чтобы оно у меня портилось. Поэтому держусь сама и ситуацию под контролем держу.
—Я и вижу. Слушай, Жанн, чтобы не тратить наши деньги на детективов, ты можешь мне рассказать правду, что с тобой в последний месяц творится?
—Я могу,— сказала Жанна так серьезно, что у Бориса даже мурашки пробежали по спине.— А ты, действительно, этого хочешь именно сейчас?
—Ладно, если не сейчас, то когда?— Борис все пытался оттянуть час истины, будто не будучи информированным, это легче переживается.
—Я и сейчас могу. Просто, к этому разговору я не готова сегодня. Три дня дай, завтра тренинг заканчивается, а потом мне надо устаканить все в голове.
—Не все же можно объяснить твоими тренингами. Но в любом случае, договорились.
—Зэ лэссэн из оуэр. Гуд бай,— улыбаясь, сказала Жанна.
—Чего ты сейчас матерное сказала?
—Урок окончен. До свидания. Закончили, короче, разговоры разговаривать, пойдем в телевизор смотреть.
—Ну, пошли. Скоро «Новости» начнутся.
—Иди. Я посуду помою, тоже приду.
==========
Утром они в хорошем настроении после хорошо проведенной ночи разошлись по своим делам. Борис работал весь день, в районе обеда он даже попробовал пробиться на мобильник к Жанне — не удалось. Тренинг же. Но ведь он просто хотел узнать, не определилась ли она на вечер, чтобы можно было спланировать свой. Решив для себя, что не зря же Жанна предупреждала, значит, действительно будет поздно, а соответственно у него самого вечер будет свободным, он набрал номер Полины:
—Алло, котик, это я. Привет! У тебя планы на вечер были?
—Ой, при-и-и-вет,— протянула нежно Полина.— Планов не было.
—Давай встретимся, сходим куда-нибудь.
—Да, хорошо.
—Могу заехать за тобой в начале седьмого, сейчас скажешь, где тебя забрать или ближе к вечеру договоримся?
—В пять созвонимся.
—Договорились,— Борис выключил телефон, и про себя подумал: «Ну вот, вечер не зря пропадет».
Да, заводить романы на работе он как-то пробовал в самом начале своей трудовой деятельности, но быстро понял, что на работе романы только мешают. Личные разборки и вопросы вмешиваются в рабочий процесс, снижают меру удовольствия как от работы, так от и общения. Потому что на работе ругаются по личным вопросам, а оставшись наедине продолжают производственное совещание. Уже потом, когда у него появилась своя фирма, он завел такое правило: на работе никаких романов! Вообще, ничего не запрещено, но только за порогом офиса. Там — что хотите, то и делайте.
А интрижки на стороне он себе позволял, он же нормальный пацан, поэтому зачем выделяться из общей толпы? Любовницы у него были практически всегда и всегда довольно долго: год-два. Знала ли о них Жанна? Сейчас он не знал. Этот период они тоже пережили давным-давно, когда она еще на «Сигнале» работала. Вот тогда и смотрела подозрительно, и все пыталась найти любой компромат: помаду, волосы, принюхивалась — нет ли чужого запаха духов. Но и в то время у Бориса это были несерьезные отношения: нужна любовница — она и есть. Но Жанна успокоилась, не доставала своими подозрениями и ревностями, и когда она совсем перестала интересоваться жизнью Бориса на стороне, вот тут и появилась серьезная проблема, ее тоже звали Жанна. А вот интересно, они все такие, эти Жанны? Если мужик попался им в лапы, то уже никогда не отпустят?
Проблема была еще та, и требовала к себе внимания, денег, секса, времени. Потом когда он стал потихоньку отползать — новый виток — шантаж. Она даже жене звонила, сначала молчала в трубку, потом, наверное, просила кого-то, чтобы сообщили ей, что у него любовница, потом появился повод: беременность. Беременности же не было. Для этого он по своим каналам пробил, обращалась ли, стала на учет, может, аборт сделала? Нет и нет. Вот с тех пор и бросил, не смог вынести обмана. Уже сам. И не позволял себе доводить отношения с любовницами до уровня второй жены.
Совсем не такой была Полина — его нынешняя подружка — высокая, длинноногая блондинка, довольно симпатичная, еще был плюс — что она была замужем. Но мужа она давно построила, и он закрывал глаза на похождения жены, как и Жанна на эту связь Бориса. Никто ничего не собирался менять — всех все устраивало. С Полиной можно было сходить в сауну, сводить в кафе, поговорить или даже переспать. Она много не требовала, хотя была довольно искушена в вопросах секса. По крайней мере, ни в чем ему не отказывала, поэтому можно было где-нибудь по-быстренькому получить удовольствие и разбежаться до новой встречи.
