Глава 1. Предложение

Tantum doluerunt, quantum doloribus se inseruerunt.

Они испытывали страдания ровно на столько, насколько поддались им.

Ирина, кассирша магазина «Интим», 26-летняя сероглазая блондинка, пару лет проработав в этом магазине кассиршей, ни с чем сверхъестественным не сталкивалась... до самого последнего времени. Да и можно ли было считать это непонятным, необъяснимым — было ещë неизвестно. Просто произошедшее не укладывалось у неë в голове в логическую схему. Чтобы разобраться в себе и событиях, она начала записывать и мысли, и события, эти мысли вызвавшие. Потому что если записывать только мысли без отрыва от событий, получается фигня какая-то. Итак, что послужило началом этих записей? Исчезновение Веры или ранее наработанная привычка всë фиксировать — неважно. Но далее идут записи Иры в том виде, как они ею писались:

Дневник Иры

Последние полтора года Вера считалась моей лучшей подругой, но о том, что случилось в пятницу в зале садо-мазо, она ничего мне не рассказала. И когда та сумасшедшая парочка покинула магазин, Вера была шокирована не только тем, что они столько накупили и не тем, что заплаканная рыженькая девочка в дублëнке сама так много заплатила, а тем что она, рассчитываясь, хитро нам с Верой улыбнулась. В том зале произошло что-то ещë, потому что Вера только отмалчивалась, когда я начинала еë расспрашивать, и весь день была глобально загружена.

На следующий день происшествие было как бы забыто, поэтому выяснить мне ничего не удалось, да я сильно и не настаивала. Спросила один раз, и получила раздражëнный взмах руки подруги, мол, отстань, не надо, не хочу об этом даже вспоминать! Но в воскресенье, сразу после открытия магазина, пришëл тот самый мужик, без девчонки... и вид у него был потерянным. Увидев Веру, он чуть успокоился. А Вера, узнав его, побледнела, но смогла пошутить:

— Снова он. Неужели, чего-то не хватило.

— Не похоже, — возразила я. — Там всего было достаточно... не на один день развлечений.

— Да-а-а, — протянула Вера, — не дай Бог, ТАКИЕ развлечения! — и замолчала, потому что мужик решительно подошëл к ней и, кажется, даже обрадовался, заметив бейджик на еë блузке.

— Здравствуйте. Вера, можно с Вами поговорить? — он кивком показал, мол, отойдëм от лишних ушей.

Они ушли в конец зала и о чëм-то долго беседовали. Я видела, как Вера побледнела, как возражала и не соглашалась, но вдруг вытащила мобильник, позвонила, взяла что-то у мужика и, зажав в ладони полученное, пошла переодеваться. Вскоре она вышла из подсобки одетая, но бледная, отдала 1200 рублей для Люды, снова позвонила той, сказала, что не сможет дождаться, а деньги на такси и компенсация ей у меня.

— Вопрос жизни и смерти, — эти слова Вера произнесла таким тоном, что у меня мурашки пробежали по спине, и ушла с этим мужиком.

Я не знала, что делать? Вся в тревогах и размышлениях я думала, куда позвонить? Может, в милицию. Но что я скажу им? Что моя подруга ушла с маньяком, бросив работу и вызвав вместо себя напарницу? А куда еë повезли, и кто? Что я могла сказать путëвого? Вся на нервах я еле дождалась Люду, от которой тоже ничего вразумительного не добилась. Но рассказала ей о случившемся. Промучились мы ещë с полчаса, как вдруг зазвонил мой мобильник.

— Привет, это я, — голос Веры хоть и с хрипотцой, но был вполне жизнерадостным. — Люда пришла?

— Да. Я ей всë отдала, — я доложилась о выполнении еë задания.

— Замечательно. Так, я всем сказала, что заночую у тебя. Если кто будет меня искать, соври что-нибудь подходящее.

— Ты сейчас где? — спросила я, но связь уже оборвалась.

