Предыдущее

Никому не посвящается

П О П У Т Ч И К

Рассказ

«Был бы омут, а черти найдутся»

Светлана Петровна уверенным жестом открыла дверь купе спального вагона и привычно расположилась на мягком сидении. Закинув ногу на ногу, она развернула обернутый калькой толстый журнал, который перед самым отъездом машинально взяла из рук своей секретарши Ниночки, угодливо предложившей посмотреть его в дороге. Медленно перелистывая страницу за страницей, она подумала о том, какой проблемой несколько лет назад была для нее любая поездка, любое нарушение привычного хода жизни. Вспомнились бессонные ночи, учащенное сердцебиение и тошнота перед сборами, неприятные мысли и волнение за билеты, гостиницу и решение производственных вопросов. Теперь командировки случались часто и, даже, слишком часто. Иногда необходимость в них возникала внезапно и, заехав домой на несколько минут, она мчалась в аэропорт или на вокзал, торопя шофера, но оставаясь при этом невозмутимой.

Вообще, последние два года пролетели, оставив в памяти обрывки впечатлений от постоянных разъездов, встреч и проводов, слившихся в одну яркую абстрактную картину, набросанную крупными мазками без прорисовки деталей. Когда-то, давным-давно, в своем девичьем дневнике Светлана написала: «Счастье — это когда не остается времени для размышлений о том, что такое счастье». Времени для размышлений в ее настоящей жизни не оставалось, но и счастья почему-то не было. Этот факт уже давно констатировался ею, не вызывая ни боли, ни протеста. Не найдя в журнале ничего интересного, Светлана отложила его и, прослушав марш «Прощание славянки», равнодушно посмотрела на медленно проплывающее за окном, давно приевшееся здание вокзала.

Во время патологического дефицита на билеты она оказалась одна в престижном вагоне фирменного поезда, чему слегка удивилась. В СВ ездят, в основном, мужчины. Это стало вроде мужского клуба, куда женщинам вход затруднен. По служебным делам — не доросли по чину, а по личным — можно и в купированном прокатиться, все же не общий. Но Светлана Петровна добилась для себя такой чести. Она считалась женщиной неординарной. Занимающая высокое положение в свои тридцать с небольшим лет она вращалась, в основном, в обществе мужчин и пользовалась некоторыми чисто мужскими привилегиями: персональной машиной, личной секретаршей и не была замучена бытом.

Сожаления по поводу неудавшейся семейной жизни уже давно перестали терзать ее по ночам, а образ, сбежавшего на четвертый год совместной жизни мужа, почти стерся из ее памяти. Мужчины редко возникали на горизонте ее жизни. Всегда были желающие ее, но чаще всего на предложение встретиться, Светлана отшучивалась: «На ближайшую пятилетку — все вечера расписаны». Если она и соглашалась провести время наедине, то крайне редко, где-нибудь в чужом городе: на отдыхе или в командировке — и без видов на будущее.

Не найдя более подходящего занятия, Светлана Петровна опять открыла журнал. Ее внимание привлек рассказ под броским названием «Супермен». Но даже не название заинтересовало Светлану, а то, что именно этот рассказ, наверное, единственный из всего журнала, читали, причем неоднократно. Страницы были немного темнее, рядом с названием красовался мазок губной помады любимого Ниночкиного цвета, а несколько тонких штрихов остро заточенного карандаша отметили наиболее крепкие фразы и словечки.

В последнее время в прессе и на прилавках уличных торговцев стали появляться публикации на тему интимных отношений. Нельзя сказать, что Светлана Петровна совсем не интересовалась этой темой, но читать подобную литературу ей еще не представлялось случая. Покупать книги серии «Секс-пир» или «Бульвар крутой эротики» с обнаженными похабными девицами на обложках она считала ниже своего достоинства, а в других изданиях, проходивших через ее руки, такого не попадалось.

