Николай Доля, Юля Миронова
Без риска быть... / «Живое Слово» / Юля Миронова / Николай Доля
Свет Черного Солнца
Влом изучать «Войну и мир»?
Пришли SMS на короткий номер 4242, и тебе пришлют «Войну и мир» в десяти sms-ках.
Профессионал — это тот же дилетант, но уже знающий, где он ошибется...
Эта дверь вела не просто изнутри наружу, не просто из полутемного коридора — на свет, нет, это было нечто большее. Это была возможность в любой момент ускользнуть из рабочих будней, из привычной суеты, в которой дни тянутся один за другим как одинаковые бусинки на бесконечной нитке. Достаточно было только выйти сквозь эту волшебную дверь, сделать шаг по гулкому листовому металлу, и попадаешь в совершенно другую реальность.
Лестница вилась прямоугольной спиралью по узкому глухому торцу здания. Со стороны она напоминала струны гигантского невиданного музыкального инструмента, как будто натянутые на четырнадцатиэтажную деку. Невероятно красивая конструкция из стальных линий, переплетенных между собой, с поперечинами-ступеньками, любимая игрушка ветра, дающая ему возможность звучать.
И даже потрескавшаяся серая краска, и пятна ржавчины на перилах и ступеньках — такие чистые, высветленные ветрами и дождями — все это тоже было так правильно, так по-настоящему, как у старого уставшего корабля, прошедшего много тысяч миль, за много тысяч дней. И можно было сесть на ступеньку, третью или четвертую от начала пролета, или забраться повыше и лбом прижаться к холодному металлу, чтобы почувствовать руками, спиной, головой — как эти струны гудят и вибрируют.
Здесь, с высоты двенадцатого этажа, совсем другими глазами можно было смотреть на тот слой мира, в котором происходит движение человеческой жизни, такой тонкий на самом деле — несколько десятков метров от земли.
Где-то там, внизу, планирующие на ветру листья, птицы, снующие люди, мигающие светофоры, зажигающиеся огни в окнах домов и фонари вдоль дорог, мечущиеся автомобили, сверху похожие на маленькие прямоугольные чашечки разноцветной акварели.
Вот в переулке прямо под лестницей стали рядышком на светофоре автомобили семи разных оттенков синего. Встретились на несколько секунд и разъехались, и никто другой в этом городе больше не увидел, не заметил этой мимолетной красоты.
Осенью, когда листья на деревьях в парке только-только начинают желтеть — снизу это еще незаметно, а сверху — с каждым днем можно видеть, как меняется оттенок. Смешно, но чем-то это напоминает то, как меняется цвет огурцов, когда их солишь в прозрачной банке: от травянисто-зеленого свежего к желтоватому цвету малосольных огурчиков.
Зимой, когда выпадает снег — будто проявляется рельефность города по вертикали, а белые прямоугольники крыш напоминают россыпь белых листов бумаги на полу, нетронутых еще словами. Весь город — невидимый черновик нерожденного текста — существующего где-то там, по ту сторону воплощения.
Весной, когда от первого встреченного одуванчика на земле радости хватает на целый день, на целый день хватает удивления — сверху видно, как буквально за пару дней, чуть ли не на глазах, кварталы частных домов будто вскипают белой пеной. Сначала абрикосы, потом вишни, потом сливы и яблони.
Летом, когда дождь или туман — с лестницы видно, как город будто расслаивается на несколько планов, словно кто-то нарисовал его в разных слоях в фотошопе и сделал растяжки прозрачности, так, что контуры крыш и верхушки деревьев будто четко очерчены карандашом, а книзу стены размыты, никаких контуров и деталей — мокрое акварельное пятно...
А над всем этим — огромное небо, меняющееся каждую минуту — тоже непрерывно пишущее облаками, оттенками синего, розового, алого — свой бесконечный, непрерывный, никем не постигаемый и нечитаемый текст.
==========
Когда сидишь на ступеньках, то, кажется, что ветер дует насквозь через тело. Он не только уносит куда-то далеко ржавчину и пыль с металлических струн, он еще и выметает пыль и темноту из тебя, и все дурные мысли развеивает на безвредные атомы, и возвращает их куда-то в океан первоматерии.
Потому что когда ты сидишь там — ты тоже струна. И весь смысл твоего существования: слушать, чувствовать, воспринимать, узнавать встреченное всем своим существом, становясь этим встреченным, перевоплощаясь в него, звуча им, и именно тем самым — продолжая оставаться собой.