Я попробовала перезвонить, но телефон Веры был занят, а через минуту электронный голос автоответчика сообщил: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

«И что это значит? — подумала я. — Она реально исчезла? Она не собирается сегодня идти домой? Она останется на всю ночь с ними? Ко мне же не зайдëт, если я всë правильно поняла. И зачем она понадобилась этой ненормальной парочке? Я помню, что они набрали... там всë было для садо-мазо. Значит, Вере придëтся участвовать во всëм этом? Нет... не так! Вера сама согласилась во всëм этом участвовать. Какой кошмар! Что же она натворила в пятницу, что сегодня ей пришлось к ним идти? Одни загадки! И все без ответов. Буду надеяться, что ничего страшного с Верой не случится. Хотя еë бледность и эта последняя фраза, сказанная по телефону Люде, ничего хорошего не предвещала. Хотя... тут никак не укладываются в схему радостные интонации Вериного голоса по телефону. Может, еë успели накачать наркотиками? И пока она не отключилась — заставили позвонить? Ох, как страшно!»

Начиная с полудня я изредка набирала Верин номер, но слышала всë одно и то же: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». В последний раз я позвонила Вере около полуночи, но всë с тем же результатом. Ночью спала плохо, а как только засыпала, мне в кошмарных снах снилась Вера, над которой издевается тот мужик и его рыженькая девушка. И что они с нею только не делали... А бывало, ну хоть не каждый раз, я перемещалась с позиции наблюдающего зрителя на место Веры и... меня уже били они все втроëм. От ужаса и боли я просыпалась. Такой беспокойной ночи у меня давно не было.

==========

Чуть свет я проснулась, и за час до открытия была у магазина. Веры там не было, еë телефон по-прежнему не отвечал. Бродя по окрестностям, я лихорадочно придумывала, как я объясню директрисе, почему Вера не вышла на работу. И решив не врать, додумалась рассказать всë, что видела.

Анна Владимировна, как только появилась в магазине, поздоровалась и спросила у меня настороженно, не так как всегда:

— У нас ничего не случилось?

Я сразу побледнела и сказала:

— Случилось... — и пошла в кабинет вслед за директрисой, где сбиваясь и путаясь, попыталась передать своë видение произошедших с Верой событий.

— Поэтому еë сейчас нет на работе, а телефон до сих пор не отвечает, — закончила я свой рассказ.

Анна Владимировна была очень серьëзна и не знала, что делать, поэтому сказала:

— Будем надеяться на лучшее... Но если сегодня он появится и скажет, что Вера просит тебя приехать, пошли его ко мне. Мне надо с ним поговорить... или начать принимать меры, — она подумала и добавила: — ты сразу меня предупреди, что вы идëте.

— Вы думаете, он ещë раз приедет?

— Можешь считать, я знаю это. Но зачем или за кем он придëт... пока неизвестно... а, может, и... за мной, не дай Бог! Ладно, будем ждать до вечера. Иди работай, но если появится даже не он, а кто-то подозрительный, ты мне сообщи, пожалуйста.

Из директорского кабинета я вышла ещë более напуганная, чем входила в него. Я смогу? Я поеду... с НИМ? С маньяком? Чтобы тот сон стал реальностью? Ни за что! «А ради Веры? — спросил меня внутренний голос. И я сама себе ответила: — Если он убедит Анну Владимировну, а она скажет: съезди — то я, конечно, поеду. Куда я денусь».

==========

Вера притихла на заднем сидении шикарной иномарки. Если быть с собой честной, то она ничего не поняла. Да и вообще, всë, что случилось за эти прошедшие неполные сутки — было совершенно не из еë жизни, абсолютно непредсказуемо и нуждалось в подробном анализе. Но как можно всë осмыслить, когда условия меняются каждую минуту? Одно было сейчас известно точно, она знала, куда едет. Получаса не прошло с тех пор, как Вера навсегда покинула ту непонятную квартиру, а теперь в неë же и возвращается.

