Глава 9. Разбор полëтов
Любить — значит неустанно бороться с тысячами преград в нас самих и вокруг нас.
Жан Ануй
Лена со Стасом пришли на ужин пораньше. Супруги с утра не понимали, что с девчонками сегодня целый день происходит? На ужин пришли обе, прилично одеты, улыбаются, поздоровались, но снова что-то не так, и непонятное поведение обеих: Светка с удовольствием ела, еë подружка безразлично смотрела на происходящее. Света наклонилась к Юльке, что-то шепнула на ухо, глаза у той округлились, она растерялась, казалось, была готова заплакать, но вскоре успокоилась.
— А вы на море сегодня не ходили? — спросила Лена, чтобы разрядить обстановку.
Света взглянула на Юльку, та даже ухом не повела, еë не спрашивали, пришлось отвечать самой:
— Нет, не хотелось. Масса других дел... — и, повернувшись к Юле, сказала: — Ты хотела что-то сказать?
==========
Танька потупила глазки, но собралась, мило улыбнулась и спросила:
— Лена, а что вы собирались сегодня вечером делать?
— Да ничего, вроде бы.
— Приходи к нам, посидим, выпьем, поговорим. С ответным, так сказать, визитом.
— Что сегодня с вами творится? Я не понимаю. Мне тоже можно или ты только Лену приглашаешь? — спросил Стас, а про себя подумал: «На фига я навязываюсь? Юля же только Лену пригласила. Может, они о своëм, о бабском, хотели потереть? А я что там делать буду?»
— Ой, извини, я, конечно, хотела бы видеть вас вместе. Вы придëте? — с надеждой в голосе спросила Танька и посмотрела умоляюще.
— Ты этого точно хочешь? — уточнил Стас. — Мне показалось... — он же всë видел: и панику в еë глазах, и растерянность... «А сейчас что? Она просто умоляет... и как этих женщин понять? Где у них хоть зачатки логики?»
— Мне трудно найти нужные слова, — перебила его Танька, а то он сейчас такого наговорит. — Ты мне поверь, что это единственное моë желание. Мне очень, очень нужно, чтобы вы пришли, пожалуйста.
— Пойдëм? — спросил Стас у Лены.
— Свет, ты тоже нас приглашаешь?
— Я не против, — пожав плечами, согласилась Света.
— Договорились, — Лена ответила за обоих, — только мы придëм не раньше половины десятого. Хорошо?
Все взоры устремились на Таньку, та опустила глаза и улыбалась. Когда она заметила, что всë внимание обращено к ней, спросила:
— Что пить будем, вино или покрепче?
— Вино, мы сами принесëм, — сказал Стас. — Где встречаемся?
— Приходите к нам, в триста восьмой, — сказала Юля.
==========
Напряжение рассеялось, только Юлька так и не притронулась к еде. Лена со Стасом это заметили, но расспрашивать не стали, видимо, им потом объяснят. После ужина супруги вышли в холл.
— Что бы это значило? — спросила Лена. — Они с утра странно себя ведут. Может, не пойдëм?
— Но Юлька так просила, — Стасу тоже не хотелось, но обещание надо выполнять.
— По-моему, Светка еë заставила нас пригласить, но зачем? И поначалу Юлька не очень-то хотела, по крайней мере, мне так показалось. Идти надо, хоть и неохота. Чувствуешь себя полной дурой, когда в чëм-то участвуешь, а понять не можешь.
— И не говори... — сказал Стас, и подумал: «Сегодня будет тяжëлый вечер. Может, не стоило соглашаться? Но и я ничего не понимаю!»
==========
Госпожа вышла из столовой со своей рабыней и извлекла откуда-то, как фокусник, кусочек чëрного хлеба, который незаметно для всех умудрилась стащить со стола:
— На, перекуси, — и протянула его рабыне.
— Спасибо Вам, Госпожа, за заботу, я не заслужила.
— Да, это точно. А зачем ты гостей пригласила? Чем ты их хочешь развлекать?
Танька потерялась, она была благодарна за заботу о ней, и в то же время еë обвиняют за то, что выполнила приказ, еë глаза наполнились слезами. Госпожа стояла и строго смотрела на свою Таньку.
— Я не знаю, Госпожа.
— Ну, ты даëшь! — Госпожа склонила голову и насмешливо улыбнулась.
Слëзы из глаз рабыни потекли быстрее.
