От авторов
Предисловие
Эта повесть писалась очень долго... 18 лет. Но, похоже, это того стоило.
Изначально, первые 50 страниц этого текста появились в нашем романе «Без риска быть непонятым» осенью 1999 года, но из-за того, что проблема, поднятая здесь, сильно перегружала роман, пришлось эту часть вывести в отдельное произведение.
За эти долгие 18 лет были придуманы и... реализованы на бумаге сотни вариантов развития событий, разработаны несколько линий поведения героинь и тех, кто с ними столкнулся. Но... всë было не то! Нужно было другое! И мы это нашли!
Итак, последняя версия романа была сокращена на две трети, и от 184 страниц в Word'е осталось 60, которые превратились в 66, оставив в основе те же 50 страниц, написанные ещë в 1999 году.
Итак, что мы предлагаем к Вашему сведению?
Две девушки влюбляются одна в другую. Мы просим не акцентировать внимание на то, что тут замешана однополая любовь, просто в других отношениях это показать НЕВОЗМОЖНО изначально. Через неделю их любви начинается кризис... И этот кризис не сродни тому, что бывает у гетеросексуальных пар, не тот, что возникает в паре двух мальчиков... Тут гораздо сложнее. Нет враждебности к противоположному полу, нет враждебности к себе... и к ней... как представительнице женщин, но есть претензии к себе, как к человеку. Надо идти выше, хотя ты уже взобрался на Эверест. Это по воздуху, что ли? Не легче ли спуститься вниз? Поделить ответственность, как в паре муж — жена?
В паре мальчик-девочка всë определено: он мужчина — широкое плечо, защитник, покровитель, решает все вопросы... как бы ей этого хотелось... Но на деле — он маленький ребëнок, спрятавшийся под или за юбкой (это уже достижение!!! Но такое встречается очень редко) альфонс, который живëт за счëт угнетаемой им, на его дебильных понтах и взращиваемых им же еë комплексах (иначе, как он сможет еë победить, если только не направив еë силу против неë же самой), женщины. В паре мальчик-мальчик всë заранее определено: тот, кто активный, всë решает. Хотя всë время находится в депрессии и выполняет насущные потребности своей «жены» — пассивного партнëра. Но не будем об этом, тем более, не об этом наша повесть.
А это рассказ о том, что две девочки-натуралки влюбились одна в другую... и не прошло недели их любви, как сразу потребовалась обоим всë та же схема: кто будет главной? Хорошо, что они решили поиграть в Госпожу и рабыню... предоставив Судьбе право выбора. И жребий определил, кто будет главной в их паре, а кто будет ведомой. Хотя было поставлено ещë одно условие, что когда Госпожа получит удовольствие от власти — она сразу же превращается в рабыню...
«Здесь врага нет... Есть Я, вынесенная за пределы моего Я, и полюбленная...» — как писала Цветаева в «Письме к Амазонке», она-то знала, она понимала, она всë прошла сама... Прожила это... и нам подсказала.
Вы не смотрите, что тут описываются отношения между двумя девочками, это только выводит на первый план то, что будет потом... между мальчиком и девочкой, между двумя мальчиками... чтобы они смогли жить ПРАВИЛЬНО! Не нарушая законов космического мироздания. Если в этом мире есть такое, оно оправдано!
Итак, две девушки решили поделить между собой власть. Жребием! Потому как никто не хотел брать эту власть над другой по своей воле. И жребий решил... Но тут такое выползло... Все низменный инстинкты, все ненужные желания... А надо выжить! Научиться жить! Даже в таких невозможных условиях. И как делить между собой власть и роли. А может и не надо делить, ни девочкам между собой, ни всем остальным...
Итак, поехали... повесть спорная... проблемы, поставленные в ней, ещë более спорные... но просто задумайтесь, что и как в Вашей жизни происходит, где и какая роль Вами играется? Может, пора менять эту игру? И начать игру на выигрыш, чтобы всем было хорошо.
Николай Доля
Пролог
Все, что делается из любви, совершается, всегда по ту сторону добра и зла.
Фридрих Ницше
Время потеряло свой размеренный счëт, и не было разницы, что сейчас за окном: день или ночь. Ещë не быть бы привязанной к этому расписанию столовой.
Вчера Лена со Стасом ещë за обедом пригласили девчонок на шашлыки, вместо ужина. Вообще, это была странная компания: три девушки и мужчина. В семейной паре обоим было лет по 35, но Лена выглядела гораздо моложе своего супруга, у которого намечались не только залысины, но и седина. Да оно и понятно: работа разная, он — оперирующий хирург, она — ведущий специалист, по оценке рисков кредитов. Девчонки на их фоне смотрелись очень юными... в таком возрасте разница в десять лет ещë очень существенна и заметна.