Она смотрела в окно машины и видела в свете уличных фонарей знакомые улицы, припорошенные лëгким январским снежком, редких людей, торопящихся по своим делам, и всë казалось ей необычным, можно сказать нереальным. Всë в полумраке, затуманено, стëрто, нечëтко. А может, потому что ей было страшно? Но ничего такого, что могло бы намекнуть на угрозу еë безопасности, она не видела и даже не чувствовала. «А может это сон?..»

«А если не сон, то что тогда? — спрашивала себя Вера и не могла найти ответа. — Самое страшное, похоже, закончилось. И не сегодня в пять утра, а ещë вчера утром, когда я согласилась поехать с Игорем к Алëнке. Да и не могла я не согласиться. Ведь это ОНА позвала! Приказала! И я попала в такую необычную компанию, к таким людям... что вся моя прошлая жизнь внезапно оборвалась, и я, если честно, не хочу больше в неë возвращаться. Не хочу терпеливо ждать своего счастья, веря, что мне уготовано нечто большее... Должность продавщицы из секс-шопа — это предел мечтаний и возможностей для самореализации? Даже стыдно! С таким-то образованием... Надо срочно увольняться! И в личной жизни одни непонятки... А почему Игорь молчит? А может, и правильно, что молчит, даëт мне освоиться в новом миропонимании — это тоже иногда нужно. А мне сейчас очень нужно!»

Мысли перескакивали с одной на другую. Вера пыталась понять, что произошло, куда она попала, с кем судьба пересекла жизненные пути? Пробовала сделать какие-то выводы, но безуспешно, они не формулировались — ускользали. Сейчас Вера в третий раз переступит порог квартиры Игоря, и снова за этими дверьми еë ждëт очередная неизвестность. Но если в первый раз она боялась предстоящего, во второй раз хотела испытать себя, то сейчас она вообще не знала, что и думать. Что там будет и как потом к этому относиться? Вопросы появлялись и, не находя ответа, пропадали. Не так важно, как она ответит на них, ведь реальность превзойдëт самые невозможные ожидания.

«Да, здорово получилось этой парочке "сумасшедших любовников" завести меня донельзя в магазине, — думала Вера, — а сегодня они меня совсем ошарашили. Оказалось, что они не любовники, и даже не муж с женой! Просто, игра у них такая... была. Со мной, значит, тоже — игра, но во что? Но в результате этого, я зачем-то к нему еду. ЗАЧЕМ Я ЕДУ К НЕМУ? Может, он хочет мною попользоваться? Ведь я сама рассчитывала на секс, и теперь он меня изнасилует... или попросит отдаться... а я сама ему дам... если он правильно спросит. Может, мне надо у него спросить, чтобы хоть что-то выяснить? Нет! Не буду! Пусть он сам что-то предложит, а я буду реагировать по ходу действий».

==========

Игорь думал. Его смутил вопрос Веры о том, будут ли Алëнку будут ругать, когда она вернëтся? Для себя такого он и подумать не мог, а уж что касается Алëнки, то она сама сможет ругаться, когда есть за что. А ругать еë? Да кто ж на такое решится?! А вот Веру могли и отругать, и наказать... да и вообще, еë нельзя было отпускать. Поэтому он и придумал этот вариант, спросить, куда еë везти, чтобы найти предлог не пустить еë сегодня домой — предложил вернуться назад. А она сразу согласилась.

Как только Алëнка ушла и потеряла свою ведущую роль в этой компании, Игорь внезапно осознал свою ответственность за жизнь девочки, которая прижухла на заднем сидении машины в уголке и пыталась разобраться в том, что с нею происходит. Чтобы не мешать ей, он сам попробовал представить, что она пережила за прошедшие сутки. Да, еë заставили приехать. Может, не столь велика была вина самого Игоря в этом — он только выполнил роль посланника, заставила Алëнка. Но ведь Вера сама представляла, куда направляется, недаром она спросила: «Я не умру?» Значит, она и такой вариант рассматривала. Ужас! Но ведь, поехала! А какой потерянной она выглядела, когда увидела исполосованную Госпожу, висящую на перекладине! Игорь представил, какой был шок у Веры.