==========
Докурив очередную сигарету, Ира поднялась со ступеньки и сунула зажигалку и почти пустую коробку «21 века» в карман джинсов. Две или три сигаретки еще осталось, а ведь только сегодня купила новую пачку. Да, надо бросать курить. А то ведь за вечер будет еще полпачки, а за сутки — полторы, то есть, как минимум, целый грамм никотина — «Четырех хомячков разорвало бы на куски,— улыбнулась она.— Так, пора идти домой».
Засиживаться на работе на два-три часа по вечерам было для Иришки обычным делом. Тем более что только после шести можно было нормально работать для удовольствия, так, чтобы никто не отвлекал. А днем ведь сплошные телефонные звонки, клиенты, разговоры, суета, а вечером сама себе принадлежишь, и сама планируешь свое время. Так что, какой смысл торопиться домой? Тем более, что там ее никто не ждет.
==========
Ира вернулась на рабочее место и стала собираться. Она закрыла все программы на компьютере и уже хотела выключить его, как в дверь нерешительно постучали, и в офис вошла девочка. Нет, это бывало и раньше, что клиенты или их посыльные приходили к Борису и гораздо позже, но как-то непохоже было, что и эта пришла с поручением.
Девочка была совсем маленькая, может, даже школу не закончила. Ее русые волосы были мелированы каким-то необычно неприятным цветом, что-то коричнево-желто-красное. Губы накрашены неумело, неравномерно — как будто в первый раз. Если бы она пользовалась косметикой регулярно, не было бы таких пятен. Личико, не сказать, чтобы очень красивое, но симпатичное. А вот глазки — живые. Топик и джинсы с заниженной талией открывали полоску живота. Ира машинально отметила про себя, что пупок не проколот, и улыбнулась собственным мыслям. А то, она уже думала, что эта повальная мода подкосила всех, кроме нее, но тут, оказывается, и у девочки нет сережки в этом месте. Ира, как завороженная, смотрела, как девочка, смущенно улыбаясь, поздоровалась, спросила Бориса Ивановича, сказала, что ей назначено и спросила разрешения войти. Ира только показала на дверь в кабинет директора.
«Так, минут пять, если по делу, и минут десять, если просто так. Можно будет подождать, и вместе с нею выйти из делового центра,— решила для себя Ира.— Интересно, она где-то уже работает? Или по личным делам пришла к Борису? Вот если бы...»
Ира поймала себя на мысли, что хочет познакомиться с этой девочкой. Ей показалось, она что-то увидела в этих глазах такое... Нет, скорее всего, то, что она давно уже искала. И все никак не могла найти. Может, это будет очередной ошибкой, а может и... Ждем! Десять минут, отведенные Ирой, подходили к концу. Она уже выключила комп, собрала сумку и, готовая к выходу, ждала окончания визита. В следующие бесконечно долгих пять минут, в Ириной голове пронеслись сотни образов, кусочки воспоминаний не всегда хороших, разных.
==========
За закрытой дверью, наконец, послышался шум, и Борис вышел из кабинета вместе с девочкой.
—Завтра в девять жду тебя на работе. Всех документов у тебя, конечно же, нет, так что захвати хотя бы паспорт,— говорил Борис, а, заметив Иру, обратился к ней:— Ирина, ты бы не могла взять шефство над нашей новой сотрудницей? Работы по офису хватает, займешь ее, а там, глядишь, и научится чему-нибудь полезному. Я думаю, через месяц-два будет видно, что нам с нею делать. Договорились?
—Да, конечно,— согласилась Ира.
—Спасибо Вам, Борис Иванович,— пролепетала девочка.
—Маме привет передавай. И завтра не опаздывай.
—Хорошо.
Борис ушел в свой кабинет, набирая на мобильнике какой-то номер, дела ждали своих решений, а Ире пришлось брать инициативу в свои руки:
—Ну что, давай знакомиться? Ира,— она протянула руку.
—Евгения. Женя,— девочка ответила рукопожатием.— Очень приятно.
—Мне тоже, очень,— улыбнулась Ира.
—Ира, Вы скажите, а Борис Иванович всегда такой строгий?
—Да нет, по настроению. Бывает и гораздо страшнее. Женя, давай «на ты», так будет проще.
—Давай. Вообще-то, мне у вас понравилось.
—Мне тоже нравится, не зря же тут пять лет работаю. Так, как я понимаю, ты еще ничего не умеешь делать, да?
—Умею, но, наверное, совсем не то, что нужно. Но я научусь.
—Да знаю, было бы только желание. Ладно, что я делаю, я тебе расскажу завтра, и что тебе делать, тоже, по ходу. Да, сразу тебя предупреждаю, я не люблю рассказывать одно и то же помногу раз, но два раза обязательно покажу. И расскажу подробно. Так устраивает?
—Борис Иванович тоже сказал, если захочешь научиться, научишься. А нет, так нет — скатертью дорога.
—Но ты же хочешь?