Содержание рассказа как привлекало, так и вызывало чувство негодования и даже некоторого отвращения. Повествование велось от первого лица. Мужчина — герой произведения, наслаждаясь и смакуя подробности, рассказывал в свободной откровенной манере о своих встречах с женщинами. Профессиональным взглядом оценщика женских прелестей он давал четкую классификацию своим партнершам, как по внешним данным, так и по манере поведения. Характеристики были яркие, верные и абсолютно безжалостные. Светлана не могла не признать острый взгляд автора и его глубинное проникновение в женскую душу, так как во многих персонажах она узнавала подруг, приятельниц и коллег своего пола. Но, несмотря на всю правильность оценок, за всем содержанием, где-то между строчек, сквозило явно пренебрежительное и унижающее женское достоинство мнение автора, что женщины мужчинам нужны только для получения кайфа и самоутверждения. Апогей возмущения у Светланы вызвало не столько циничное и потребительское отношение автора к женщинам, сколько описанное им поведение самих женщин, вроде бы, готовых по первому зову этого супермена бросить все и очертя голову мчаться к нему на свидание хоть на край света с единственной целью — получить минутное физиологическое удовольствие, а потом ждать, долго и томительно, очередного зова-звонка на дежурную часовую встречу.

Все эти описанные в рассказе и часто встречавшиеся в жизни неискренние пошлые комплименты, грубые приемы с целью завладеть ситуацией Светлана распознавала с первого слова и всегда давала немедленный отпор. А эти бестолковые дурочки развешают уши для размещения на них лапши, да потом еще и хвастаются своими любовными похождениями друг перед другом. Сколько раз приходилось слышать подобные рассказы. «Ах, как он меня уговаривал! Ах, сколько раз он мне звонил! Ах, как он был восхищен!.. Я, наконец, снизошла... Я его осчастливила, пожалела...» В подобных излияниях Светлана всегда чувствовала фальшь, притворство и несоответствие действительности, но разобраться в чем тут дело, у нее не хватало ни времени, ни сил, ни желания.

Журнальный супермен перепробовал все категории женщин, начиная с низов до самых верхов социальной лестницы, испытывая удовольствие прямо пропорциональное общественному положению партнерши. Он утверждал, что к нему в объятия готова броситься ЛЮБАЯ, но его внимания удостаивались только обладательницы выдающихся женских достоинств. Основные приоритеты: зад, ноги, грудь, а потом уже лицо, — а все остальное: ум, способности, душевные качества — совсем в расчет не принимались. «Для такого женщина — нечто, вроде куклы из секс-шопа»,— подумала Светлана, но помимо своей воли, примерила на себя шкалу вышеперечисленных ценностей, и не без удовольствия отметила, что у нее все в порядке и с задом, и с ногами, и с грудью, и с социальным положением... «А при чем тут положение? — спросила она воображаемого оппонента. — Непонятно».

Светлана Петровна, так и не дождавшись соседа по купе, решила ложиться спать. Но сон не шел. Мысли путались... Неясные образы, обрывки воспоминаний...

Около полуночи, когда она только задремала, дверь распахнулась. Светлана вздрогнула. На пороге купе возник человек, державший в одной руке портфель, а в другой плащ и шляпу. Он вошел и, хотя не отличался мощной фигурой и высоким ростом, заполнил собой все окружающее пространство. Светлана инстинктивно приподнялась.

—Добрый вечер,— прозвучал такой же всезаполняющий уверенный баритон.

—Вы откуда?— спросила Светлана, ошарашенная его внезапным появлением в мчавшемся часа два без остановок скором поезде, не задумываясь о том, как будет истолкован ее вопрос, и что он сам по себе служит началом знакомства.

—Да вот сам себя проклинаю, что завернул в соседнее купе, проторчал там, а до своего не дошел. А здесь сидит и скучает в одиночестве такая прекрасная амазонка. Кстати, Вы выпить хотите?

И пока Светлана раздумывала над этим вопросом, не зная, что ему ответить, мужчина неожиданно исчез и так же неожиданно появился опять, держа в руках бутылку шампанского и горсть конфет. Через секунду содержимое бутылки было извержено в стоявшие на столе стаканы.

—За наше случайное знакомство,— подавая ей бурлящую жидкость, произнес попутчик,— Владислав, можно Влад.

—Светлана Петровна,— официально представилась она, но увидев в его глазах усмешку, быстро исправилась,— Светлана.

После нескольких глотков вина, ее скованность и настороженность постепенно улетучивались, а мелькнувшая мысль о предстоящем завтра важном совещании была с позором изгнана. Воздух наполнялся запахом приключений.

Светлана внимательно всматривалась в лицо попутчика, неуловимые нюансы во внешности и поведении которого, напомнили ей водителя ее персонального автомобиля, всем известного балагура и покорителя женских сердец. Это сравнение показалось забавным, а новый знакомый — менее чужим и загадочным.