Но она после первой порки попросилась пройти дальше — захотела запредельного... И это было ещë до поездки в магазин. Получается — сама захотела? Или только потому, что этого хотела Алëнка? Но никто из участников этой игры не знал, что можно получить в результате, перед тем, как на неë соглашались. Так что тут все были в одинаковых условиях. Система многофакторная, и придумать, и объяснить можно всë.

А как она сопротивлялась, как держалась за свои ощущения, вместо того, чтобы их отпустить. Но ведь смогла же — преодолела! И ещë... она слышала всë, о чëм Игорь говорил с Аленкой. Из этого тоже можно было сделать какие-то выводы. Но сделала ли? Смогла ли их сформулировать? Неизвестно.

До ухода Алëнки для Игоря всë было понятно и однозначно: девочек надо развезти по домам, дать премию за успешное завершение, и... И что «и»? Остаться одному? Пережить последствия шогендо и продолжать идти дальше. Но после шогендо жить так, как Игорь жил до сих пор, было невозможно. Потому что и сама жизнь, и еë понимание — сдвинулись. И надо заново приспосабливаться к этой жизни всем троим. И часть ответственности за судьбу Веры реально легла на плечи Игоря.

«А может, это и есть ОНА? Надо бы проверить... недели, точно, хватит на всë. Всë-таки, хорошо, что она возвращается ко мне, — подумал Игорь, подъезжая к стоянке перед домом. — Похоже, есть шанс...»

==========

Вера поднималась с Игорем по лестнице на третий этаж, стараясь сохранять выдержку и спокойствие, но еë сердце выстукивало бешеный ритм:

— Игорь, скажи мне, пожалуйста?.. — решилась она задать вопрос.

— Подожди, сейчас домой доберëмся, — Игорь произнëс это так естественно, будто по-другому и быть не могло.

— Хорошо, — улыбнулась Вера — «домой», а на душе, правда, стало легче, может, только потому что именно так он ответил.

Игорь помог ей снять пальтишко, дал тапочки, оглядел еë с ног до головы. На секунду Вера подумала, не сбежать ли, пока не поздно. Может быть, это был страх, что она осталась с глазу на глаз со странным взрослым мужчиной в его квартире, которого совершенно не знала, и который всë так же с непроницаемым лицом смотрел ей в глаза. А что было в его глазах, а тем более, в голове — она понять не могла.

Зато он, наверное, хорошо разбирался в мимике и, конечно, заметил в лице Веры потерянность, поэтому взял еë за руку и сказал:

— Вера, что ты? Всë в порядке... — и повëл еë на кухню. Там посадил за стол, а сам открыл холодильник, достал сыр, нарезал тонкими пластами, выложил на тарелку. Тут же появились бокалы, бутылка красного вина, которая была быстро откупорена, и вино разлито. Наконец, он сел рядом с Верой и протянув ей бокал, предложил:

— Давай выпьем и поговорим,— быстрая и немного грустная улыбка тронула его губы. — Попробуй! Это очень хорошее вино.

Вера пригубила вино. Да, ей больше нравилось белое, но, к счастью, и это было вполне приятным, так что она не стала возражать. Да и расслабиться надо было, ведь она никак не могла отвлечься от того, что он всë время смотрел на неë. Она протянула свой бокал к его, чокнулась, раздался хрустальный звон...

— Со свиданьицем, — сказал Игорь и чуть улыбнулся.