— Ладно, перестань, пошутила я. Выходит, зря я тебя красила — вся тушь потекла. А, может, ты хочешь отказаться?
— Как Вы прикажете, Госпожа.
— Как прикажете, как прикажете, — передразнила рабыню Госпожа. — Что, своего мнения нет?
— Нет, Госпожа, простите...
— Людей жалко, — продолжила Госпожа. — Ладно, пусть приходят, если ты пригласила. Всë будет в порядке. Ты знаешь, как правильно себя вести?
— Да, Госпожа, — Танька потупилась сильнее. — Делать всë, что Вы прикажете.
— И ты этого не боишься?
— Я готова, Госпожа, — рабыня покорно склонила голову, она, и вправду, была готова на всë. Она заранее на всë согласилась, на всë, что ей прикажут.
— На, вытри потëки, — Госпожа протянула рабыне платочек и зеркальце.
Когда Танька привела себя в порядок, Госпожа дала ей денег и задание: что купить, сколько, а сама пошла в номер. В девять Танька занималась сервировкой стола, а Госпожа сидела с книжкой в кресле, будто до прихода гостей ей не было никакого дела. Ровно в половину десятого в дверь постучали, Госпожа окинула взглядом рабыню и приказала:
— Не слишком вызывающе себя веди! Иди, встречай гостей.
==========
— Проходите, пожалуйста, — открывая дверь и улыбаясь одними губами, сказала Танька.
— Света дома? — спросила Лена.
— Дома, дома, — выходя из комнаты и улыбаясь, сказала Света. — Захлопоталась по хозяйству. Проходите, рассаживайтесь.
Лена со Стасом вошли в номер — кровати вместе! Они многозначительно переглянулись, мол, всë как мы и думали. «Да-а... — подумал Стас. — И чего я сюда припëрся? Увидеть это? Так я и раньше видел... что они не только подруги. Иначе, как объяснить, что было до сегодняшнего дня, с тех пор, как Юлька появилась за их столом? Но сегодня в них как чëрт вселился. Ничего я в этих бабах не понимаю!»
Гости рассаживались, Светка незаметным жестом пригласила свою Таньку присесть с ними. Налили, подняли бокалы. Гости выпили, Света тоже, а Юлька молча поставила свой бокал на стол и за едой не потянулась.
— Света, пусть Юля тоже поест, — предложила Лена, ей показалось, что Юлька будет делать только то, что скажет еë подруга.
— Ты думаешь, она заслужила? — недобро ухмыльнувшись, спросила Света.
— Как? Почему она должна это заслужить? — удивилась Лена. — Что случилось?
— Ничего, тем более, она не хочет. Правда? — строго спросила она у Юли.
— Я ничего не хочу. Я не голодна, — скороговоркой заговорила Юля. — Я уже ела.
— Девчонки, объясните, что у вас происходит? Мне надоело участвовать в этом спектакле, смысла которого я не знаю, — сокрушëнно сказала Лена и добавила: — Зря мы пришли...
— Видишь, что ты наделала, — строго выговаривала Света рабыне.
— Простите меня, пожалуйста, и не уходите. Пожалуйста, я очень вас прошу, мне очень нужно, чтобы вы были здесь, — на глазах Юли заблестели слëзы.
— Света, я тоже сейчас заплачу, — сказала Лена. — Ты издеваешься над бедной девочкой и над нами. Я не хочу быть твоей заложницей.
Стас не хотел ни вступать в диалог, ни высказывал своего мнения. «А тут уже больше, чем то, что они живут вместе... между ними что-то произошло. А зачем мы здесь? Тем более, я?»
— Хорошо, я вам расскажу всë... — сказала Света.
==========
— Всë просто, — Госпожу раздражало присутствие рабыни в поле зрения, поэтому она ей тихо сказала: — Поди, сядь в кресло!
Танька пошла к креслу, а Госпожа продолжила:
— Теперь, когда этого надоедалу сплавили... Глаз да глаз за ней нужен, — а сама посматривала, как собирается сесть Танька. И когда та стала поднимать юбку, Госпожа показала ей кулак, поэтому Танька села нормально. — Всë действительно началось перед завтраком. Тогда я была на еë месте и могла делать только то, что было приказано.
— Зачем? — спросила Лена.
— Игра такая — Американка: испытание властью.