Влад говорил не умолкая. В его речь, представлявшую собой смесь из комплиментов, в меру неприличных анекдотов и впечатлений от всей нашей жизни, невозможно было вставить и слова. Светлана почти физически ощущала, как власть этого мужчины над ней растет прямо на глазах. С какой силой эта власть манила и подчиняла ее, с такой же силой Светлана пыталась ей сопротивляться. Не прошло и часа, как она сдалась, повернуть назад было невозможно. Она мечтала быть его, она уже была его.

Светлана вдруг стала совершенно беззащитной, не способной ни на какие решительные действия. Все ее желания пересиливало одно: покориться могучей непонятной силе, исходившей от сидящего напротив человека.

Продолжая одурманивать Светлану словесным коктейлем, Влад привлек ее к себе, бесцеремонно развязав пояс халата. Светлана, возмущенная такой наглостью, чуть не закричала, но слова застряли на полпути. Его руки настойчиво шарили под тесными трусиками, а касания пальцев, похлопывания и щипки приводили ее в дикий восторг. Она вспомнила забытое ощущение сильных мужских прикосновений и почувствовала нечто новое, но что, она не могла еще ни понять, ни оценить. Да, ей хотелось быть его, до скрежета зубовного именно сейчас, именно здесь. В этом было что-то романтическое и заговорщицкое, греховное. Халат слетел на пол, за ним последовало и белье. Светлана стояла посреди купе в перстне, сережках и трусиках на щиколотках. Влад быстро раздевался. У нее скользнула мысль: «А что я делаю?», но ответа уже не требовалось. Влад потянул ее к себе, и Светлана оказалась на диване, сидящей сверху него. Его руки блуждали по всему телу, то поглаживая грудь, то сжимая сзади. Мерное покачивание вагона настраивало на нужный ритм.

—Ты хоть дверь закрыл?— встрепенулась Светлана.

—Не стоит. — Буркнул он.

Такого ответа она не ожидала, но приняв его власть, согласилась. Его крепкие руки держали ее за талию. Прическа, которую Светлане два часа укладывали в парикмахерской, растрепалась до стадии непоправимости, на лбу выступили капельки пота. Она почувствовала всю прелесть и сладость слабости. Она принадлежала ему на все сто.

Равномерные движения заставляли тепло волнами растекаться по ее телу. Эти волны становились все чаще и чаще, пока она не замерла, сильно прижавшись к нему. По телу пробежала дрожь. Светлана вскрикнула, слова полились бессвязной лентой: «Да, милый, да... милый... Еще! Еще-о-о-о!..» Второй раз накатилось еще быстрее...

Тут Влад приподнял ее, перевернул, поставив так, что ее руки опирались в дальний край дивана, грудь распласталась по простыне, зад эффектно приподнялся. Светлане ни за какие блага мира не хотелось прекращать начатого, она раздвинула ноги, чтоб ему было удобнее, не думая о том, как это выглядит со стороны, и всеми силами помогала. Это было другое ощущение — лучше или хуже — не понятно, но другое. Чувство времени и пространства было потеряно. Светлана даже не заметила, как Влад вдруг затих. Движения стали медленные-медленные. Он повернул ее к себе лицом, посадил на диван, сам сел рядом.

—Тебе хорошо?

—Да! Ты не представляешь...— Сказала Светлана и задумалась. Она не могла подобрать слов, чтобы выразить свое состояние.

—Представляю.— Влад сидел рядом, поглаживая ее бедра, и хитро улыбался.

Через несколько минут, Светлана вернулась к реальности и осмотрелась: горел полный свет, ее тонкое французское белье валялось на полу. Вспомнив про дверь, она хотела встать и закрыть, но увидела, что та заперта. Светлана лежала обнаженная, открытая взору случайного попутчика, но как ни странно, она ни его, ни себя не стеснялась.

—Может, свет выключим?— изображая смущение, спросила она Влада.

—При свете ты мне больше нравишься. Особенно в этом костюме.

Светлана Петровна недоуменно взглянула на себя, потом на свой костюм, сиротливо висевший на вешалке, но возражать не стала.

Впереди была вся ночь и вся жизнь.

* * *

Перед самым расставанием Влад обратил внимание на журнал, открытый на том же зачитанном рассказе.