Вера большими глотками отпила половину, внутри стало чуть теплее, и она почувствовала себя более комфортно. Он, потягивая вино, сидел совсем близко, а его глаза смотрели на неë пристально и вопрошающе. И Вере показалось, что всë, что было до этой минуты, ушло далеко в прошлое.

— Вера, я хочу тебе сказать, что до шести утра у нас обоих была совсем другая жизнь и другие решения, — прервав долгую паузу, начал Игорь, быстро вернув это прошлое в реальность. — А это из той жизни... — он вынул из кармана деньги, которые собирался отдать ей при расставании, думая, что она больше никогда не появится в поле его зрения и даже не позвонит, и положил перед Верой несколько стодолларовых купюр.

— Сколько там? — будто не понимая, что говорит, будто это еë так мало интересовало, спросила Вера.

— Полторы.

— А если я обижусь? — нахмурив лоб, спросила Вера.

— Ну и обидься... у тебя на это есть полное право. Просто, если бы я привëз тебя домой, то перед подъездом я всë равно их тебе отдал бы. Это долг из прежней жизни. Ты возьмëшь?

— А я тебе хотела перед подъездом вернуть те двести, что ты мне дал в магазине... — искренне призналась Вера. — Мне не нужна никакая компенсация. Я слишком много получила за эти сутки, чтобы ещë деньги сюда мешать.

— То была компенсация твоих переживаний и страхов, что ты едешь непонятно куда и непонятно зачем. А это премия за то, что ты такая умница.

— Правда? — удивилась Вера, она ничего не поняла. За что ей это? — Ты действительно так считаешь?

— Я стараюсь никого обманывать, а тебя вообще не хочу.

— С чего это такое доверие ко мне? — доводов в плюс Вера не нашла, нынешняя ситуация шла в полный разрез с еë видением мира.

— Так мы вместе шогендо прошли... Это так много, даже чересчур.

— Понятно... — сказала Вера и надолго замолчала, чтобы не погрузиться в совсем неразрешимое, а лучше — сменить тему разговора.

— Продолжаем разговор, — Игорь улыбнулся и спросил: — Ты со своей работы увольняешься?

— Да! — это выскочило раньше, чем она успела обдумать ответ. — Надоела она мне.

— Давно пора! Эта работа не для тебя, — согласился Игорь, недолго помолчал и спросил: — А тебе нравится моë жилище?

— Вполне, — не задумываясь, ответила Вера. — Я считаю, что дом человека довольно точно отражает его характер.

— И какой он у меня, если судить по этой квартире? — лукаво прищурившись, спросил он.

— Логово волка-одиночки, внутри очень замкнутого, тщательно оберегающего свои принципы, покой и уют, но очень ранимого глубоко в душе...

— Согласен! — Игорь широко улыбнулся, точно, это — ОНА! — Здесь чужих людей почти не бывает. А девушек, кроме вас с Алëнкой, никогда не было, — он на несколько секунд задумался. — Значит, мы с этим домом на тебя не слишком давим? Ты хотела бы здесь остаться?

На какой-то миг Вере показалось, что она его неверно поняла: «Неужели, он пригласил меня за тем, чтобы жить с ним? Бред какой-то! Разве так бывает?!»

— И в каком качестве? — широко раскрыв глаза, Вера ожидала любого ответа.

— Да, в каком захочешь. Хотя вариантов не так уж и много.

— Игорь, прости, я не понимаю. Как так можно? Мы совсем не знаем друг друга, да и как я могу... кто я такая?

— Подожди себя отговаривать! — его, казалось, умиляла еë потерянность и излишнее беспокойство. — А то, что мы не знаем друг друга, не страшно — познакомимся. Хуже то, что мы теперь не знаем и самих себя... Поэтому, у меня есть предложение и далеко идущие планы. Я, в конце концов, хочу покончить с моей одинокой жизнью. И если у нас получится, я бы предложил попробовать жить вместе.

— Как?

— Как «как»? — он нахмурился. — Наверное, счастливо.