— И как, у вас получается? — спросил Стас, а в голове у него мелькнуло: «Вот оно что... силой меряются».
— Конечно, получается. Раз мы поменялись местами, значит, первый этап пройден. Короче, на завтраке я была еë... — Света показала рукой на Таньку, даже не поворачиваясь к ней. — Я была еë... рабыней.
Стас аж присвистнул: «Нет! До такого извращения я бы не додумался! И не допустил бы». Лена уставилась на Таньку. Вот это игра! Кошмарятся девчонки по полной программе! Не отрываясь от рабыни, она спросила:
— И кто же еë придумал? — для уточнения спросил Стас.
— Она предложила, — ответила Света, — а я согласилась.
— А правила сложные? — поинтересовался Стас ради интереса.
— Нет. Госпожа может делать с рабыней всë, что захочет, что вздумается.
— А если Госпожа не права, смотри правило первое, — продолжил Стас и улыбнулся, вспомнив известный анекдот про начальника.
— Даже это не нужно. Есть ещë одно условие: только Госпожа, получив удовольствие от своей власти, может эту игру прекратить, — Света, не оборачиваясь, махнула рукой. Танька подошла к Госпоже, та показала на пол у своих ног, и рабыня села, прижавшись к еë ногам. — Видите, какая послушная стала, а поначалу так сопротивлялась.
Света наклонилась и, развязав узелки на косынке, сняла еë. Лена сразу поняла, что было спрятано на шее у рабыни... Но уточнить же надо?
— Юля, что это у тебя? — спросила Лена.
— Это — ошейник, — ответила за неë Госпожа.
— Это часть наряда?
— Нет, это весь наряд для этой комнаты, единственный... — сказала Госпожа, а Танька хоть и потупила взор, но всë же улыбалась, ей было комфортно, несмотря на то, что эти, посторонние люди, знают про неë такое.
— Вы... Вы живëте... вместе? — нерешительно спросила Лена. Одно дело догадываться, другое дело спросить об этом напрямую.
— Да, конечно, — не раздумывая, кивнула Света. — Разве можно было бы дойти до такого без любви? Разве я могла бы себя отдать в полную власть чужому человеку?
— Юля, а ты еë и сейчас любишь? — спросила Лена.
— Еë зовут Танька, — уточнила Света, а рабыне приказала: — Таня, скажи правду.
— Да, я люблю мою Госпожу, — спокойно сказала рабыня.
— Прямо сейчас?! — Лена не могла вложить в голову, что такое вообще возможно.
— Да, конечно, — улыбнулась Юля, и не принуждëнно, а естественно.
— И ты позволяешь ей над собой так издеваться?
Танька метнула такой взгляд на Лену, мол, как ты можешь говорить такое!!! И про кого??! Что Лене даже захотелось спрятаться, но в голове мелькнула мысль: «А ведь это она не из-за страха. Она действительно еë любит, по-настоящему...»
— Госпожа всегда права, — потупив взор, сказала Танька. — Не смей на неë наезжать... Я... я... — и ничего не смогла добавить, кроме: — Она ВСЕГДА права!
— Вы бы видели, как она надо мной издевалась, — вмешалась в их диалог Госпожа.
Таня посмотрела на свою Госпожу, чуть не заплакав... Они же договорись тогда не считать это издевательством... или Танька всë неправильно поняла?
— Била? — нерешительно спросила Лена.
— Это не самое страшное. Страшнее, когда она заставила выпороть себя.
— И зачем вам это всë надо? — Стас не понимал ничего. Нет, он конечно был толерантен в вопросах секса, не для себя, конечно. Ему хватало Лены и редких девок. Но у него был знакомый парень-гей, а пару девчонок, любящих одна другую, он встретил впервые в жизни. «Так чего им не хватает? Самоопределяются с ролями? — думал он. — А может быть... В остальных парах всë заранее определено, что между двумя мужиками — актив-пассив, что между мужчиной и женщиной... А они ищут кто займëт подчинëнную роль? Кому придëтся быть мальчиком? Странно... за это и борьба, кому быть девочкой? И кого под это прогнуть... заставить, уговорить... сломать?»
— Возник вопрос, кто у нас будет главной. У вас кто главный? — спросила Света.
— Стас, — сразу же сказала Лена.