—Хочу, мне надо год где-то работать, как минимум.
—Жень, а может, пойдем, и по дороге поговорим, чтобы на тебя не давили эти стены?
—Пойдем. А ты всегда так поздно уходишь?
—Не всегда, но часто. Особенно, когда работа есть, можно и еще задержаться. А на сегодня — закончилась как раз вовремя.
—Это хорошо, что закончилась... и что вовремя,— Женя замолчала, о чем разговаривать с этой девушкой, женщиной, она понятия не имела. Но то, что она уходила с новой работы уже не одна — радовало.
—Давай, рассказывай. Что тебя к нам занесло и какими ветрами?
—Я в этом году закончила школу. Хотела поступить в университет на журналистику. Почти прошла, два балла не хватило на бюджетное, а на платное... у нас денег нет.
—На бесплатное поступить — еще дороже. Ты не знала?о на бюджетное. журналистику.какими ветрами?щё задержаться. тены? тво над нашей новой ... е, рные мысли, котор
—Нет. Я думала, что смогу. Хотя мама предупреждала. Ладно, проехали, с поступлением этим. Вообще-то, я была убита, что не смогу учиться. Для меня, оказалось, все пути закрыты. Нужно много денег и сразу. Даже на вечернее поступить, даже на заочное. Не знаю. Я ревела два дня, потом бесилась. В то время вот эту прическу дурацкую сделала. Месяц в таком разгульном образе жизни, что жить не хотелось. Пыталась устроиться на работу. Не берут! Там нужна медкнижка, там 18 лет, там еще разные хрени. То зарплату обещают рублей пятьсот в месяц, и то, как-нибудь так, как-нибудь потом. А сегодня мама встретила своего знакомого — Бориса Ивановича. Они когда-то вместе работали на «Ростсельмаше», но потом ушли, сначала мама, а потом и Борис Иванович. Она пожаловалась. Он предложил. И вот я работаю у вас. Зарплату обещал тысячи две на первое время, а там видно будет.
—А чем Борис напугал?
—Долго выпытывал, что я умею делать. И оказалось, что все это, кроме того, что на компьютере умею печатать, мне пока не пригодится. Ну и... что берет не на весь год, а пока на эти два месяца. Типа, показать себя должна. Но хоть так. Как ты думаешь, я смогу?
—Было бы желание. Не боги же горшки обжигают. Ты где живешь?
—На Западном. Спальный район. Улица Зорге, знаешь?
—Да, рановато тебе придется вставать. С такими пробками, как сейчас, добираться не меньше часа.
—Я знаю,— грустно улыбнувшись, сказала Женя.
—Пойдем, я куплю себе сигарет, а потом тебя провожу. Ты не куришь?
—Нет, еще не курю.
—И не надо тебе, я сама бросать собралась,— сказала Ира и купила целый блок своих сигарет.— Вот это выкурю и брошу,— улыбнулась она и подмигнула Женьке.
Женька понимающе улыбнулась: «Слова, слова...» Автобус подъехал очень быстро, и девушки распрощались до завтра.
==========
Женя так и не нашла, чем же ей понравилась эта Ира, что же в ней так привлекло ее, то ли открытое лицо без косметики и очень короткая мальчишеская стрижка, то ли прикольный наряд: брюки с большими карманами, спортивная куртка с капюшоном и непременный рюкзак, то ли голос, негромкий, будто вползающий в самую душу, то ли взгляд ее усталых серых глаз...
«Вот, хоть работа, а то с ума можно сойти от этого вынужденного безделья. Вообще, ведь я соврала Ире, когда сказала сразу, что мне у них понравилось. Не понравилось же. Особенно, этот Борис Иванович. Высокий, худой, с холодным пронизывающим взглядом. Ведь он ни разу даже не улыбнулся за весь разговор. А как он меня пинчил, и самое главное, за что? Надо будет поинтересоваться у мамы, что там у них за отношения были тогда, давно. Или, может быть, он меня хотел напугать, чтобы я не расслаблялась, и взялась за ум, чтобы не пришлось потом снова мыкаться по всему городу в поисках работы. Ведь как можно построить разговор? Как Борис Иванович или как Ира. Если он чуть до слез не довел из-за того, что я ничего не умею, то Ира... она же сказала, что всему научит, главное, чтобы было мое желание, а я же не совсем тупая, чтобы не понять. Не думаю, что будет запредельно сложно. Хуже, чем в эти полтора месяца, быть не может. Как же страшно, когда все мечты и планы рушатся. Ладно, проехали. Завтра, главное, не опоздать».