Стас, на правах власть имеющего, решал всë за всех, и даже разошëлся так, что Света вздумала возмутиться, но мужчина безапелляционно сказал:
—Молчи, женщина! — и на всех заказал по своему усмотрению.
За шашлыками с вином завязался интересный разговор о смысле жизни, о целях, о сложностях этапов взросления в 21, 25, 29 и 33 года... об ответственности за себя и свою жизнь, о праве принимать СВОИ решения и добиваться их выполнения. Стас старательно играл роль единственного мужчины в женском обществе и... аниматора, который пытался развеселить всех своих девушек. Он даже рассказывал анекдоты на грани приличия, за что получал от жены осуждающие взгляды, а в конце вечера и недовольные окрики. Но Света с Юлей смеялись искренне, до упаду. Света тоже играла свою роль: гуру или Верховной жрицы. И пусть некоторые еë мысли Юля уже слышала, но в новой обстановке они приобретали иной акцент, расширяли понятое ранее. А для супругов было всë в новинку. То, что говорила Света, они и сами понимали, где-то внутри... Но безоговорочно признать правоту Светы... женщины, было трудно, особенно со стороны Стаса, который пытался активно ей возражать. На самые агрессивные его выпады она не отвечала, не вступала в дискуссию, но само собой получалось так, что Стас сам через некоторое время приходил к той мысли, что пыталась вложить в него Света.
И если девчонки вели себя естественно и свободно, то Лена со Стасом будто играли какие-то роли, пытаясь прикинуться не теми, кем они были на самом деле: следовали утверждëнным ими самими правилам и старались других подогнать под эти условия, не сомневаясь, что те с радостью их будут поддерживать.
Но в целом вечер прошëл здорово: прекрасное вино и шашлык на косточке. Столько мяса за один раз Юля никогда не ела — целый килограмм, а то и больше, но даже не почувствовала тяжести. А как-то они с другом заказали и не смогли за весь вечер съесть 400 грамм на двоих... не то настроение было, что ли?
Странно-хорошая вечеринка получилась...
Хотя в последнюю неделю все события — странные! Вне понятий, вне логики.
==========
Сегодня, судя по календарю, — юбилей — целую неделю Юля живëт в этом номере. Эта неделя оказалась такой насыщенной! Они познакомились в день приезда, а на следующий день она переселилась к Свете, потому что случилась любовь... А потом их захватило и понесло: море и прогулки, разговоры и постель, непонимание и озарения... Время то бежало с немыслимой скоростью, то сильно замедлялось. И вдруг, осознание, что они единое целое, что созданы одна для другой, что их уже нельзя представить по отдельности, потому что существование без другой представить невозможно, а жить можно только с нею... Потому что рядом с нею — ЖИЗНЬ!
Юля присела на кровати и залюбовалась, еë ненаглядная Света спала. Она смотрела на это милое лицо, на полуоткрытые улыбающиеся во сне губы, пушистые ресницы, сложенные вместе, аккуратненький носик, розовые щëчки, тоненькие брови, высокий лоб, разметавшиеся по всей подушке рыжеватые волосы. Света так естественно прижималась щекой к подушке. Грудь, ровненькая спинка, правая нога вытянута, левая согнута в колене, а все изгибы! Как будто специально так всë сделано, так устроено. И только кисти великого художника заслуживает эта картина. А Юля уже знала каждый миллиметр этого тела, каждый поворот и изгиб, каждый волосок, каждую впадинку и выпуклость. «Милая моя... Как же мне повезло! Как я тебя люблю!»
Наверное, Юля так сильно ласкала взглядом, что Света проснулась, и первое, что увидела — улыбку и восхищение подруги.
— Что ты так смотришь? — спросила Света, по-детски протирая кулачками заспанные глаза и зевая.
— Я тут сижу и думаю: если бы ты была мужчиной... — Юля не смогла закончить фразу, глаза Светы округлились, брови поползли круто вверх, улыбка исчезла:
— Ты с ума сошла! — громко воскликнула Света. — Я девушка, и хочу ею остаться.
— Так я тоже девушка, и тоже хочу ею остаться, — Юля обиженно скривила губки, но сразу улыбнулась и добавила: — А ты сама меня мальчишкой дразнила.
Света улыбнулась, вспомнив об этом происшествии:
— Да, — успокоившись, протянула она, — я думаю, что было бы совсем неплохо, если бы ты была мужчиной.
— Я хотела у тебя спросить другое: осталась бы ты для меня такой же красивой, будучи мужчиной? — спросила Юля. И пока Света переваривала мысль, она сама и ответила: — Наверное, да. А как ты думаешь, есть разница между мужчиной и женщиной, когда они любят друг друга? — Юля разбиралась с этой непонятностью, возникшей вчера в разговоре с Леной и Стасом, когда каждый из них продавливал свои правила даже при посторонних.