Об этом думал Борис, когда ехал на свидание. Она сегодня попросила забрать ее возле работы. С работы — это хорошо — не надо будет вести в крутой ресторан, можно будет обойтись какой-нибудь забегаловкой попроще. А вообще, зачем интересно он сегодня с нею встречается? Скорее всего, для поддержания статуса, не иначе. Секса было достаточно и сегодняшней ночью, а говорить о неприятном разговоре с Жанной ему совсем не хотелось. Ведь у него не было никаких фактов, одни только сомнения и подозрения. А вот что интересно, а у самой Жанны за все это время были любовники? Нет, наверное, зачем это ей? Жаловаться на мужа, то есть на самого Бориса? Маловероятно. Секс? Его тоже ей, как ему казалось, всегда хватало. Вот только сомнения появились в последний месяц, хотя, всякое же могло быть. Но ведь была и работа эта, и тренинги ее психологические.
Так зачем же сегодня понадобилась Полина? По-го-во-рить! Пусть она заглядывает в рот, пусть восхищается всем, что он скажет, пусть сама несет любую пургу. Надо просто посидеть, выпить винца, поболтать ни о чем. Вот на этом Борис и остановился. Да весь вечер так и прошел. Заехали в «Кабачок у Заставы», покушали, поговорили, она даже намекнула, что не прочь заняться сексом в туалете, но он отказался, усмехнувшись такой перспективе. Поэтому отвез ее домой и вернулся к себе домой около одиннадцати. Жанны дома не было.
«Так, загуляла. Что-то вчера не понравился мне ее разговор — мутит. Наверное, нашла кого-то,— подумал Борис.— Хоть, и вправду, нанимай частного детектива. И что я выясню? Что она нашла себе. И что тогда? Разбираться, разводиться? Или сделать вид, что ничего не происходит? Она попросила три дня. Можно и подождать, сама же обещала рассказать, если не соврет, но тон был очень серьезный. Все страньше и страньше. Сейчас должна позвонить, и если домой не придет, точно с кем-то забавляется. А если скажет, что уже скоро едет, то еще все может оказаться только моими выдумками. Придумывать себе проблемы — мы все горазды. Значит, ждем».
Борис расположился в кресле перед телевизором и, не зная, на чем остановиться, переключал каналы. В начале двенадцатого, лишь только он задремал, оглушительно раздался телефонный звонок:
—Привет, ты как, скучаешь без меня?— сказала Жанна.
—А ты как думаешь? Так не хочется ложиться спать одному,— сетовал Борис.
—Но я думала, что вчерашнего теперь тебе на неделю хватит.
—Нет, на вчерашний подвиг меня сегодня бы не хватило. Просто лечь, прижаться к тебе и спать.
—Извини, дорогой. Не получится. Я еще здесь. Ты слышишь музыку, я тут в коридор ушла, чтобы не мешать остальным. Но, по-моему, еще долго. Если буду сегодня, то очень поздно. Ты же не обидишься?
—А что так? Чего вы там так долго?— Борису хотелось выяснить хоть какие-то подробности или планы. Может, даже хотелось, чтобы она прокололась, и что-то соврала неподходящее, чтобы у него был повод.
—Начали сегодня поздно. Да еще, притом, все собрались, как никогда. Теперь пока всех не разберем — не смогу уйти,— Жанна, чувствуя, что всех приведенных аргументов недостаточно, добавила:— Борис, я же в отпуске, завтра высплюсь.
—Ну что с тобой сделаешь? Главное, чтобы духовность всегда сохранялась. Да?
—А как же без нее,— Жанна поняла, что если разговор зашел о духовности, значит, зашел в полный тупик, поэтому продолжать нет никакого смысла.— Спокойной ночи.
—И тебе того же,— пожелал в ответ Борис.
В трубке пошли короткие гудки.
«Ну и что это значит? По-моему, она сказала, что не придет. Даже не стала придумывать, к какой подружке завалится. Значит, нет никакого тренинга. Или все же есть? Такси круглосуточно ездят, доберется, если захочет. Вопрос только, хочет ли она? Надо было детектива нанять, чтобы хоть сегодня выяснил, куда она пойдет, но тут на работе завал полный. Да еще что остановило, что она сама предложила такой способ. Не боится ничего. И с этим ничего не попишешь. Ладно, утро вечера мудренее, надо ложиться спать. Утром будет понятнее, утром и решать будем»,— думал про себя Борис, разбирая постель и укладываясь спать.
==========
|