— У нас демократия, — уточнил Стас. «Хотел сказать равноправие, но сам бы не поверил... какое к чëрту равноправие, если она зарабатывает в четыре раза больше, чем я. Какой я мужик в таком случае? А она сама говорит, что я главный... Это ей бы так хотелось, что ли? Так положено? Вообще, она всë решает сама... давно уже. Иногда только может спросить... посоветоваться... И моë мнение даже не совещательное. Блин... противно! И чего я сюда припëрся? Чтобы лишний раз меня окунули в моë дерьмо?»
— Это правда? — хитро улыбнулась Света. — Я демократию имею в виду.
— Почти, — согласилась Лена. А для себя подумала: «Хоть не говори ничего, а то тут, в этом разговоре, любое слово пойдëт против тебя. Ну, нет у нас равенства, не может он быть главным, но и подкаблучника я из него ещë не сделала, потому что, НЕ ХОЧУ!»
— Вы предлагаете отношения власти и подчинения перевести в игру, как садо-мазо? — спросил Стас, надо же было реабилитироваться, хотя бы в своих глазах.
— Давайте у Таньки спросим. Она была в той и другой роли, и при демократии, нет, лучше скажем, при равенстве жила. Кем быть лучше: рабыней или Госпожой?
— Обеих убивать надо, но рабыней быть легче — нет ответственности даже за свои поступки. Рабыне всë равно, что бы я ни сделала, отвечает моя Госпожа. Я когда ею была, чуть с ума не сошла. Зато сейчас я на всë готова.
— На всë, на всë? — уточнил Стас. Сам бы он в такую игру ни с кем бы не начал играть. Тут себе не доверяешь... а какой-то бабе... даже Лене — НЕТ! Она же может такое учудить, придумать... если пойдëт в отрыв.
— Если прикажет Госпожа, — позволила себе улыбнуться Танька.
— А если ты не сможешь? — снова спросил Стас. «Говорить это одно... а сделать?»
— Я смогу! — твëрдо заявила Танька.
— Вы думаете, что это не так? Показать? — спросила гостей Света.
— Нет, не надо! — воспротивилась Лена. А Стас внимательно смотрел: «Неужели Светка решится на очередной шаг? Чтобы окончательно обосраться... И зачем это ей?»
— Давайте проверим. Мне кажется, что у неë получится. Вы бы видели, как она испугалась, когда я сказала, что вы в гости к нам придëте. А потом, помните, как она сама упрашивала? Человек — такое непредсказуемое существо, — с этими словами Светка расстëгивала пуговички блузки рабыни, под которой ничего не было. Показалась обнажëнная грудь. Танька сидела равнодушно, Стас делал вид, что ему это неинтересно, хотя увидев грудь Юли перевел взгляд в еë глаза. «А она РЕАЛЬНО может это сделать! Она на всë готова! Странно... Значит, я чего-то не понял ни с одной, ни со второй». А Лена приподнялась, чтобы лучше было видно. Света, заметив это, бросила раздевать Таньку и приказала:
— Поднимись, людям не видно! — Танька непринуждëнно встала, а Госпожа, расстегнув блузку до конца, приказала: — Снимай.
Танька предстала топ-лесс перед вынужденными зрителями, которые были поражены происходящим, поэтому молчали. Госпожа для себя отметила, что реакция Таньки правильная, поэтому она решила ещë усилить:
— Снимай юбку.
Танька разулась, расстегнула молнию на юбке, стянула с бëдер и отпустила еë. Она даже не пыталась закрыться. Теперь и Стас не мог оторваться от предоставленного зрелища, у него даже во рту пересохло, в штанах зашевелилось. Он не мог перехватить еë взгляд, но то что ему пришло в голову, сразу расставило всë по местам: «Она даже не стесняется! Она может! Сама такого не допустила. Выходит, она сильнее? И как она решит, так и будет у них дальше». Но Танька стояла, сдвинув плечики и опустив голову.
— Ну что, Стас, убедился? Или мне приказать ей, чтобы она тебе задницу вылизала?
— Нет!!! — в два голоса воскликнули супруги. Стас бы постеснялся раздеться, а быть орудием для дальнейшего унижения РЕАЛЬНОЙ Госпожи, Юли — он не хотел. Можно считать, побоялся еë мести после окончания игры. Лена разозлилась на Светку, что она так бессовестно пользуется бесправным положением девочки.
— Света прекрати!!! — воскликнула Лена.