—Что читала?

—Всякий бред. «Супермен» — называется. Чтиво для толпы — секретарша подсунула. Дали право печатать всякую чушь. Вот и изощряются, кто во что горазд. Супермен — это ты. Настоящий, живой, а совсем не тот — схематичный, журнальный.

Светлане показалось, что Влад внутренне сжался. Наверное, смутился от столь непосредственной и восторженной оценки его мужских достоинств. Он опустил глаза и скромно произнес:

—Я читал еще один рассказ этого автора в «Юности» за прошлый год, там, по-моему, сильнее написано. Найди. Мне понравилось.

—Вот еще...— небрежно бросила Светлана.

Выйдя из вагона, она сразу же потеряла из виду Влада, и только тогда поняла, что даже не узнала, откуда он. В памяти всплыли давно прочитанные строчки одного современного поэта:

«Была та женщина красива

И величава так была,

Что ничего не попросила

И даже адрес не взяла».

* * *

Когда впечатления от той неожиданной встречи стали лишь воспоминаниями, добавившими еще один штрих на картине ее жизни, Светлану Петровну пригласили выступить на телевидении. Она с радостью согласилась. Но сказав: «Да», Светлана почему-то вспомнила своего случайного попутчика, и подумала, что если он ее увидит, то узнает и сможет найти. Впервые она не понимала, хочется ли ей продолжения той внезапно свалившейся ночи.

Через несколько дней после выступления, разбирая свежую почту, Светлана Петровна увидела толстый нераспечатанный пакет с надписью «Лично» на ее имя. В пакете лежала еще пахнущая типографской краской книга в светло-коричневом переплете, с оттиснутым на нем серебром названием «Рассказы». И ничего больше — ни записки, ни письма.

Светлана Петровна, перелистывая страницы, наткнулась на рассказ «Супермен», который несколько месяцев назад вызвал у нее бурю негодования. Она моментально вернулась к началу книги и обомлела, увидев фотографию автора, на которой в виде резолюции, наискось было написано: «С эротическим приветом. Супермен» и подпись, а внизу большими четкими цифрами номер телефона.

С фотографии, хитро улыбаясь, смотрел Влад.

Светлана Петровна несколько минут не могла прийти в себя. Как завороженная, коснулась она дрожащими пальцами кнопки селектора и, не узнавая своего голоса, сказала:

—Нина! Объявите по отделам, что назначенное на 15 часов совещание сегодня не состоится. Меня срочно вызывают в администрацию. Перенесите на завтра на 10, нет, лучше на 12 часов. Да, на 12 ноль-ноль.

Потом несколько минут она смиренно сидела, уставившись на нагло выпирающие из белого блестящего корпуса телефона черные бесстыжие кнопки. До мельчайших подробностей припомнились ей тот вечер и та ночь: и неприятное впечатление от прочитанного рассказа, и ее уничтожающие размышления о женщинах, и то, как она сама вела себя. Светлана Петровна бледнела, краснела, ругала и жалела себя, но все становилось на свои места. Искушение испытать еще раз то блаженное состояние униженности и покорности неотвратимо нарастало. Она смотрела на аппарат, как кролик смотрит в глаза удава, не в силах пошевелиться и противиться охватившей все ее существо невыносимой жажде встречи. Рука, преодолевая сопротивление разума, уже сама набирала взывающий с фотографии номер. Пока в трубке звучали гудки, Светлана, машинально листая книгу, наткнулась на рассказ под интригующим называнием «Попутчица». Глаза быстро заскользили по первым строчкам:

«Галина Ивановна уверенным жестом открыла дверь купе спального вагона и привычно расположилась на мягком сидении...»

Светлана Петровна вздрогнула от неожиданности и нехорошего предчувствия. Трубка сама собой легла на место. С трудом вникая в смысл написанного, Светлана поняла только одно — рассказ про нее, только имена изменены. Возмущение росло с каждой строчкой: как он посмел выставить ее на всенародное осмеяние похотливой бесстыдной бабой! Не больше и не меньше. Когда она дошла до жутко откровенной, просто порнографической сцены, она уже кипела от негодования, а прочитав свои собственные, переданные без изменений слова: «Да! Ты не представляешь...»,— взорвалась, вскочила, ругая последними словами и его, и себя за ту роковую ночь, с остервенением выдрала фотографию Влада из книги и растерзала ее на мелкие кусочки, а мерзкий пасквиль забросила в дальний угол кабинета — под стол. Выплеснув раздражение, Светлана Петровна упала в кресло. Слезы гнева и позора текли из глаз.