==========
Женя проснулась в хорошем настроении, встала, как говорят, с той ноги. По большому счету, объективных причин для этого не было, или они никак не хотели выявляться, осознаваться. Но в таком настроении лучше не забивать себе голову размышлениями, о причинах и следствиях, иначе как оно появилось, так может и пропасть. Главное было то, что Женя вышла на улицу этим ранним утром и не узнала этот мир. Да, все было такое же, как и всегда, но во всем этом появилось нечто неуловимое, что нельзя определить вот так, сходу. Может, просто сегодня солнышко было веселое, что так разукрасило весь город, дома, деревья, а может, не только солнышко. Все может быть.
Даже в автобусе она сразу уселась на свободное место, что бывало очень редко. Из их района на работу всегда ехало столько людей, что в автобус, бывало, не протолкнешься. А сегодня вот даже свободные места были. Женя благополучно добралась до работы и без четверти девять уже была на рабочем месте.
Она вспомнила, как пришла на работу в первый свой день. Пришла — все чужие: Бориса Ивановича нет, Иры нет — страшно было. Ира появилась только в начале одиннадцатого. Ее работу, все равно, никто делать за нее не будет, и еще за то, что она часто задерживалась допоздна, ее никогда не отчитывали за опоздания. Ира в тот день собиралась прийти вовремя, но в силу объективных причин — не смогла, у нее кран сорвало, и из-за этой ликвидации аварии, она опоздала. Наверное, у Жени был такой убитый вид, что Ира долго-долго извинялась, что опоздала, да еще в такой день. А Жене стало даже не по себе — не заслужила она такого отношения, тем более, Иры.
И в этот же день началось Женино обучение. Обязанности у нее были простые: быть на подхвате, делать по офису то, что сейчас некому. Первым делом освоила копировальный аппарат, даже с двухсторонним копированием перестала ошибаться на второй или третий день. Остальное было проще. Принести кофе Борису Ивановичу, когда он появлялся часа в два-три. Главное было в первый раз спросить, чего и сколько насыпать, наливать, для получения нужной кондиции напитка. А сходить туда-то, принести, отнести ту или другую бумажку, позвонить, заказать воду или канцтовары — не требовало никакого особого опыта. Самое главное, все это время Ира была рядом. И всегда могла прийти на выручку, хотя бы подсказать, как правильно. Кстати, самое трудное время было — с утра, пока ее не было. Каждый день этот час-полтора, пока Ира не придет на работу, был для Женьки настоящим испытанием. То, что Бориса Ивановича в это время никогда не было — спасало. Иначе, она бы точно больше тут не работала. А совсем недавно Женя обратила внимание, что при Ире, она может сама все делать, но вот когда ее не было рядом, в голове начиналась путаница, руки предательски дрожали, она боялась ошибиться, а, следовательно, ошибалась.
==========
Сегодня было все как обычно. Около девяти пришла Нина, перспективный в будущем дизайнер, если, конечно, не скатится в ремесленничество или совсем не бросит творчество. Так сказала Ира, а для самой Жени Нина была привлекательной, креативно одевающейся брюнеткой, с которой можно было просто и весело поболтать.
Как только по радио пропикало девять, вошли Андрей и Антон, наверное, внизу у лифта встретились. Андрея Женька сначала побаивалась, хоть он и не был на вид таким строгим, как Борис Иванович, но легче было выслушивать от Бориса долгие монотонные, зачастую необоснованные, нотации, чем один раз попасть под горячую руку Андрея. В хорошем настроении Андрей мог анекдот рассказать, посмеяться или угостить всех необыкновенно вкусной пиццей, но если начинал ворчать — хоть беги.
Антон — творческая личность, поэтому Женя так и не определилась со своим отношением к нему. Она так и не поняла, чего от него можно ожидать. То он ей казался необыкновенно талантливым, за что ему можно было простить и рассеянность, и необязательность, то он раздражал ее своей забывчивостью, немытыми кружками или слишком громким разговором по межгороду со своей дамой сердца — Галей из Краснодара. «А мог бы и по телефону позвонить»,— всегда усмехалась в этом случае Ира. Но иногда Женя засматривалась на его правильные черты лица, длинные волосы и красивые ухоженные руки.
Все дизайнеры, кроме Иры, были в сборе. Не было только Лены, которая приходила обычно одновременно с Женькой. И по отсутствию ключа на вахте внизу, каждая из них знала, что вторая уже на месте. Лена была аккуратна, пунктуальна, скрытна, по личным вопросам разговаривала только по мобильнику и из коридора. Но Женя знала, что она замужем, что у нее есть сын, который ходит в детский садик и на танцы. В общем, в личной жизни у Лены все было в порядке. Ее сегодняшнее опоздание было необычным и необъяснимым событием.