Но та будто не услышала этот вопль протеста и продолжила:
— Подними свои бесстыжие глаза, — раздался через минуту в гнетущей тишине голос Госпожи.
Танька подняла голову, посмотрела в глаза всем присутствующим и даже не покраснела. Это было чересчур! Госпожа снова приказала:
— Повернись спиной!
Танька развернулась, Лена вся сжалась, увидев битую попу девушки. Или это нарисовано? Она, как завороженная увиденной картиной, поднялась со своего места, подошла к Таньке, коснулась сине-красных рубцов и, вздрогнув всем телом, в ужасе отошла от неë. Взглянула на Светку, та только пожала плечами. Тогда Лена зашла с другой стороны, посмотреть выражение лица Юли. Статуя! Без эмоций. Танька даже улыбнулась ободряюще для Лены: «Всë в норме. Я в порядке. Так надо. Не переживай». Лена вернулась на своë место, она посмотрела на Свету, потом на Стаса, который пожирал широко открытыми глазами предоставленное ему зрелище. Его член уже стоял как каменный... «Лишь бы Лена не заметила! — подумал он, пытаясь справиться с сумбуром в голове. — Но... подожди... даже если заметит... Она что, не знает, что эта сфера не от разума... Ну, не волен я не возбуждаться при виде такого зрелища! И, похоже, всë это Юля делает не от роли, а от любви... Хоть и не может такого быть! Но другого объяснения я не могу найти. Ведь только поэтому она согласна на всë, даже на то, что Светка предлагала, и с каждым шагом всë перерастает еë. Однозначно, Юля — сильнее!»
— Это не Юлька. Это — рабыня... Света, за что ты еë так сильно?..
— Ни за что. Она приказала, извращенка. Я же тогда была, как она, и мне было приказано. За всë время, пока она моя рабыня, я, может, только пару раз шлëпнула, не без этого, но бить я больше не смогу.
— Рабыня — не человек? — спросил Стас, ему надо было уточнить некоторые детали... которые касались уже его самого. Что-то мелькнуло в его голове, но он так и не смог сформулировать своë открытие.
— Скорее всего, не человек, особенно, в нынешнем понимании этого слова, но я даже такую еë люблю. Она вам понравилась?
— Так нельзя, Света! — чуть не закричала Лена.
— Я сама не знаю, что можно, что нельзя, — Света опустила голову и добавила: — Мне кажется, что я не могу остаться с нею наедине даже на час.
— Света, успокойся, пожалуйста, — сказала Лена. — Можно тебя попросить, чтоб она оделась?
— Таня, одевайся, пожалуйста, — попросила Госпожа.
У Таньки покатились слëзы. Всегда, когда Госпожа просила, у неë сами собой текли слëзы. Так не должно было быть! Она оделась, обулась и стояла.
— Поворачивайся сюда. А почему у тебя глаза на мокром месте?
— «Пожалуйста...» — еле слышно произнесла Танька
— Вот, видите, я сказала матерное слово — «пожалуйста». Это слово для неë услышать хуже, чем раздеться при вас. Мне нельзя этого ей говорить. Это она так мне правила меняет или исправляет. Ну-ка, улыбнись и успокойся!
Танька улыбнулась сквозь слëзы и успокоилась, а Госпожа приказала:
— Присаживайся.
Рабыня села за стол. Лена даже не заметила, что ей могло бы быть больно, после таких побоев. А Стас немного успокоился, вид обнажëнной и покорной девушки его больше не возбуждал. Стало немного легче... хотя, если бы не было Лены, он бы такое у Юли попросил... потребовал, так бы развлëкся с нею! «Хотя, с чего это я? Я бы захотел, чтобы Юля насиловалась мною? Не похоже... Я же решил, что она всë делает из любви к Свете. Нет... я даже наедине с нею не согласился даже на то, что Светка предлагала... не то, что на большее. Нет! Так не пойдëт. Забываем про это! Я не хочу Юлю! Это — невозможно!»
— Вам моя рабыня понравилась? — спросила Света, но гости молчали. — Я хочу вам еë на всю ночь подарить.
— А мы можем отказаться? — спросил неуверенно Стас, и тут же мысль: «Да она что, издевается над нами?!! Мол, берите и насилуйте, лишь бы я этого не видела. Или она услышала мои мысли?»