— Мне кажется, что в таких отношениях кто-то должен быть слабым, беззащитным, чтобы спрятаться за широкую спину... это роль женская. А агрессивная, защищающая, нападающая, инициативная — роль мужская, — будто отвечая на экзамене, говорила Света, но уверенности в том, что она права, у неë не было.
— Не знаю, не похоже, — она вспомнила, как Стас пытался продвинуть свою ведущую роль, но Лена все его понты отсекала, соглашалась только на нужное ей. — Может, это так принято считать? — возражала Юля. — Я ещë в жизни не видела таких мужиков. Они ищут маму, «за или под юбкой» которой можно спрятаться от жизни, как Стас, например, ведь он реально там спрятался. Вот ты можешь получать и давать, проявлять инициативу и поддаваться моей, у нас нет такого разделения.
— А ты хочешь, чтобы это было? — Света переводила разговор от теории к их реальным отношениям.
— Не знаю, может быть. А ты, какую бы роль себе предпочла? — Юля кое-что вспомнила из прошлой жизни.
— Я подчинëнную — женскую, — Света, не задумываясь выбрала ту, к которой все стремятся, но сразу засомневалась: — хотя нет, мне и активность проявлять нравится, — а, вспомнив, как ей стало дискомфортно, когда она вдруг вознеслась на пьедестал, смутилась. — А если честно, не знаю.
— Ты представляешь, я тоже. И что нам делать?
— Может, не делить. Тебе плохо, когда равенство во всëм? — Света хотела убедить и себя, и Юлю, что они нашли свою, никому не присущую, форму отношений.
— А ты бы хотела попробовать то или другое состояние? — спросила Юля, в еë голове промелькнула такая хорошая идея, что не попробовать этого было нельзя. Ей захотелось нового, неизведанного, может, впереди ещë что-то есть. Хотя столь сильных изменений в еë голове давно не происходило, как за последние дни.
— Я бы хотела. Надо же понять, что есть хорошего в этих отношениях, а ты?
— Думаешь, зачем я это спрашиваю? Я однажды в пионерском лагере в «американку» играла. Две девчонки спорят, и кто проигрывает, становится американкой на определëнное время.
— Американка, красиво называется. И что это?
— Она должна выполнять все желания выигравшей, — сказала Юля и вдруг поняла, что она сама хочет быть Американкой у своей Светы.
— Все-все? — переспросила Света.
— Да, но ты сама всегда почувствуешь тот предел, за который нельзя заходить, иначе с тобой никто играть не будет. Тем более, этим и закончилось. Одна слишком сильно хотела унизить другую — в отместку, а та сказала, что не будет больше играть. Поэтому почти сразу и закончились наши игры. Удалось только пару американок себе завести, да самой часик-другой побыть. Но ощущения такие! Особенно, когда от тебя требуют подчиниться... а ещë круче, когда ты подчиняешься, всë-таки.
— Ты предлагаешь сыграть? — спросила Света. Она для себя быстро придумала, зачем это ей нужно, чего она хочет добиться, что она сможет показать Юле таким способом. Поэтому, не дожидаясь ответа подруги, сразу сказала: — Я согласна. А как мы определим, кто будет американкой? Не будем же мы спорить.
— Ты хочешь ею быть? — удивилась Юля, потому что она допускала эту роль только для себя... как желанную. А с другой стороны — это как? Что она может позволить с нею сделать? С любимой.
— Да, — улыбнувшись, сказала Света. — А ты что, не хочешь?
— Ты представляешь, я тоже. А правила? — уточнила для приличия Юля, когда она играла в лагере, правила были, хоть и неписаные.
— Какие правила? Ты же сказала — в полное распоряжение, в полную собственность. Я тебя люблю и полностью могу тебе доверить всю себя, — Света брала инициативу в свои руки, тем более, именно такие правила были ей нужны, именно это — когда вся без остатка Юля принадлежала бы ей.
— А если ты не выдержишь, если я не выдержу? Давай придумаем контрольное слово, которое может всë остановить, — пыталась оставить путь для отступления Юля. — На всякий случай.
Света на секунду задумалась, это не совсем еë устраивало, и мило улыбнувшись, предложила:
— А давай не будем. Я что, не почувствую? Насколько я понимаю, роль американки более выгодна?
— Ты так считаешь? — удивилась Юля, но поняла, что сейчас она хочет попасть во власть Светы и дать возможность той вести еë куда угодно, хоть на край света.
— Будто ты не так считаешь, — довольно ухмыльнулась Света.