Вера, наконец-то, поняла, что Игорь делает ей предложение. Но это было так не вовремя, не к месту — рано, и есть же какое-то условие. Может, это повод, чтобы отказаться?

— А что у нас должно получиться? — хлопая глазами, спросила она.

— Если бы я знал, как перевести это в слова... — Игорь обхватил лицо руками, а потом ещë раз внимательно посмотрел на Веру. — Что именно должно у нас получиться? Наверное, надо обоим понять, что мы и есть те двое, что могут прожить всю жизнь вместе. На меньшее — я не согласен.

— Я должна тебе ответить «да»? — Вера смотрела на Игоря из-под насупленных бровей — ведь он принуждал еë сейчас принять такое важное решение.

— Нет, ни в коем случае! — спокойно сказал он. — Сейчас не должна. Да и вообще, я не хочу, чтобы ты была должна мне.

Вера покраснела, что было ей абсолютно несвойственно. Она запуталась окончательно. Эти деньги, лежащие перед нею, предложение жить в его квартире, жить счастливо всю жизнь... Как всë это понять? Он думает, что можно этим купить еë? Или этим пробудить еë чувства? Так их ещë нет! И этот недоступный, недосягаемый мужчина, которым он перед нею представал ещë час назад, вдруг говорит такое!

— Ты считаешь, что я сошëл с ума? Или мне нельзя так говорить?

Вера молча сидела на уютном кухонном диванчике, держа в руках бокал вина, и не справлялась с потоком мыслей и эмоций.

— Я хочу жить с тобой, — повторил Игорь. — Какие у тебя есть возражения?

Но девушка не могла ничего уловить в его глазах: он смотрел на неë, как на человека, от которого, действительно, зависела его дальнейшая судьба или как на маленькую беззащитную девочку, которую захотелось пригреть и тем скрасить своë одинокое существование? Тем более, она одна из двух девушек, которых он приводил сюда... Слëзы потекли из еë глаз, по телу пробежала крупная дрожь. Всë пережитое за предыдущие сутки навалилось лавиной и прорвалось рыданиями. Она не понимала ни себя, ни Игоря, который говорил такие слова. И как понять другого человека, если с самой собой разобраться не в силах?

— Я тебя обидел? — тихо спросил Игорь.

Вера только отрицательно покачала головой и через всхлипы еле сумела произнести:

— Прости... — и отвела глаза, не в силах прекратить свои рыдания.

Он пододвинулся поближе, обнял еë, а она прижалась к нему.

— Если тебе надо, поплачь... я не мешаю.

Минут через десять Вера успокоилась, оторвала голову от мокрой рубашки на плече.

— Мне сейчас надо дать тебе ответ? — спросила она. Но вопрос был не с наездом, а с каким-то чувством потерянности... полного непонимания. Но в то же время в еë словах было полное доверие и согласие.

— Нет, конечно. Времени подумать у нас достаточно, до следующей пятницы мы абсолютно свободны, — сказал он без тени насмешки. А в голове мелькнуло: «Точно! Это — ОНА! И недели не надо!»

Лишние эмоции утекли вместе со слезами, в голове было пусто и правильно. Она вытерла остатки слëз, уже не чувствуя себя такой потерянной, понимая, что еë поддержали. Забрезжила надежда, что именно здесь и с ним она будет счастлива и любима, и ей остаëтся только согласиться, поэтому она тихо произнесла:

— Да, — сказала она и попала в то, что очень нужно было Игорю: «Слава Богу, она согласна!»

— Что, «да»? — Игорь хоть и улыбался, но взгляд его был как никогда серьëзен.

— Я согласна жить с тобой, — сказала Вера и скромно опустила глаза. Она никогда не думала, что самое главное решение в жизни вдруг придëтся принимать так неожиданно и так некстати, — всю жизнь, если выполнится твоë условие... хотя бы для тебя.