— И вы пытаетесь подлезть под мою госпожу? — расстроившись, сказала Света. — Как утром появилась Госпожа Юля и рабыня Света, сразу в этой иерархии вам понадобилось занять своë место. Если Таньку и спрашивать не надо, то вы же свободные люди.
— Ну, Свет, ты даëшь! — воскликнула Лена. — Так вот почему мне так было неприятно весь день, а сейчас я поняла, что так и надо! Значит, ты и нам можешь приказать?
— Да, могу, вы же этого хотите. Но в том-то и дело, что я больше никому ничего не хочу приказывать, — вздохнула Света: — А если я попрошу, вы еë возьмëте?
— Света, зачем ты так? — отрицательно покачала головой Лена.
— Только на одну ночь... — попросила Света.
— Нет, Света, не придумывай! Танька мне нравится, но взять я не смогу. А ты Стас?
— Я тоже, — развëл руками Стас. — И не проси. Так нельзя! Я — против!
— Значит, так тому и быть. Вы видели эти глаза? Куда от них бежать? А хотите, ещë кое-что покажу? — вопрос прозвучал риторически. Света подошла к креслу, взяла книгу, вынула из неë записку, подала Лене. — Это Юлина.
Лена читала предсмертную записку Юли, глаза полезли на лоб. Стас, увидев такую реакцию жены, тоже прочитал. Он хотел попросить объяснить, что это значит? А Света подала второй листочек, там было написано следующее:
«Жизнь закончена, я ухожу из неë добровольно». Подпись Светы, дата и... тоже сегодняшняя.
— А это — моя. Я только для этого вас и пригласила. Если завтра к обеду меня не будет, освободите еë, пожалуйста, — Светка упала на стол и заревела.
— Света, успокойся, как тебе не стыдно, — пыталась Лена остановить зарвавшуюся Госпожу, а та заревела ещë сильнее. — Света, хватит! Юля, останови еë! — Лена взглянула на Юльку, у той из глаз тоже текли слëзы, но сделать она ничего не могла.
Танькины глаза, и до этого безжизненные, совсем погасли. Она не ожидала такого поворота событий. «Ведь если правильно перевести слова Госпожи, то она уже вынесла себе, а не мне, приговор. Какой ужас!!! Так нельзя!!! И она втянула в нашу игру ещë двоих. Зачем? Но я не могу еë винить, у неë есть право на всë! Или она не может закончить свою игру?..»
Но тут Лена догадалась и очень строгим тоном громко приказала:
— Танька, успокой еë! Немедленно!
Таня посмотрела на Лену, серьëзность взгляда и его твëрдость. Значит, еë Госпожа позвала себе помощников?.. Точнее, помощницу? Танька решилась, она взяла голову своей Госпожи, сказала:
— Да... Госпожа... Прости себя, милая, пожалуйста. Ради меня... пожалуйста...
Светка сползла со стула, стала на колени перед рабыней, посмотрела снизу вверх.
— Танечка, милая, я перед тобой так виновата, прости меня, — она целовала еë ноги и, часто прерываясь, лепетала: — Я была такая дура, когда ввела это правило: за каждое «прости» Госпожи рабыня должна быть наказана. Я не хочу так. Накажи ты. Сними ты с меня это всë... Милая, я люблю тебя. Госпожой, рабыней. Всю-всю тебя. Пожалуйста, накажи меня. Делай, что хочешь. Прямо сейчас. Выпори. Изнасилуй. Выведи на люди. Только освободи меня. Солнышко мое... Прости. Или убей. Я согласна. Помоги, пожалуйста...
— Всë... Всë хорошо. Маленькая, моя, любимая. Никто на тебя не обижается. Правда. Лена, Стас, скажите ей, — шептала Юля. — Пожалуйста.
Госпожа подняла своë заплаканное лицо:
— И вы меня простите, ради Бога, я виновата пред вами. Я так виновата.
— Всë! Прекращай! — строго и громко сказала Лена. — Развела тут, понимаешь.
Взоры присутствующих устремились на неë. Светка содрогнулась от этих слов, она испуганно и ожидаючи посмотрела на Лену, а та с абсолютной уверенностью в голосе заявила:
— Давай, заканчивай! Ведь только от тебя всë зависит.
Светка ощутила вдруг такую свободу, такую лëгкость. Она не хочет быть Госпожой! Она больше не Госпожа! А чтоб ею больше не быть, она сейчас же...
— Танечка, ты свободна, — сказала Света... и всë — полная свобода.
|