Прошло достаточно времени, прежде чем она смогла взять себя в руки и успокоиться. Такого удара по самолюбию, всколыхнувшего в ее голове несчетное количество образов, воспоминаний и впечатлений, Светлана давно уже не получала. Перебирая в руках обрывки разорванной фотографии, она вдруг с ужасом заметила, что, непонятно каким образом, разглаживает и раскладывает их, собирая как детскую мозаику. На нее опять гипнотизирующим взглядом удава смотрел Влад. С отвращением она махнула рукой, и возникший образ разлетелся по столу мелкими кусочками. Что же ее так тянет к нему? Что же он знает такое, чего не знает она?

Стремление во что бы то ни стало решить загадку, раскрыть эту тайну, подняло ее с кресла и заставило на карачках лезть под стол и вытаскивать оттуда злополучную книгу, не думая о том, что кто-то может войти в кабинет и застать ее в столь неприглядном виде. С большим трудом достав растерзанный томик, она мельком взглянула на испачканную юбку и, не возвращаясь на свое начальственное место, сидя на дорожке, начала судорожно искать продолжение рассказа.

Там было все так, как и случилось на самом деле: и ее выступление по телевидению, и получение бандероли, и даже ее реакция на рассказ с вымещением гнева на бедном печатном издании. Но не нужно быть ясновидцем или суперзнатоком тонкой женской души, чтобы предугадать такое ее поведение. Вот если бы она прочитала о своем путешествии под стол, тогда в этом действительно было бы что-то сверхъестественное. Успокоившись этой мыслью, Светлана с интересом узнала окончание своей истории:

«Буря в комнате утихла. Галина Ивановна взяла записную книжку и на всякий случай записала уничтоженный номер телефона. Звонить она пока не собиралась. У нее было чувство человека, который обнаружил, что его засняли на пленку во время принятия ванны. Зачем встречаться? Она не хотела еще раз очутиться в постели, стоящей на всеобщем обозрении. Да, ей иногда нужен мужчина, но не свет клином на этом Владе сошелся. Вон их сколько, суперменов таких! Ничего особенного в нем и не было. Так — попутчик. Взять хотя бы Славку, водителя, очень на него похож, только моложе и симпатичнее. Какая разница? Этот хоть писать не будет...»

* * *

Дочитав эти строки, Светлана представила себя в интимной обстановке со своим водителем и разразилась безудержным смехом. Ничего он не понял. Ничего он про нее не знает. А она даже телефона вспомнить не может, как он там его ни разрисовывал.

Светлана Петровна, продолжая смеяться, вернулась к столу, быстро нашла и сложила номер. С разрозненных кусочков фотографии на нее опять смотрел Влад, но его взгляд больше не казался ей завораживающим. Она набрала номер:

—Здравствуйте, это Владислав? Не узнаете? Это Светлана — попутчица. Хочу поблагодарить Вас за доставленное удовольствие, я имею в виду книгу, конечно. Давно я так от души не смеялась. Но Вы же сами понимаете, мне нужен еще один экземпляр. Где я могу приобрести Ваши произведения?

—А что, порвала?

—Порвала!

—Тогда надо устроить творческую встречу, и в торжественной обстановке я лично...

—А у меня лично — очень мало свободного времени. Я просто хочу купить эту книгу, на память.

—Ну что ж, тогда мне остается только еще раз прибегнуть к услугам почты.

—Будьте так любезны.

Довольная собой Светлана Петровна сказала по селектору:

—Нина! Найдите Анатолия — пусть подает машину, я уезжаю.

Она открыла верхний ящик стола, достала зеркальце, пудру, помаду и привела себя в надлежащий вид. Подмигнув себе на прощание, она выпорхнула из кабинета.

Толик стоял возле ее новой серебристо-голубой «Вольво». Светлана поймала его взгляд, в котором смещались и восхищение, и желание, и страх. «Действительно, похож, — подумала она, садясь в машину. — А правда — никакой разницы. Супермены, несчастные!»

—Куда едем, Светлана Петровна?— спросил Толик.

—Отвези меня...— и после недолгой паузы, устало приказала: — Домой!

Следующее