Голубка

В одном гнезде, теплом и уютном, вылупились птенцы-голубята.

Маленькие птички были почти одинаковые, все с серебристо-сизым оперением. Но у одной голубки перышки были чуть-чуть белее, чуть-чуть пушистее, чем у других.

И решила наша голубка, что она не просто обыкновенная горлица, а редкая невиданная птица, и что яйцо ее случайным образом попало в гнездо на чердаке. И так она себя полюбила, так собой восхищалась, что едва научившись летать, каждое утро выбиралась из своего жилища, усаживалась на крышу дома и гордилась сама собой. Прихорошившись и расправив свои чудесные крылышки, Голубка взирала на происходящее вверху и внизу и думала: «Мир еще не знал такой птицы, как я: и осанка, и вид, и перышки лежат одно к одному, все чистенькие, все ровненькие». Она прищуривала глаза от яркого солнца и желала только одного, чтобы как можно больше птиц, и пролетающих мимо, и разгуливающих по двору, могли любоваться ее неземной красотой. И так, приняв самую, по ее мнению, эффектную позу, Голубка застывала на долгие-долгие часы.

Проходили дни. Голубка добилась своего. Когда она, выпятив грудку, сидела на коньке высоко над крыльцом, редко кто мог не засмотреться на нее, или хотя бы, не бросить восхищенный взгляд.

А любоваться было чем! Голубка наша, действительно, была птица незаурядная.

Другие голуби опускались до того, что прыгали по мусорным кучам и рылись в отбросах в поисках пищи. Они думали только о том, как набить свое брюхо. Она же не слетала с крыши даже тогда, когда хозяйский мальчишка, бегая по двору, разбрасывал сдобные крошки и зернышки.

Только один раз Голубка пробовала сама добыть себе пропитание. Но испачкавшись в пыли, она решила, что такое занятие не для нее: из-за какой-то еды портить свою редкую красоту. Поэтому, приходилось довольствоваться тем, что приносили ей ее старые родители, если, конечно, им удавалось раздобыть что-нибудь вкусненькое для своей красавицы-дочки.

Вскоре, все так привыкли к виду Голубки на крыше, где она сидела целыми днями от восхода и до захода Солнца, что многие стали утверждать, что это вовсе не живая птица, а произведение искусства — прихоть хозяина дома.

Даже родители Голубки уже не верили, что могли произвести на свет такое чудо и решили, что то яйцо им, и в самом деле, кто-то подбросил.

Когда Голубка узнавала о том, что кто-то из ее ровесниц свил себе гнездо, обзавелся семьей, или устроился на работу, она недоумевала. Как это глупо! Особенно возмущали ее голуби, работающие по почтовой части, носящие за сотни километров маленькие кусочки бумаги с какими-то закорючками, и те, что пристроились в цирке, прыгающие и летающие с жердочки на жердочку для развлечения людей. К стати сказать, людей наша Голубка, вообще, презирала — разве может считаться полноценным тот, кто не имеет крыльев?

—Милая дочка,— сказала как-то горлице мать.— Мы с отцом уже очень стары. Почему бы тебе не найти себе пару? Ты такая красивая, любой Голубь согласится взять тебя в жены и заботиться о тебе. Скоро мы не сможем приносить тебе каждый день еду, и ты умрешь с голоду.

Замуж Голубке, конечно, не хотелось. Но ведь, кто-то же должен регулярно кормить ее, иначе она потеряет всю свою красоту, перья потускнеют, грудь впадет.

—Дорогая моя,— сказал отец.— Скоро зима. А зимой гораздо трудней добывать пищу, чем в теплое время года. Ты, конечно, очень красива и прекрасно украшаешь дом, но в мороз не очень-то посидишь на одном месте без движения. Придется тебе поискать на зиму новое занятие.

Голубка загрустила. Несколько дней она думала, где бы ей найти подходящего мужа, но самой искать было слишком хлопотно, а вокруг крутились только ни на что не годные соседские и свои голуби, готовые заклевать друг друга за кусочек хлеба, да бегали по двору подросшие петушки. В самом деле, что же ей за Воробья, который иногда прилетал к ней на крышу почирикать, замуж выходить?

«Как глупо устроен мир,— подумала она.— Никто не умеет ценить красоту. А я бы не только этот дом, я бы дворец могла бы украшать! Ведь, нет птицы, равной мне, на всей земле!»

Так и продолжала сидеть Голубка на крыше — голодная, но гордая.

Как-то над их двором высоко в небе пролетел Ястреб. Мелкие птицы со страхом разбежались и забились во все щели. Даже огромные Куры с диким кудахтаньем, поднимая тучи пыли, укрылись в сарае. Только Голубица невозмутимо сидела на своем коньке. А когда Ястреб сделал круг над двором, она приняла это на свой счет, думая, что таким образом он оказывает ей знак особого внимания. Голубица подумала, как красиво она будет смотреться на фоне голубого неба, летая с Ястребом, приподняв свой клюв и распрямив крылья.

И она стала ждать и мечтать о Ястребе, самой быстролетной птице, достойной ее красоты.

И когда Ястреб появился снова, и все в страхе побежали прятаться, Голубица расправила свои крылышки, величественно взмахнула ими и, оторвавшись от крыши, полетела навстречу своему счастью. Она уже повторяла слова, которые скажет своему суженному при первом свидании...

Ястреб давно летал над этим двором, но здесь никогда ничем не удавалось поживиться: дичи мало, а укрытий для нее — много. Он был вначале ошеломлен, когда вдруг голубь, которого он считал произведением рук человеческих, сидевший на коньке крыши, вдруг ожил и полетел в небо, не взирая на то, что там парил он, Ястреб, занятый своей охотой...

Через долю секунды, медленно кружась, на землю полетели серые перышки, а Ястреб понес законную добычу своим всегда голодным птенцам.

О смерти Голубки долго-долго разговаривали во дворе — часа полтора. Правда, больше осуждали, чем сочувствовали... Потом все занялись своими насущными делами — зима не за горами. Только Воробей посожалел, что больше не с кем будет почирикать вволю, сидя на крыше.

Следующее