— И на сколько времени ты себя сможешь мне отдать?
— Я — навечно. Но я понимаю, как тебе тяжело будет в твоей роли, насколько мне тяжело будет. Поэтому, на сколько — решит или прикажет госпожа. Ты согласна?
— Так ты думаешь, слабой быть легче?
— Да, даже безо всяких разговоров, — вздохнула Света. — Проверено.
— А госпоже?
— Сложнее, — Свете вдруг, как озарение, пришло решение: — Слушай, Юля, у меня предложение: только госпожа может прекратить и только тогда, когда получит удовольствие от власти. Как тебе?
— Класс! — согласилась сразу Юля, представив Свету строгой госпожой. Но как только подумала про себя в этой роли, спросила: — А я смогу?
— Так я же для себя и для тебя придумываю. Если мы хотим быть американкой обе, то не хотим быть госпожой, поэтому только нею и надо заниматься. И я согласна для тебя на любое твоë желание, испытание... — Света задумалась на мгновение: «Можно ли? Не обидится ли?» Но решилась: — даже унижение, чтобы тебе доставить это удовольствие.
— Я согласна, — Юля как будто не заметила этой паузы, но именно об этом и сказала: — Хоть это будет так тяжело... тебя унижать.
— Так, кто госпожа? — решив быстрее начать, спросила Света.
— Какая разница? — Юля примерила на себя и эту роль. — Я на всë согласна.
— Юль, давай так, — Свете игра заранее нравилась, она придумывала на ходу правила, входила во вкус: — чтобы не прекращать, прямо в процессе и сменимся, только одного желания госпожи достаточно, при условии, что она, всë-таки, получит удовольствие, чтобы она сама стала рабыней.
— Как?.. Как ты говоришь? — Юля подумала: «Что за слово, зачем так круто?» — Рабыней? Зачем?!!
— Что тебе не нравится? Есть госпожа, а у неë в собственности — рабыня. Потом — переворот, рабыня стала госпожой. И всë — класс.
— Что ж, а я хорошая... рабыня? — нерешительно спросила Юля. Последнее слово, да ещë по отношению к себе, далось с трудом, с мурашками по телу.
— Хорошенькая, — Света чмокнула Юлю в губки, чем немного успокоила и завела одновременно.
— А правила? Давай подумаем, чтобы легче госпоже было. Рабыня или американка полностью принадлежит своей госпоже. У неë не может быть своих желаний, своих вещей, своих мыслей, — Юля придумывала и для себя, и для Светы. «Интересно, Света задумалась, может, уже перебор». И переспросила: — Как?
— Пойдëт, — быстро ответила Света. Она, оказывается, придумывала свои правила своим американкам: — Рабыня должна молчать, когда еë не спрашивают, и не поднимать глаз. За ослушание она может быть наказана, — она снова запнулась, не испугается ли? Наказывать же не обязательно, но страх перед наказанием быть должен.
— Госпожа может в угол поставить или заставить что-либо сделать, — предложила нерешительно Юля.
— Или ударить, выпороть, за волосы потаскать, — выпалила Света, и чтобы Юля не передумала, сразу добавила: — Слушай, Юля, как классно получается! Мне нравится! Любое желание госпожи для рабыни — награда. Где место рабыни?
— Если наказана: в углу на коленях голышом. Пойдëт? А так — вон там, на полу у того кресла. Может, хватит? — Юля сама чувствовала, что загоняется во что-то непонятное, но так хотелось! Чего? Разгадок неизвестного. Пусть правила становились всë страшнее, но с каждой секундой всë сильнее хотелось постоять на коленях в углу. Зачем? Непонятно. Но Юля уже видела себя там, голую, сжавшуюся, наказанную рабыню за малейшую провинность. Круто!!!
— Да, фантазия плохо работает, — Света понимала, что этого мало, но всë предугадать невозможно, поэтому она подытожила: — Потом ещë придумаем, по ходу действия. А на всë оговоренное — я согласна. А ты?
— На все сто, и даже двести процентов. Я даже согласна на всë то, что ты придумаешь, когда будешь госпожой.
— Я в последний раз спрашиваю, кто госпожа? — так строго спросила Света, что у Юли от возбуждения руки покрылись гусиной кожей. Света решила предоставить шанс Судьбе: — Может, монетку бросим?
— Класс! — Юля потянулась за кошельком: — Кто угадает — американка. Я — решка.
— Я тоже хотела — решку, — вздохнула Света и выбрала оставшееся: — Тогда я — орëл. А ты — бессовестная, я уже не хочу с тобой играть — ты шельмуешь, — сказала, улыбаясь, Света, притворно надув губки. — Бросай! Вон в тот угол.
|