В фирме работало еще несколько человек, но их появление в офисе было всегда непредсказуемым. Менеджеров, Диму и Свету, кормили ноги — весь день они носились по городу в поисках заказчиков, а бухгалтер Жанна Васильевна сидела в отдельном кабинете, который имел отдельный вход, и общаться с нею приходилось в основном по телефону.
В 9-17 позвонила Лена:
—Привет, Жень, Иры еще нет?
—Привет. Пока нет, она же обычно в 10 приходит.
—Ну и Бориса Ивановича тоже, как я понимаю. Короче, Жень, ты побудь там вместо меня, хотя бы пока Ирина не придет, я сейчас в больнице. Минут через тридцать операция, а я никому дозвониться не могу. Там, посмотри, у меня на календаре кое-что записано. В верхнем ящике моя записнушка, там все телефоны. Борису передашь, что у меня аппендицит, я в городской больнице скорой помощи, в семь утра по скорой увезли. Думаю, на неделю я выпала.
—Лена, не волнуйся, тут все будет в порядке, я постараюсь. Я думаю, что с Ирой вместе справимся. А ты выздоравливай быстрее.
—Спасибо!— и в трубке пошли короткие гудки.
Женька осмотрелась по сторонам. Кому сказать? Некому, в принципе. Поэтому сказала всем сразу:
—Слушайте, Лена в больницу с аппендицитом попала. Скоро на операцию повезут.
Народ выслушал информацию довольно спокойно. Ведь сейчас в офисе были в основном дизайнеры. Начальства не было, менеджеры в полном составе отсутствовали. Вообще-то, Ирина рассказывала Жене, что у нее есть несколько постоянных клиентов, которые заказывают наружную рекламу, и ей иногда приходилось самой делать работу менеджера. То есть, выяснить у клиента, что ему надо, посчитать стоимость, предложить материалы, потом это все свести в задание для дизайнера, получить у него макет и показать клиенту несколько вариантов, обсудить с ним, выяснить какие он хочет изменения. В общем, менеджер занимается всякими организационными делами: оформлением заказа, контролем над тем, чтобы потом все сделали в срок, повесили вовремя. А, кроме того, обычно требовалось согласование с управлением архитектуры и главным художником города.
В обязанности Лены, как главного менеджера, входил контроль за движением по городу двух других менеджеров: Светы и Димы, и обеспечение выполнения их заказов. А кроме того, Лена выполняла еще работу офис-менеджера: занималась с клиентами, которые приходили в офис самостоятельно. Женя знала теоретически, чем сейчас должна заняться.
Вздохнув несколько раз полной грудью, Женя пошла к столу Лены, который минимум на неделю стал ее рабочим местом. Она включила компьютер. Пароль? Блин! В книжке! Где? На «П». Вот он! Все, нормально. Комп оживила. В календаре что? Три заказа сегодня. Что еще понадобится? Прайс, понятно, вот он. Ну и все. Можно приступать к работе. Может Ире позвонить? Зачем? Снова будет грязно ругаться. Скажет, что, мол, не справляешься? А я тебе уже два раза объясняла.
«Да что же это такое? Почему руки дрожат? Успокоиться! Все в моих руках. Может, это тот единственный шанс, чтобы я тут осталась. Собраться срочно!»
Звонок.
—Если Лену будут спрашивать, переключайте. Сейчас я вместо нее.
«Ох, и расходилась!— сама себя осадила Женька. Позвонила в типографию. Выяснила, что буклеты уже сделаны, осталось только забрать после 11.— Обязательно, заберем. Оплату надо выяснить. Бежать в бухгалтерию? Что там спрашивают? Счет, заказ, договор? Так, ничего не знаю. Надо смотреть в компе. Где же это может быть? В Word’e или в Excel’e? У Иры обычно в Excel’e, а тут? Тут тоже. Так, и что тут? Заказчик, договор, заказ, счет, оплата типографии, оплата нам. Понятно. И оплату типографии не забила или не было?»
—Алло, доброе утро, Жанна Васильевна. Это Женя, Лена заболела, я сегодня вместо нее. Вы мне не подскажете по одному заказу? Деньги пришли? Договор или счет? Счет 358, да, от 20 сентября. Пришли, только сегодня? Да, он. Да, уже напечатали. А оплатили? А, понятно, заранее платим. Понятно, что от них нужно? А, это не мое, я не знала. А кто за заказом поедет? Угу. После одиннадцати. Когда можно забирать? Я скажу. Спасибо. Так, платежка какая? Ага, и сегодня пришли. Спасибо. Что? Доверенность или печать, скажу. И к Вам обязательно. Обязательно. Спасибо!
Ну вот, кажется, одно дело почти сделала. Забить оплату. Перезвонить, пока не забыла.