— Уже? Ой, как неожиданно, — радостно улыбнулся Игорь. — Но я не согласен. Условие одно, и оно для обоих. И если ты не поймëшь, что сама хочешь со мной жить, я ничего сделать не смогу.

— Не торопи меня, пожалуйста, — взмолилась Вера. — Я не знаю, как и что должно у меня переключиться, чтобы я это сама поняла.

— Вера, как переключится, скажи, — Игорь, казалось, совсем не играл, он знал, чего хотел и добивался этого всеми способами. А про себя подумал: «Надо бы ещë в постель попасть... вдруг я там ей не понравлюсь или она мне. Это единственное, что может НАМ помешать».

— Я согласна. Но это для меня это — слишком неожиданно.

— А что будем делать с ухаживаниями, — продолжал гнуть свою линию Игорь, — со всей этой романтикой?

— Как-нибудь без них проживëм, — Вера, конечно, произнесла это вслух и запуталась: сейчас ей, действительно, не нужна была эта предварительная романтика, но как же обойтись без этого? Все истории любви строятся именно на том, что «до...» А что начинается после свадьбы — обычно никого не интересует. Но с другой стороны, она так им, Алëнке с Игорем, доверяла в шогендо, значит, можно поверить и одному Игорю, в его благие намерения. — Я ещë вчера поверила тебе — совершенно незнакомому человеку, которого до этого видела один раз в жизни... и не в самой лучшей роли...

— Тогда допивай вино, и пойдëм спать. Не только у тебя выходной, я тоже не хочу на работу, а может, и не пойду сегодня. Кстати, когда ты родным доложишься?

Вера ещë раз удивилась тому, что и думают они в одном направлении, ведь она только определилась для себя со звонком родителям. Вчера она сказала маме, что останется ночевать у Иры, и от неë пойдëт на работу, поэтому сегодня дома переживать по поводу еë отсутствия не должны были. А об остальном, она даже не знала, что и как сказать.

— О том, что я с тобой живу? — Вера допила вино, помедлила, но не услышав протеста, сказала: — Об этом мы подумаем завтра или как проснëмся. Ага?

— Ладно, всë успеем, — согласился Игорь. — Пошли спать.

В спальне Вера притормозила перед кроватью. И снова в голову полезли дурные мысли: «Спать? Как??? Он хочет меня сегодня? Он меня даже не уговаривал — приказал! Но я не могу! Или это и есть то условие, чтобы он смог понять? Куда он спешит?!! Ведь если он решился на такое, то я не справляюсь».

— Ты хочешь, чтобы я спала с тобой? — совсем тихо спросила Вера, когда Игорь менял постельное бельë.

— У меня нет другой кровати. Хотя если ты предпочитаешь на коврике у двери... я, наверное, отказать не смогу. Тебе такая подушка сгодится? — Игорь довольно улыбался, протягивая Вере подушку, которую только что снял с заправленной кровати.

— Я неправильно спросила... — снова покраснела Вера и еле слышно добавила: — Я не готова...

Игорь только сокрушëнно покачал головой.

— Давай, я тебе помогу, — Игорь аккуратно раздевал Веру, снимал платье, лифчик, трусики.

Она не сопротивлялась, ей даже нравилось, когда он касался своими пальцами еë обнажающегося тела. Вера вздрагивала от каждого такого прикосновения. «А ему и уговривать больше не надо. Я готова!»

Но испытания предыдущего дня отняли у неë все силы, она чувствовала неимоверную усталость и тяжесть в руках и ногах. Из глаз снова потекли слëзы, может, потому что она так и не услышала клятвенных заверений в том, что он еë правильно понял... А может быть, просто жалко было того, что с неë снимали это платье и бельë, которое так радовало ещë вчера.

Игорь вытер слëзы со щëк и поцеловал Веру в губы. Хоть поцелуй был не слишком страстным и не таким долгим, как уже хотелось Вере, но был очень приятен. Уложив Веру в кровать, Игорь без тени смущения разделся и через несколько секунд лежал рядом, легонько обнимая девушку.

— В первую очередь, тебе нужно хорошо выспаться, — сказал он.— Мне тоже нужно отдохнуть и о многом подумать.

Вера что-то хотела сказать, но не нашла слов. Да, он не был тем обворожительным принцем из еë мечтаний... Но его приятное лицо, задумчивые глаза, необычные отношения с Алëнкой и непонятный образ мыслей — всë это так притягивало еë. Но всë-таки какое же чувство пробудила она у этого человека, до 34 лет прожившего в одиночестве в этой огромной страной квартире? С этими мыслями она и заснула.

А Игорь ещë долго-долго лежал и думал о том, как интересно судьба поворачивает свои дороги... и как это будет проявляться для него самого в дальнейшем.

«А Вера и есть ОНА!!! Я уже это понял, осталось только еë уговорить!»

А.А. «Страх»

Интересное чувство — чувство страха. Говорят, что всë человечество делится на две категории: одна — это те, что подвергаясь страху, впадают в панику и поддаются этому деструктивному чувству, другие — испытывая страх, начинают действовать, решать, бороться. К какой категории я отношусь? Скорее всего, к первой. Я паникую, начинаю мельтешить, суетиться, ошибаться, у меня блокируется воля, пропадают нормальные желания.

Значит, сегодня разберëмся с первой категорией. Итак, в данном случае страх — это грех: преступление против себя и Бога, потому что подвергаясь страху ты начинаешь терять человеческое лицо, ведëшь себя неразумно, не так как следовало бы человеку, в котором горит искра Божья.

Страхи бывают разные, но если брать в целом, то можно сказать, что это те мысленные установки, что не позволяют нам делать что-то или поступать так, как нам хочется. Вроде бы, как наши личные запреты... табу, которые сформировались из пережитого опыта или были где-то услышаны, подсмотрены, но приняты за основу в нашей жизни. Хотя, инстинкт самосохранения и здравый смысл работают гораздо лучше, чем все наши придуманные ограничения.

Можно сказать, что страхи — это желания со знаком минус. Чего ты боишься больше всего, то чаще всего с тобой и происходит. Ты сама притягиваешь в свою жизнь ситуации, чтобы эти страхи реализовались в полной мере. Когда подсознание выполнило все заветные желания, то ему не остаëтся ничего другого, как начать реализовывать заветные страхи.

А ещë, есть страхи, которые идут от нашего комплекса неполноценности. Ты боишься быть такой как все, но и проявиться в хорошем не можешь... Поэтому боишься, что всë останется по-прежнему, и этот страх вызывает потребность доказать другим, что ты не такая. И чем ты больше доказываешь, тем всë чаще видишь, что у тебя не получается... и тем сильнее страх, что и не получится никогда. Получается замкнутый круг. И после каждого цикла ты относишься к себе ещë хуже, а гордыня только усиливает твои страхи.

Но есть и другая категория... Например, страх Божий. Как я понимаю, в Библии так называется Любовь к Богу, но правильнее было бы еë назвать именно так, потому что слово «любовь» ещë труднее интерпретируется, чем страх. Тут ты знаешь, что если живëшь в согласии с Богом, то хоть ты бойся его, хоть слушайся, хоть люби, то всë равно у тебя будет всë в порядке. А тому, кто нарушает Божьи законы — действительно нужен страх. Ты что-то натворишь и соответственно получишь наказание. Каждому по делам его.

Кроме того, есть твой личный страх и чувство долга, которое есть тот же страх, но более высоком уровне. И страх не выполнить свой долг пересиливает наши личные установки, которые цепляются за наши низменные инстинкты, привычки, условности. Поэтому герой — это тот, кто пренебрëг личной безопасностью, перешагнул через себя, свою трусость и выполнил свой долг: поставил общественное выше личного.