—Алло, здравствуйте. Вас из «Реал-Тайма» беспокоят. Да. С кем можно поговорить по поводу вашего заказа на рекламу? Здравствуйте, «Реал-Тайм», Евгения. Я пока вместо Лены, она заболела. Ваш заказ уже готов, после часа можно будет забрать у нас. Обязательно захватите с собой доверенность или печать... А у вас такое сложное финансовое положение, что больше недели не могли оплатить? Мы вам за свой счет напечатали, а деньги от вас только сегодня поступили. В следующий раз так не будет. Пока деньги не придут, в типографию не будем даже заказывать.
На том конце провода извинились.
Осталось только получить и отдать буклеты, но это уже больше не ее заботы: доставка будет к двенадцати, значит, можно уже и заполнить эту строчку до конца. Хотя, нет. Надо по мере выполнения. Вот как заберут, так Женя и запишет все. Что еще? Согласование с заказчиком — сегодня будет к 12-00. А интересно, уже готово? Кто у нас это делал? Антон? Пошли к Антону.
—Привет, я по делу. У тебя по «Граниту» готово? Покажешь?
—Так рано же еще. К обеду «все будзет в шакаладзе».
—Какой обед? У меня заказчик через два часа, чтобы в половину двенадцатого все было и у меня на компе, и на бумаге.
—О, блин, вторая Ирка — раскомандовалась. Сказал же, сделаю.
—А что, вообще ничего нет?
—Ну, есть, только не все. Вот, смотри.
—Ой, блин...— разочарованно сказала Женя.— А чего это так... хреново?
—Желание заказчика. Ты думаешь, чего я так торможу, фиг его знает, как эту хрень удобоваримой сделать,— пожал плечами Антон.
—Тогда я не мешаюсь. А ты куда мне скинешь?
—Я тебе потом скажу, как доделаю.
Так, и с этим более-менее понятно. Осталось только одно дело, но оно на после обеда, так что, не дергаюсь.
Звонок. Да, теперь ее спросили, не ее, конечно же, Лену, но все равно.
—Здравствуйте, что Вы хотели?
—Мы с Вами разговаривали по поводу размещения рекламы на ваших щитах.
—Напомните, пожалуйста, я сегодня в первый день на этом месте. И я с Вами еще не разговаривала, извините.
—Ну... это... у вас на ноябрь были свободны два щита. Мы могли бы их занять? Мне обещали в конце месяца сказать.
—А баннеры у вас уже есть?
—Так в том все и дело, ни баннеров, ни места, куда их вешать.
—А может, Вы подойдете часам к 14 к нам, обсудим. Щиты, кажется, еще не заняты. То есть, освобождаются.
—Хорошо, я подойду. ООО «Траст», Владимир Владимирович.
—Да я нашла уже. Вы завтра обещали позвонить.
—Но я, чтобы не опоздать.
—Приходите, я думаю, к тому времени будет у меня полная информация. Если что изменится, я перезвоню, Ваш телефон у меня есть.
Женька положила трубку и отметила, что дизайнеры явно прислушивались к тому, что она говорила. Да, разговаривала она так же, как Ира. У нее даже интонации были те же, когда наезжала или когда уговаривала. А еще, наверное, сработало и то, как она разговаривала с Антоном. Вообще-то, до сегодняшнего дня ее тут никто всерьез не воспринимал. Ну, ходит девочка, и пусть ходит. У Ирки на побегушках. В свободное время присматривается ко всем остальным, не мешается, и то хорошо.
Но сегодня она, наконец-то, дорвалась до работы. И ей понравилось! Особенно, разговаривать с клиентами. И то, что ее усилия привлекли внимание сотрудников — с одной стороны, это радовало, с другой, накладывало ответственность. Ведь от того, договорится ли она с клиентом, зависит их работа, заработок. Снова предательски задрожали пальцы. Может, кофе выпить для тонуса?
Не успела она допить свой кофе, как появился новый заказчик. Он сначала даже не хотел садиться к Женьке, посчитал, что не о чем с нею разговаривать. Но пришлось. Больше ведь не к кому. Снова наружная реклама: вывеска, таблички, штендер. Раньше Женька таких слов не слыхала, а теперь оперировала ими, как будто всю жизнь с этим и работала. Долго обсуждали потребности клиента, потом перешли к фотографиям работ, потом думали и набрасывали эскизы на бумажках. Он — как он это хотел видеть, она — как бы сделала для себя. Короче, к половине одиннадцатого они определились — сошлись на чем-то среднем. Не по ее, но и не по его. С одним только сомнений не было — с текстом. Но он еще и визитки заказал, чего не планировал, когда шел сюда. И даже не самые дешевые, с тиснением и шелкографией. Он получил счет на оплату визиток, записал в записную книжку время, когда надо будет прийти, согласовать макеты, и только собрался уходить, как появилась Ира. Оценив обстановку, она задержала его на несколько минут, сказав, что ей надо проверить работу практикантки. Но вскоре отпустила, не внеся больших изменений в уже согласованное Женькой. Потом она с пристрастием расспрашивала, что это такое творится в офисе без нее. Вот стоит только чуть опоздать, как сразу же случается непредвиденное.
Женька достаточно подробно рассказала, что с самого утра творила. По большому счету, она нигде, кажется, не ошиблась. Вот только со щитами, возможно. Но для этого у нее не было никакой информации. Поэтому и ждала Иру или Бориса Ивановича, чтобы согласовать этот вопрос. Кстати, у Иры тоже не было такой информации, Борису Ивановичу решили звонить после 12.
—Значит, ты говоришь, что можешь сама работать?
—Не знаю. Когда приспичило, оказалось, могу.
—Надо было мне позвонить.
—А я... я... и номера твоего не знаю.
—А спросить?
—Извини, некогда было. Не ругайся, пожалуйста. Я же ничего не натворила страшного?
—Да я не ругаюсь. А про страшное — видно будет. Что там у Ленки осталось на сегодняшний день?
—Там — мелочи. Я знаю, что делать.
—Ну, хорошо, работай. Я здесь, в случай чего,— Ира встала из-за стола Лены, уступая место Женьке, а сама, повесив сумку, пошла сразу же на балкон — курить.
А Женька, пока было свободное время, забила новую строчку с заказом, заполнила все, что было необходимо, и принялась формулировать то, о чем они договорились в задание дизайнерам: сначала визитки, потом и все остальное. Похоже, и это получалось. Ведь надо написать так, чтобы результат того, что у нее сейчас в голове, потом адекватно воплотился в реале. Рисовать она не умела, а жаль.
==========
Ира вышла на лестницу, присела на любимую ступеньку, прислонилась к гудящему металлу и задумалась. Женька, Женечка. Сегодня она совершенно не та, что была всего три недели назад, когда Ира в первый раз ее увидела. Как горели ее глаза, когда она рассказывала о своих сегодняшних успехах, и как ревностно билась против каждого изменения, которое хотела внести Ира. Выходит, научила? Все, что ли? Ну, допустим, она еще очень многого не знает. Хотя вот обсчитала же визитки, хоть и с помощью бухгалтерии, но все равно, заказ получен. И уже счет выписан.
А поначалу все было так запущено, что зла не хватало. И не по два раза, как обещала, приходилось рассказывать, чтобы она перестала тупить, чтобы сама бралась за дело. А то по каждому, даже самому пустячному поводу: «Ира, посмотри! Ира, подскажи, Ира, Ира, Ира...» Да, когда ей все точно объяснишь и куда-нибудь отправишь одну, она вполне прилично справляется. Но, когда есть у кого спросить, обязательно спросит. А особенно раздражало Иру в первую неделю: «Я не знаю. Я не умею...» Да, блин, сколько же можно тебя учить. «Знаешь! Умеешь! Думай! Вспоминай!» Но это было где-то неделю-полторы, потом приходит как-то с выходного, и будто там у нее что-то переключилось. Она перестала спрашивать, только поглядывала на Иру, ловя осуждающий или одобрительный взгляд. Все равно, Ира была для нее строгим учителем, от которого пряника фиг два дождешься, зато кнута — в любую минуту. Сколько раз Женя тут плакала? И не сосчитать.
И сегодня был, оказывается, последний урок. Женька окончила школу Иры, и ушла в свободное плавание. Получается, она усвоила даже больше, чем ей давали. Все, что было факультативно, что было сверх программы или планировалось на более поздний срок — оказалось уже понятым, переработанным, готовым к применению на практике. И как только появились подходящие условия, так все и проявилось. И теперь она с Ирой разговаривала почти на равных. И что дальше?
А вообще, так ли была необходима Женьке вот эта забота Иры? Если честно признаться, ну разве не научилась бы она всему этому и сама? Неделей раньше, неделей позже — какая разница. Обычно, новенькие редко приходят с опытом работы, но ведь привыкают как-то, разбираются по ходу дела. А Женька сообразительная! Так что, неизвестно еще, кому на самом деле больше была нужна эта игра в строгую требовательную учительницу и старательную ученицу. Может быть, именно ей, Ире, чтобы почувствовать себя нужной, способной помочь хоть кому-то, ощутить себя одним из живых, полноправных обитателей этого мира, который иногда бывает таким чужим и непонятным, вот как сегодня, например.
Ира безучастно смотрела на привычный городской пейзаж. Странное ощущение нереальности, как будто все эти крыши, деревья, автомобили, люди — ненастоящие, а просто картинка, многократно отраженная в сложной системе невидимых линз и зеркал, многократно перевернутая, искаженная и снова выпрямленная, неизвестно как добравшаяся и спроецированная вот в этом месте, вот в это время... непонятно по каким случайным причинам. А в том мире, откуда пошел изначальный импульс, все уже давно не так. Там время убежало далеко вперед, там все эти люди уже далеко отсюда, не существует уже этого города, этого неба... а этой Иры, сидящей на ступеньках, никогда и не существовало.
Ее как будто выбросило в какое-то другое измерение, и можно теперь быть только зрителем. Наблюдателем. Посторонним. И даже мысли в голове вяло шевелятся, как сонные рыбы в аквариуме. Не рождаются образы, не соединяются между собой слова. Можно только смотреть, с трудом припоминая названия. Ни на что больше не хватает ни сил, ни желания.
Можно только смотреть.
Забыть на время обо всех перепутанных мыслях в этой замороченной голове, обо всех неразрешимых проблемах и просто думать.
О том, что, наверное, это единственное место, откуда так хорошо видно реку и левый берег с ресторанчиками и базами отдыха. А дальше — гребной канал, а в хорошую погоду, как сегодня, можно увидеть и Соленое озеро. Там вода, правда, соленая, чуть голубоватая, и чистый белый песок.
О том, что за последние два-три года понастроили высоток. Вот эта ступенчатая многоэтажка, мало того, что закрыла собой то место, где два рукава Дона сливаются в один, так еще и пообкусывала хвосты стольким тихим улочкам центра, например, улице Красных Зорь. Да и, вообще, все маленькие улочки, что ниже Станиславского — тоже немножко другой мир. Они скорее напоминают не улицы, а дворы, вытянутые в длину, где ворота и двери домов распахнуты настежь, где сидя на стульчиках, греются старички и старушки, где тишина, где дети гоняют мяч прямо посреди улицы. И такое ощущение, что ты зашел без спроса к этим людям во двор. Другая ткань города.
О том, что единственное, что летит там, на одной высоте с тобой — это золоченая фигурка Ники — богини победы, на высокой такой стеле, слева по борту. Она тоже летит туда же, от города, в южную сторону. И видит, наверное, то же самое, что и Ира.
О том, что солнце садится с той стороны города, где много новостроек. Со стороны, где в панораму города вплетаются театр-рояль, высотка-гостиница, а еще телевышка — своеобразная местная Эйфелева башня, замыкающая перспективу Большой Садовой, если ехать вниз, к вокзалу.
О том, что сверху видны позолоченные купола Кафедрального собора и колокольни. А раньше еще полностью были видны два моста: и Ворошиловский, и железнодорожный. А теперь новый корпус Строительной Академии, опять-таки, перебил всю картину. И не видно стало крышу четырехэтажки, в которой живет сама Ира. А еще пару лет назад она хорошо просматривалась с балкона.
Да, странно об этом думать — все-таки Ира действительно живет в этом городе, здесь ее дом, и другой реальности нет. И надо как-то учиться жить в этой. Надо как-то понять и принять ее правила. Надо учиться быть живой.
Надо жить.
Ира невольно улыбнулась.
Сколько раз уже так бывало, что мысли, отпущенные разумом плыть в такт движениям взгляда, как по волнам, рано или поздно прибивались-таки к спасительному берегу, к твердой земле. К точке отсчета очередного кусочка жизни.
Жить надо. И с чего же начать осваиваться в этом мире в очередной раз? А с чего больше всего хочется?
А хочется, странное дело, первая мысль не о том, чего именно хочется, а о том, что главное, чтобы там, в этом отрезке жизни, была Женя. Да, кажется, именно этого Ире сейчас и хотелось больше всего.
«Так, а что будет, если мы с Женей станем близки? А смогу ли я? Ведь если повторится все то же, что и всегда, я не выдержу и недели такой жизни. Понимать, что все зависит только от тебя и совершенно не знать, что делать, как строить систему отношений с человеком, да еще с таким маленьким. С такой живой.
А я не хочу ее терять! Мне она нужна! Мне надо теперь с нею подружиться и уже не на основе моей воспитательно-учебной роли. Пока еще не поздно, пока есть такая возможность. Так, мысли, связанные с моими дурацкими загибами — в помойку. Что же я себе придумала? Что я ее погублю? Но ведь не факт. И если мне не удастся в самые ближайшие дни с нею подружиться, то я погублю себя. И это уже будет факт, от осознания которого я уже никогда не оправлюсь. Значит, надо решать, надо действовать. А я тут уже 40 минут сижу, бросив мою девочку на произвол судьбы. А надо работать! Подъем!»
==========